Татьяна Сотникова - У сыщиков каникул не бывает
Поэтому, захватив с собой Бармалея, друзья с утра пораньше вышли во двор. Если бы Саня знал собачий язык, то обязательно извинился бы перед псом. Бедный Барми! Думал Саня на каникулах выгуливать его почаще – и не получается. Вот так, от случая к случаю, бросает ему подачку – прогулку по двору…
Но Бармалей, похоже, не обижался. В его цепкой памяти всплывало прошлое лето, дачный поселок «Известия», лес – и множество всяких запахов. Пес знал, что такое же время наступит совсем скоро. Не зря же стало припекать солнце!
У чеховского домика толпился народ.
– В музей они, что ли? – спросил Пашка.
– Музея здесь нет, – сказал Саня. – А вот два дня в неделю какая-то контора работает. И всегда очереди.
Любопытная Анка шмыгнула в толпу. Вынырнула она уже с результатом.
– Там маленькая табличка на двери. «Комиссия по вывозу культурных ценностей за рубеж», вот что. Ну ты, Саня, даешь! Живешь рядом и не знаешь, что у тебя здесь находится.
– А мне-то что? – пожал плечами Саня. – Я-то со стороны иногда полюбуюсь на домик, и все. Красивый и чем-то на самого Чехова похож. Сколько ни смотрю, не могу понять, чем.
– Да вон на втором этаже два окна, как стекла пенсне, так? – стал рассуждать Пашка. – И водосточная труба, как шнурок, который с пенсне свисает. Вот и…
И тут Пашка застыл на полуслове. Потому что на крыльцо домика вышел… сам Антон Павлович Чехов!
Через несколько секунд Пашка, конечно, понял, что это не писатель. Но как похож! И пальто длинное, и шляпа, не говоря уже о пенсне и бородке…
«Только Каштанки рядом не хватает», – подумал Саня.
А Анка, заметив Пашкино замешательство, хихикнула. Она-то уже видела этого человека, когда следила за Иваном Антоновичем. Правда, и она тогда чуть сознание не потеряла от удивления.
– А я его узнала! – сказала она.
– Молодец, садись, пять, – похвалил ее Пашка. – Только в следующий раз получше напрягай свою извилину. Автор «Муму» давно умер.
– При чем тут «Муму»? – удивилась Анка. – Ее же Тургенев написал.
– Ну вот ты и запуталась, – ничуть не смутившись, заявил Пашка. – Чехов, Тургенев… Не надо торопиться. Сначала думать надо.
– Да иди ты, Пашка! Надоел своими тупыми приколами! – Анка шлепнула его по спине ладошкой. – Русским языком тебе говорю: видела я раньше этого человека. Вот на этом самом месте. С ним Иван Антонович разговаривал. Только я уже забыла, о чем.
– Странно… – задумчиво произнес Саня. – Этот «Чехов» здесь работает, я его часто вижу. Интересно, о чем можно говорить с человеком, который работает в этой, как ее…
– Комиссии по вывозу культурных ценностей… – начала подсказывать Анка.
– …на свалку, – закончил Пашка.
Саня сердито посмотрел на него.
– Нам не до шуток, Пашка! Ведь это мы рассказали Ивану Антоновичу про охоту Канарейки, то есть Мифы. А Иван Антонович его этим шантажирует. Понимаешь? Мы же человека подставили!
– А при чем тут этот… По вывозу? – не понял Пашка.
– Вот я и думаю: при чем? Конечно, может быть, что это просто его знакомый. Но слишком уж неожиданный сюрприз преподнес нам Иван Антонович. Поэтому я не перестану думать, пока все про него не пойму, – решительно сказал Саня.
– А если… – осторожно начала Анка. – Если Канарейка врет?
– У тебя интуиция есть? – спросил Пашка.
– Не знаю, – пожала плечами Анка.
– А у меня есть. Не врет он.
– Да, наверняка не врет, – поддержал Пашку Саня.
– Тише! – шепнула Анка. – Вон идет твой Иван Антонович!
– Ни в коем случае не подавайте виду, что мы о чем-то знаем! – предупредил Саня.
– А, Санек! И вся честная компания! – приветствовал их старик. – Ну как, нашли хулигана? Который по голубям стреляет?
«Как будто сам не знает!» – подумал Саня.
Он пожал плечами:
– Да… нет пока.
– Ну, успехов вам, успехов… Жалко, не узнаю я, кто этот подлец.
– Почему же? – удивился Саня. – Не верите в нас?
– Не в этом дело. Уезжаю я. Даже неудобно: обещал вам свою помощь, а вот приходится обманывать…
«Когда он уезжает? Куда?» – встревоженно подумал Саня.
Но вслух он ничего не произнес.
– О, я вижу перед собой воспитанных молодых людей. Редко кто в таком случае не спросит: куда, когда, зачем?
Саня опять пожал плечами – мол, это ваше дело. Какие могут быть вопросы? Действительно, воспитанные люди так не поступают.
А вот Бармалей понятия не имел о правилах хорошего тона. Он вдруг принялся обнюхивать Ивана Антоновича. Даже лапами стал ему на грудь.
