Астрид Линдгрен - Суперсыщик Калле Блумквист
- Нон-е-тот, - прошипел Калле, - нон-е дод-е-лол-ай э-тот-о-гог-о!
- Вы не слышите, что я говорю? - спросил старший братец Клас. - У кого из вас бумага?
- У нас ее с собой нет, - ответил Калле.
Андерс, пожалуй, считал, что лучше отдать этому парню бумагу и, может, потом уйти. Но он ведь знал, что Калле больше привык общаться со всякими там преступными элементами, и поэтому молчал.
От слов Калле человек, стоявший у двери, пришел в совершеннейшее бешенство.
- Где бумага? - разъярился он. - Выкладывайте ее! Быстрее! Быстрее!
Калле думал изо всех сил. Если он скажет, что бумага в полицейском участке, или дома у Евы Лотты, или где-нибудь далеко в Прерии, то, вероятно, с ними тут же покончат. Он понимал, что они могут чувствовать себя в безопасности только до тех пор, пока убийца еще лелеет надежду в скором времени получить эту бумагу.
- Мы спрятали ее на верхнем этаже, - чуть помешкав, сказал он.
Старший братец Клас задрожал всем телом от нетерпения. Он вытащил револьвер из заднего кармана брюк, и Ева Лотта зажмурила глаза.
- Быстрее! - орал он. - Может, хоть это заставит быстрее двигаться ваши ноги!
И он погнал их перед собой из гостиной, где у взрослой сестрицы Лилиан должен был сегодня вечером состояться бал.
- И-дод-и-тот-е мом-е-дод-лол-е-нон-нон-о, сос-кок-о-рор-о я-вов-и-тот-сос-я поп-о-лол-и-цоц-ия, - тихо произнес Калле.
Андерс и Калле с удивлением посмотрели на него. Как это «скоро явится полиция»! Неужели Калле думает, что может передавать мысли на расстоянии и вызвать их сюда? Но они последовали его призыву идти медленно. Они еле тащились, они спотыкались на порогах, а Андерс, оступившись, растянулся на лестнице так, как сделал это однажды тысячу лет назад, когда на этом самом месте они сражались с Алыми.
Их медлительность выводила старшего братца Класа из себя. Его способность выдерживать весь этот ужас была близка к пределу. И он почти поддался искушению покончить со всеми ребятами сейчас же - сделать то, что должен был сделать. Но сначала ему нужно было получить вексель. Ох, эти сосунки, как он их ненавидел. Они, казалось, даже и не знали, куда спрятали эту бумажку. Они медленно плелись из одной комнаты в другую и задумчиво повторяли:
- Не-а, это не здесь!
Легче было бы гнать перед собой заблудившееся стадо. Проклятые детеныши все время останавливались: то высморкаться, то почесаться, то поплакать. Да, разумеется, плакала большей частью девчонка. В конце концов они вошли в маленькую комнатку с развевающимися обоями восемнадцатого века. И Ева Лотта всхлипнула, вспомнив, как они с Калле оказались здесь взаперти в тот раз, давным-давно, когда были молодыми и счастливыми.
Калле вопрошающим взглядом осмотрел стены.
- Не-а, думаю, это, верно, было не здесь, - сказал он.
- Не-а, здесь, я думаю, нет, - поддержал его Андерс.
Но это была последняя комната во всем верхнем этаже, и старший братец Клас издал какой-то нечленораздельный крик.
- Думаете, вам удастся надуть меня! - кричал он. - Думаете, я не понимаю, что вы хотите лишь надуть меня? А теперь послушайте! Теперь вы выкладываете бумагу! Сию же минуту! Если вы забыли, где она, это только хуже для вас самих. Если через пять секунд я не получу бумагу, я застрелю вас всех троих.
Стоя спиной к окну, он целился в них. Калле понял, что говорит он серьезно и что прежняя их тактика уже не годится. Он кивнул Андерсу.
Андерс подошел к стене, где клочьями висели обои. Вытащив руку, которую он держал в кармане брюк, Андерс сунул ее на миг за обои. Когда он снова вытащил руку, в кулаке у него была зажата бумага.
- Вот! - сказал он.
- Хорошо, - похвалил старший братец Клас. - Стойте рядом друг с другом, все трое. А ты протянешь мне руку и отдашь бумагу.
- Боб-рор-о-сос-ай-тот-е-сос нон-а поп-о-лол, кок-о-гог-дод-а я чоч-и-хох-нон-у! - предупредил друзей Калле.
Андерс и Ева Лотта коснулись мочки уха в знак того, что поняли.
Старший братец Клас слышал, что один из сосунков несет какую-то несусветную тарабарщину, но его ничуть не интересовало, что это был за язык. Он знал: скоро всему этому наступит конец. Это случится, как только у него в руках окажется бумага.
Вытянув руку, он принял бумагу, протянутую Андерсом. И все время держал револьвер наготове. Но пальцы его дрожали, когда он пытался одной рукой развернуть смятый вексель.
