Лилиан Браун - Кот, который свихнулся на бананах
– И она в этом Уэсли, он же Кеннет, очень заинтересована?
– Ничего серьёзного, – сказала Мойра, – но они дружили все годы в школе, и их обоих зачислили в журналистский колледж при университете штата. Но Уэсли там так и не появился, и Кэти беспокоилась. Он исчез.
– А его родители? Они что, не беспокоились?
– У него нет родителей. Оба умерли. Кип знал его отца. Кип говорит, он по-крупному играл на бирже, страшно рисковал, ну и всё потерял. А потом застрелился, однако я думаю, дело не только в этом. – Она вдруг замолчала и приняла глубокомысленный вид. – Мне так думается, что жена ему изменяла, а он был очень гордый человек. И… после его самоубийства она очень быстро снова вышла замуж – уж слишком, слишком быстро!
– Классическая ситуация, – пробормотал Квиллер. – Прямо как у Шекспира.
– Кэти говорит, Уэсли обожал отца, а отчима ненавидел. Он и фамилию оставил отцовскую… Ох, болтаю, как сорока, и совсем забыла про приличия… Не хочешь ещё кофе, Квилл?
Он кивнул. Она наполнила чашку и продолжала:
– Кэти боится, что Уэсли последует примеру отца… Но Кип воспользовался своими связями в банке и узнал, что со счёта Уэсли деньги по-прежнему снимают… Так ты понимаешь, как Кэти хочется, чтобы ваш Кеннет оказался Уэсли-с-бородой!
– Передай Кэти, – сказал Квиллер, – что Кеннет ищет для меня кое-какие материалы и что я, возможно, тоже смогу кое-что разузнать.
На обратном пути в Пикакс Квиллер размышлял о том, сколько событий произошло со времени его прошлой поездки, когда контейнер с Данди стоял рядом с ним. И тут же подумал, каким облегчением будет закрыть амбар и перебраться на зиму в Индейскую Деревню, где меньше соблазнов и где он сможет работать над книгой о Хиббард-Хаузе. Он будет жить в двух шагах от Полли, от суматошного Уэзерби Гуда, а теперь ещё – и от кошачьего доктора! Интересно, как его сиамцы прореагируют на доктора Констебл, когда она по-соседски заглянет на чашечку кофе. Юм-Юм убежит и спрячется под кроватью; Коко встретит её горловым урчанием, считая, что она явилась с градусником.
Приятные мысли о переезде прервал мобильный телефон; Квиллер съехал на обочину. На линии была Дженис.
– Квилл! Буши сказал; что ничего, если я позвоню на трубку. Ты видел сегодняшнюю газету?
– Нет. Я брал в Локмастере интервью для «Пера Квилла». Что за новость я проморгал?
– Свадебные объявления. Вайолет вышла замуж за Олдена Уэйда!
– Вот как? Я думал, она выйдет за этого седовласого инженера. Инженер был бы очень полезен в качестве члена семьи.
– Да, я тоже так думала, они составили бы славную пару.
– А что говорит Буши?
– Он говорит, Олден… не годится для Вайолет. И это было всё, что Дженис решилась высказать по телефону; и весь оставшийся путь до дому Квиллер ехал в странном состоянии, навеянном… «размышлениями». Что скажет Полли? Мэгги? Лайза? Уэзерби? И, само собой разумеется, Коко?
Ближе к вечеру Квиллер свернул с дороги на Иттибиттивасси к Индейской Деревне, чтобы забрать Полли из её кондо в «Ивах». Доктор Констебл уже прибыла в номер второй. Обитатель третьего кондо в этот час обычно вещал о погоде, вешая радиослушателям лапшу на уши, как называл это Квиллер.
Дверь Полли он открыл своим ключом, но одновременно дал условный знак – примерно четыре первых такта из Пятой симфонии Бетховена.
Брут и Катта примчались встречать его, а за ними следом появилась Полли в костюме лилового цвета и в розовой блузке; в ушах у неё красовались опаловые сережки, и она явно посетила своего парикмахера. Квиллер же был одет в серые тона, выгодно оттенявшие его благородно седеющую шевелюру, серые глаза и седоватые – соль с перцем – усы.
– Видишь? Мои крошки тебе очень рады!
– Рады, потому что знают: я ненадолго, – пошутил он.
– Сегодня привезли мебель доктора Констебл, – сообщила Полли, когда они выезжали из «Ив». – Она сдала её на хранение, пока ожидала окончательного решения по разводу. Ей не терпелось выехать из Хиббард-Хауза. Она говорит, с появлением Олдена вся обстановка там изменилась.
– От чего – к чему?
– Она говорит, легкая семейная атмосфера превратилась во что-то казённое, до ужаса правильное… Дальше тебя, знаю, это не пойдёт.
– А ты видела свадебные объявления в сегодняшней «Всячине»?