– Фу, Барми, фу! – дернул его за ошейник Саня.
Старик засмеялся:
– Хороший у тебя пес. Он ведь понял по интонации, что я уезжаю, – вот и прощается.
Пашка не согласился:
– Да он просто увидел хозяина Чубика, а самого пуделя нет. Вот он и спрашивает.
– А мне мой знакомый о вас говорил, – сказал Иван Антонович. – Игорь, художник. Понравились вы ему. Любознательные… Только вот выставки его скульптур, которую вы собираетесь посетить, не будет. К сожалению.
– А зачем вам тогда эти фигуры? – поинтересовалась Анка.
– А это подарок одному моему заграничному другу, – ответил Иван Антонович. – У него в Португалии целый музей подобных фигур. Вот я и решил подарить. Так сказать, от всего сердца… Завтра улетаю. Так что вы больше не беспокойте художника, хорошо? – Иван Антонович поочередно посмотрел в глаза каждому из ребят. – Пусть спокойно работает… Я вам специально сейчас все объяснил, чтобы вы не мешали ему лишними расспросами. Ладно, Санек?
Саня кивнул. И спросил все-таки:
– Значит, больше не увидимся?
– Почему же? Завтра я еще выйду погулять с Чубиком. Я его Игорю оставляю. Любит он собак. Вот на прогулке, пожалуй, и попрощаемся.
И старик пошел к дому, в котором находилась квартира-мастерская художника Игоря. Кодовый замок он открыл своим ключом.
Ребята молча стояли под тополем. Бармалей сидел рядом, уставившись на дверь подъезда. И вдруг он рванул поводок: оказывается, Иван Антонович уже вышел. У художника он не пробыл и десяти минут. Помахав ребятам рукой, старик поспешил к своему дому.
Каково же было удивление друзей, когда через минуту они увидели в арке двора художника.
– Здравствуйте. А к вам Иван Антонович заходил, – сказала Анка. – Вы с ним совсем немного разминулись.
– А, ребята, здравствуйте! Ничего страшного, еще зайдет. Да у него и ключ есть от мастерской. Увидел, наверное, что меня нет, и решил попозже заглянуть. Он же завтра за границу уезжает. Оказывается, увозит он мои скульптуры… Жалко! Хотя вроде бы радоваться надо.
– Да, знаем, он сказал, – грустно произнесла Анка. – Не увидим мы больше вашего… удивленного художника.
– Почему же? – улыбнулся художник. – Да прямо сейчас и заходите. Посмотрите на Сальвадора Дали, если он вам так понравился. Попрощайтесь!
Саня показал на Бармалея: а как же собака?
– Да ничего страшного, – махнул рукой Игорь. – У меня с завтрашнего дня тоже песик будет жить.
Великий испанский художник сидел в своем кресле у окна. Посреди комнаты стоял большой деревянный ящик.
– Сегодня еще любуйтесь, а завтра с утра рабочие придут, – сказал Игорь. – У Ивана Антоновича уже вся квартира ящиками заставлена, так что Сальвадора у меня будут упаковывать. Ну, я пойду чаек поставлю.
Как только художник вышел из комнаты, Бармалей залаял и бросился к скульптуре. Он обнюхивал Сальвадора Дали так же, как совсем недавно Ивана Антоновича! И так же норовил прыгнуть лапами ему на грудь.
– Барми, фу! – возмутился Саня. – Что это с ним?
– Анка, – шепнул Пашка, – постой у двери, посторожи, ладно?..
Вспомнив, как Пашка назвал ее «лучшей ищейкой», Анка хотела ответить, что сторожить может Бармалей или сам Пашка. Но, взглянув на Пашку, она почему-то кивнула.
А тот стал внимательно изучать голову Сальвадора Дали, заглядывая под волосы на затылке.
– Помнишь, Чибис, как он в телескопе смотрелся? – приговаривал он. – Половины головы не было… Смотри-ка, уши мягкие.
Саня хотел предупредить Пашку, чтобы он не дергал Дали за ухо. Еще отвалится! Но было уже поздно. Пашка потянул за мочку Сальвадорова уха. И вдруг… Тихонько щелкнула какая-то пружинка – и голова скульптуры открылась! Ее верхняя половина просто откинулась, как крышка шкатулки.
Пашка разинул рот.
– Смотрите, – прошептал он.
В нижней половине головы, в мягких гнездышках из ваты, прикрытые прозрачной крышечкой, лежали… три крупных яйца. Конечно, не куриные, а какие-то драгоценные. Они сверкали золотыми, голубыми и хрустальными гранями.
– А я знаю, что это! Это пасхальные яйца Фаберже! – догадалась Анка.
Не зря она так любила ходить по всяким музеям.
– Вот это… птичка. Снесла яичко, – шепнул Пашка. – Все, закрываем!
Когда художник вошел в комнату, с головой великого испанца все было в порядке. Ребята застыли рядом с его креслом. Казалось даже, что в комнате не одна, а четыре скульптуры. Только Бармалей прыгал вокруг Сальвадора Дали.