Это вексель? Какой вексель? «Копайте здесь» - да, не совсем то, что обычно пишут в векселях. Его разум молчал не более полусекунды, но тут-то и послышался громкий чих Калле.
И в тот же миг трое ребят бросились на пол. Калле и Андерс, упав, схватили за ноги старшего братца Класа. Он беспомощно повалился на пол и, падая, закричал. Пистолет выпал из его руки, и Калле схватил пистолет, на ничтожную долю секунды опередив своего противника.
Итак, это был тот самый случай, когда суперсыщик Калле Блумквист обезоружил убийцу. Ведь он так часто проделывал это - и как элегантно! Он имел обыкновение, повернув оружие дулом к противнику, говорить: «Легче на поворотах, приятель!»
Что ж, вероятно, на сей раз он сделал то же самое? Нет, отнюдь нет. Схватив в полной панике ужасный черный предмет, он выбросил его через окно так, что стекло посыпалось градом осколков… Вот что он сделал! И скорее всего для суперсыщика поступок этот был не слишком продуманным. Именно сейчас хорошо было бы иметь револьвер. Но, по правде говоря, суперсыщик Блумквист, кроме своей собственной рогатки, смертельно боялся всего, что стреляло. И вообще-то говоря, он, возможно, был прав. Револьвер в руках дрожащего от страха мальчишки, быть может, не очень реальная угроза отчаявшемуся убийце. Роли, пожалуй, вскоре снова переменились бы. И потому лучше всего, чтобы револьвер находился вне пределов досягаемости обоих. Однако же старший братец Клас в ярости рванулся к окну и в растерянности пытался рассмотреть, куда упал револьвер. В этом была его великая и серьезная ошибка, и трое рыцарей Белой Розы не преминули ею воспользоваться. Изо всех сил кинулись они к двери, единственной двери во всем доме, которая, как им было известно по собственному горькому опыту, действительно запиралась.
Старший братец Клас помчался за ними по пятам, но в самый последний момент они успели захлопнуть дверь и прижать ее тремя парами крепких ног так, что Калле смог повернуть ключ. Из комнаты послышался дикий вой и стук в дверь. Калле вынул ключ из скважины. А вдруг старший братец Клас тоже случайно знает, как открывают дверь, закрытую снаружи?
А потом, по-прежнему задыхаясь от страха и дрожа всем телом, они кинулись вниз по вычурной лестнице восемнадцатого века. Все вместе, разом, протиснулись они через входную дверь и помчались очертя голову. Но Калле чуть не плача сказал:
- Надо пойти, взять револьвер.
Он понимал, что надо обезвредить орудие смерти. Но в тот самый миг, когда они огибали угол дома, случилось… Что-то выбросилось из открытого окна и упало на землю прямо перед ними. Это выпрыгнул старший братец Клас. Там было пять метров высоты, но убийца находился в состоянии такого отчаяния, что подобная мелочь не остановила его. Справившись с прыжком из окна, он жадно схватился за револьвер. На этот раз он не станет рассуждать, а будет действовать.
Трое детей успели ретироваться за угол в тот краткий миг, пока он поднимал револьвер. Ну, погодите, погодите! Скоро настанет ваш час! Скоро он…
И тут он услышал голос, в котором боролись плач и торжество. Кричала девочка:
- Полиция! Они идут. О, быстрее! Идите сюда! Дядя Бьёрк! Идите сюда!
Он взглянул в сторону Прерии. О силы ада, они шли там огромной толпой! С детьми теперь ничего не сделаешь, слишком поздно. Но, быть может, не поздно бежать. Он всхлипнул от страха. Да, надо бежать. Бежать к машине. Броситься в автомобиль, мчаться как сумасшедшему, далеко-далеко, бежать в другую страну!
Он бежал в ту сторону, где был припаркован его автомобиль. Бежал, напрягая все силы. Потому что к нему мчались полицейские, точь-в-точь как это бывало в его самых дурных снах.
Но им его не схватить! У него было прекрасное преимущество, и если он только успеет подбежать к машине, пусть попытаются схватить его, если угодно. О, вот он, его дорогой автомобильчик, его спасение! Пробегая последние метры, отделявшие его от автомобиля, он почувствовал прилив дикого торжества. Он надеялся спастись и повторял это себе все время.
Вставив ключ зажигания, он дал газ. Прощайте все, кто надеялся ему помешать, навеки прощайте!
Но его автомобиль, его дорогой автомобильчик, который обычно мчался так быстро и так легко, двигался теперь еле-еле, ковыляя и с трудом подскакивая. Убийца выругался сквозь зубы и заплакал от бешенства. А высунувшись из окна, увидел, что все четыре шины проколоты. Преследователи приближались. Неуклонно, но осторожно. Они явно считались с тем, что он вооружен, и, укрываясь за кустами и валунами, бежали зигзагами… Но все-таки - приближались…