– Нет, но мне звонили несколько человек. Что её побудило? Любовь? Одиночество? Практические соображения? Женщины считают его очень привлекательным. Но – не знаю, хорошо ли пересказывать это, – моя помощница, она из Локмастера, говорит, что у него репутация охотника за богатыми невестами.
У Квиллера мелькнула нехорошая мысль, но он её прогнал, а вслух сказал:
– Вайолет, видимо, очень спешит с изданием книги о Хиббард-Хаузе. Словно боится, что дом сгорит. Буши сфотографировал его внутри и снаружи… Но, так или иначе, моё дело – красиво изложить историю Хиббардов.
Это уклончивое высказывание было воспринято Полли, восхищавшейся его творениями, всерьёз.
В «Старой мельнице» их встретили восхищенные взгляды других посетителей и вопрошающие глаза Дерека Каттлбринка. Он усадил их под смертоносной косой на стене, говоря:
– Она, как я только что выяснил, из пластмассы. Если и упадёт, так разве что разбрызжет вам суп, а головы не снесет.
– Bon appetit, – закончил за него Квиллер.
Когда подошёл официант, они заказали: цыпленка по-венециански – для неё и филе по-сицилийски – для него.
За столом беседа шла о… словах.
О том, как Билл Тёмерик объяснял «почему» миссис Фулгров.
О том, что Коко очень нравятся «Старинные побасенки» Джорджа Эйда, потому что книжка такая крохотная.
О том, что Вайолет употребила слово «надевать», тогда как большинство сказало бы «одевать».
На десерт они взяли сливовый штрудель.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
В субботу утром всё было тихо. Ни приветственных криков. Ни духового оркестра. Ни телевизионных камер. Был только Роджер Мак-Гилливрей, внештатный фотограф-репортер, подрабатывавший во «Всячине» по субботам и воскресеньям, которого послали осветить событие. Театр К. переименовывали в «Мастерскую искусств».
Огромные буквы, вырезанные из алюминия, были водружены прямо на здание из полевого шпата.
Введён этот стиль был гостиницей «Макинтош», а подсказан дизайнерами Фонда К. Теперь он стал популярным в каменной части города. В данном случае с переименованием была связана интрига: работы велись под покровом темноты, и буквы оставались под брезентом до официального открытия. Присутствовали на нём только Ларри Ланспик и Олден Уэйд, чтобы сняться на фоне обновлённого театра и вручить Роджеру пресс-релиз.
Квиллер был одним из приглашённых зрителей: как-никак, а новое название исходило от него. Новое название знаменовало новые инициативы Театрального клуба: уроки по актерскому мастерству, постановка голоса, курсы театрального гримера, работа с декорациями – всё под руководством Олдена Уэйда.
Пожелав новому начинанию успеха, Квиллер поспешил домой – в амбар, чтобы приступить к выполнению собственной программы: отправке своего хозяйства в Индейскую Деревню… и сочинению книги об историческом монстре Хиббард-Хаузе. Сейчас ему нужно было собрать рассказы о «большом доме на холме» от людей, которые в нём бывали.
Он снова обратился к Бородачу с предложением работы – была у него и ещё одна личная причина для разговора с этим молодым человеком.
Видимо, сиамцы чувствовали, что, пересекая лесной массив, приближается друг, и разыгрывали в кухонном окне сцену «Мы тебе несказанно рады»,
– Из-за чего они так бесятся? – спросил Кеннет.
– Из-за тебя! Поговори с ними.
– Эй, кошки!
– Садись к стойке, – предложил Квиллер. – Я разморозил сдобные булочки от Селии Робинсон. Надеюсь, ты пьёшь крепкий кофе. Ты знаком с Селией? Замечательная женщина. Когда я сюда переехал и начал заниматься одним небольшим расследованием частного порядка, она была моим секретным агентом. – Он наблюдал за реакцией Кеннета. Она последовала незамедлительно, но была сдержанной. – Теперь о Хиббард-Хаузе. С документами ты прекрасно справился. Но нам ещё необходимо собрать личные воспоминания старожилов, посещавших Хиббард-Хауз и – или – знавших эту семью. Твоим первым источником будет архив в публичной библиотеке. Следующее задание – звонок Торнтону Хаггису, историку-краеведу, чтобы получить имена членов Клуба старожилов, которым за восемьдесят. Я предупрежу его о твоём звонке.
Кеннет записывал.
– Я скажу Торну – он любит, чтобы его так называли, – что живые сюжеты лучше, чем дюжина мёртвых тел. Мой совет: договаривайся об интервью на субботу или воскресенье. Тебе понадобится машина для разъездов.
– Я могу попросить у Пегги её тачку.
– Нет. Ты не мальчик на побегушках, ты – профессионал. Найми машину, расходы – за мой счёт. Я дам тебе диктофон для записи интервью. У тебя есть вопросы?
