Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле
Он даже меня не дослушал.
– Не перебивай, Дим. У меня и без тебя в голове все перепуталось… Ты думаешь, зачем я с Жориком задружился? Ты думаешь, меня его железки завлекли? Я просто его слушал. Особенно когда он в своей работе, промахнувшись, себя по пальцам бил. Раз по одному пальцу, два по другому – и все его вопли сложились: Марусин, чтобы издать книги, занял много денег. И потратил их все, тем более что построил красивый дом. А деньги отдавать надо, так? Вот он и задумал украсть икону. Они еще тогда с батюшкой дружили, и Марусин от него узнал, какая это ценность. А тут как раз и подвернулся новый царь. И Марусин сразу сообразил, что за икону он сможет потребовать огромные деньги. И долг отдаст, и еще пятьдесят томов про закаты и рассветы выпустит.
Что ж, логика в Алешкиных словах есть. Даже удивительно, как он все это сообразил. Но кое-что было неясно.
– А зачем они сделали две копии?
– Одну, Дим, этот Жорик оставил в церкви вместо подлинной. А другую этот жадина Марусин еще кому-нибудь хотел продать.
– Что дальше?
– А дальше, Дим, так. Я очень испугался за икону. Где он ее прячет? И когда он ее продаст? И тогда мне в голову идея пришла. Помнишь, отец Леонид рассказывал, что этот вор Чайкин придумал хитрость?
Я признался, что не помню. Я все это время на кухне и в огороде тылы обеспечивал.
– Этот Чайкин, Дим, такую хитрость придумал. Чтобы икону не искали и чтобы он имел время ее спокойно продать, он пустил слух, что она сгорела в печке. И даже, знаешь, он в печке обгорелые деревяшки оставил и несколько драгоценных камней не пожалел. Ведь икона тогда была украшена и золотом, и всякими жемчугами. И я решил эту идею им подкинуть.
– Кому им-то?
– Марусину с Жориком! Ты что, спишь, что ли? Или дурачком прикидываешься?
Конечно, я сказал, что не сплю, но прикидываюсь.
– Дим, когда я подслушал в машине, что Жорик был большим мастером по ключам, я сразу догадался, что это он сделал ключи, он снял своей пастой слепки, когда Савелич на минутку отошел. И это он забрался ночью в церковь… И вот я им идею подкинул.
– Пришел и сказал?
– Таких дураков, Дим, поблизости почти нет. – И он со значением взглянул мне в глаза – не обиделся ли?
И вот что Алешка мне рассказал.
Разговор произошел в кабинете Марусина. Алешка сначала задурил ему голову (кур во щи, дотла, ни зги), а потом посочувствовал отцу Леониду:
– Он, знаете, как этой иконой дорожил! У него про нее целая библиотека собралась. Он мне столько рассказывал про нее.
– С этого места поподробнее, пожалуйста, – и Марусин отложил свое перо, не дописав очередную талантливую фразу до точки. (Вот у кого Алешка это выражение «срисовал».)
– Ой! Ее же уже один раз скрали. Сто лет назад. И этот столетний жулик всем сказал, что она сгорела. Ее и не стали искать. И он ее спокойненько продал. Но это все не главное.
– А что главное?
– Главное, что одному господину офицеру, который всю жизнь искал эту икону, все время всякие гады предлагали ее фальшивые копии. «Вы, господин офицер, скажите, что вы ее нашли, вам денежки заплатят, а вы с нами поделитесь».
– Я понял! – обрадовался Марусин. – Офицер якобы нашел икону. И все розыски прекратились. Какой умный офицер.
– А потом, Дим, я вспомнил про дощечки у Посошка. И все стало на свои места – Поля, это самое Бревдо, нарисовал им иконы. На дощечках, которые Посошок ему продал. Он их много наколол, когда баню строил, для крыши.
– Вот так Бревдо. Редиска!
– Неудачник, Дим. Но он, когда узнал о краже, начал с Марусиным воевать. А тот быстренько его скрутил: ты – сообщник, ну и молчи, а то живо в тюрьму отправлю.
– Но сейчас икона у них?
– Пока у них. Должен за ней этот Романов приехать. Поэтому завтра, Дим, нужно у них икону забрать. Чтобы всякие беды поскорее прекратились.
– Как забрать?
– Очень просто! – и он, повертев у меня под носом мобильник, сунул его под подушку.
– Я думаю, пора, – сказал утром Алешка.
– Что пора?
– Навестить Марусина.
– А зачем? – Все, что произошло раньше, после Алешкиного рассказа стало мне более-менее ясно. Но вот что будет дальше, я представлял довольно смутно. А если честно, то вообще не представлял.
Алешка посмотрел на меня внимательно и… пожалел:
– Ладно, Дим, не ломай голову. Потом все поймешь. Пошли в гости.
Жорик встретил нас не очень приветливо. А вот сам Марусин, хотя и настороженно, но охотно. Видимо, сведения о нашем происхождении уже до него дошли.
Сначала мы поболтали обо всем понемногу, потрогали оружие, дали писателю подписать его книгу «От рассвета до заката», а потом постепенно стали подводить его к главному вопросу.
Надо сказать, что писатель был сегодня не в форме. Явно нервничал и даже, я бы сказал, трусил. Даже Жорик, мы тоже это заметили, очень осторожно открывал нам калитку и очень старательно запер ее, впустив нас. «Попали козлы в ощип».
В доме, который еще не охранялся государством, поселилась тревога. И это понятно. Марусин получил хороший «втык» от, как он полагал, всесильного бандюги по кличке Кавоша. И сейчас он пытался как-то славировать между двумя опасностями. Одна опасность – Кавоша, другая – полковник Оболенский.
– А мы все хотели вас с папой познакомить, – сообщил Алешка. – Это он вашу книгу нам привез.
– Как приятно, – тускло отозвался Марусин. – Специально приехал… Очень мило…
– Да нет, – сказал Алешка. – Не специально. Он здесь по своим делам. Кого-то выслеживает.
Марусин побледнел. Но нашел в себе силы:
– Ну… Кого тут выслеживать? Здесь люди простые. Незамысловатые. Тут участкового хватит.
Но Алешка «простодушно» выдавал папины служебные секреты. Он приблизился к Марусину и прошептал страшным шепотом:
– Вы не знаете, тут такой бандит есть. Как его?.. Папа говорил, да я плохо запомнил. А! Шакал Калиткин!
– Шамиль Халитов, может быть? – с дрожью в голосе переспросил Марусин.
– Дим, – Алешка повернулся ко мне: – Халитов, да?
– Я забыл.
Я заметил, что при упоминании Кавоши Марусин не столько испугался, сколько вдруг на что-то вознадеялся. Алешка специально его к этому подвел. Ведь если полковник Оболенский арестует Халитова, то все его угрозы Марусину не страшны. И долг ему можно не отдавать. Какой же он все-таки гад!
– А что, ваш папа хочет его… задержать?
Алешка с сожалением вздохнул:
– Папа говорит, что задержать Халитова можно. Но это ничего не даст.
– Как это не даст? – вскипятился Марусин. – Очень даже даст. Такой бандит – и в тюрьме! Папу за него могут орденом наградить. Вы ему скажите об этом.
– Не наградят, – с сожалением покачал головой Алешка. – Папа говорит, что на Халитова ничего нет. Он все свои грязные дела делает чужими руками. А сам – в стороне.
– Так зачем же он тогда приехал? – в отчаянии воскликнул Марусин.
Алешка пожал плечами:
– Я толком не знаю. Вернее, папа не велел об этом никому говорить. Это профессиональная тайна. Секрет такой. И я папе обещал. Я про это «забыл»!
Марусин чуть не заскрипел зубами. Еле сдержался. И с последней, очень слабой надеждой повернулся ко мне:
– Дима, а ты, конечно, тоже забыл?
Вот тут я сообразил, что за игру вел Алешка. Класс!
– А вот я не забыл! – я заговорил как бы с обидой на Алешку, что он все время меня выставляет в дурацкой роли. – Я вот как раз помню. Папа говорил, что нужно принять меры. Что, по оперативной информации, этот Халитов должен круто наехать на одного лоха. Тот ему должен много денег. И не отдает. А папа говорит, зачем нам лишние проблемы? Зачем нам кровавые разборки?
– Правильно он говорит! Ни к чему они нам. Он скоро приедет? Скажите ему, что писатель Марусин мечтает с ним познакомиться. И сделать его главным героем своего нового романа.
– Ладно, – пообещал Алешка. – Познакомим. А вы за это подарите отцу Леониду свой большой колокол. Все равно он у вас треснутый.
– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Марусин и откинулся на спинку кресла. – Что-то мне неможется, друзья. Покиньте меня.
Мы и покинули.
Глава XIV
Алешка и Голиаф
Когда мы вернулись домой, Алешка сказал:
– Дим, давай не будем обедать.
– Еще чего! Похудеешь, мама меня ругать будет.
– Не похудею. Мы у батюшки с матушкой пообедаем. – Подумал немного, что-то взвесил и сказал: – И поужинаем заодно.
Алешка положил зачем-то в пакет диктофон, и мы пошли обедать. С надеждой заодно и поужинать.
В доме батюшки нам очень обрадовались. Особенно матушка. Поэтому обедали мы очень долго. А потом поблагодарили добрых хозяев и пошли домой.
И вдруг на мосту Алешка вспомнил:
– Дим! Мы ж не за этим приходили! Полный назад!
Когда мы опять возникли в горнице, тетя Оля удивилась, но возражать не стала и тут же снова накрыла на стол.
– Спасибо, – сказал Алешка, – но больше пока не надо.
Тетя Оля с облегчением вздохнула.
