Валерий Гусев - Охота на инспектора
Сначала было молчание. А потом и папа, и Хилтон в один голос спросили:
– Кого попросите?
– Меня, – скромно сказал Алешка.
Было молчание – стала тишина. Только из краника самовара звучно падали капли в подставленное блюдце.
– Серж, – робко спросил Хилтон. – Будем попросить?
– Придется, – вздохнул папа.
А Лешка просто сказал:
– Пап, они за дубами охотились. Заморенными. Эти дубы сто лет назад в речку, под песок заложили. И этот Ломакин решил речку в сторону отвести, дубы эти вычерпать и графу Корзинкину в подвал сложить. Чтобы высохли. И чтобы песок с них ссыпался. Вот и все.
Опять довольно долго было тихо и молчаливо. Только Лешка изо всех сил хлюпал чаем и смачно закусывал медом. Столовой ложкой.
– Не понял, – сказал папа, хмуря брови. – Да кто ж ему позволил русло реки менять? Это же экологическое преступление.
– А ему в Думе разрешили. Корзинкину очень хотелось карасей половить в собственном пруду. И Ломакин его подловил: мы тебе заливаем пруд чистой водой из речки Тайнинки, а ты нам предоставляешь свой подвал. Тот и обрадовался: пруд с карасями, лодочками и вишневым вареньем.
– Токо одна Мотря против была, – вставил дед. – Из-за своего огорода.
– Вел, – сказал Хилтон. – Занавес упал прямо на ога… Оша… ошурашенных зрителей. Финиш. Клево. Нормальек. Прикольно. – Лешкина школа.
– Ни фига не прикольно, – сказал дед, Дедуля, Железный Дровосек. – Это все, ребята, пустые хлопоты. Нет там никаких дубов. Их еще в войну оттеда выбрали. И пошли эти дубы на детали к самолетам, на приклады к автоматам, на ручки для гранат. И на другие полезные вещи.
– Вешчи, – растерянно повторил Хилтон. И улыбнулся.
– Одно токо бревно осталось, – добавил дед. – У меня под окном. Но фиг я его кому отдам.
– Ну что ж, – сказал папа. – Ремень откладывается до новых времен. Тебе повезло, Алексей.
– И тебе, папочка, – хихикнул Алешка.
– Это еще почему?
– Потому что!
– Клево! – сказал дед. – Объяснил!
– Потому что в строительном вагончике лежат два мешка денег. Которые украли под руководством дяди Ломакина три брата-акробата: Толян, Колян и Вован Ивакины. Врубился?
– Это грубый вопрос, Алекс, – пожурил его джентльмен Хилтон. – Нужно спросить: въехал?
– Въехал? – послушно переспросил Алешка.
– Ну! – восхитился Павлик. – Теперь они, товарищ полковник Сергей Александрович, не отвертятся. Мы и Бычкова теперь за шкирку потрясем! Да, Хилтон?
– Очень да! А шкирка это что? Это штаны сзади?
– Это рубашка спереди, – объяснил Алешка.
– Поехали домой, – сказал папа. – Мама борщ наварила, с котлетами и с солью. Вот только Вован от нас ушел. Да ладно, не долго ему бегать.
– Ага, – сказал Алешка. – Долго ему не бегать. Я его одним выстрелом уложил.
– Как? – У папы рот раскрылся почти до груди.
– Спит. В подвале. Только вы его не пугайтесь.
– Еще чего! – возмутился папа. – Всякую шпану бояться!
– Это не всякая шпана. Это шпана зеленообразная.
Когда папа и Павлик спустились в подвал и разбудили Вована, они и в самом деле сначала от него немного шарахнулись.
И было от чего. Все лицо бандита было умело разрисовано зеленой краской. Алешка постарался – зеленкой его, сонного, намазал.
В холле Вован глянул на себя в зеркало и заплакал. Скупой бандитской слезой. А Мариша сказала:
– Хорошо-то как, что я за тебя замуж не вышла.
А Лешка потом шепнул папе:
– Вы эту Маришу не наказывайте. Она хорошая, но ее графиня совсем загоняла. Мариша для нее изо всех сил старалась, даже кофе ей в постель наливала, а тете Лилии все не так. Барыня такая.
Вован не искал в подвале второй подвал с древним вином, он искал надежное местечко, куда можно было, под шумок, упрятать награбленные деньги. На эти деньги и должны были вестись работы по изменению русла Тайнинки и «вычерпыванию» из нее бесценного мореного дуба. Но на фиг Вовану эти заморочки? Откапывать какие-то дрова, укладывать их в подвале и получить за это штуку баксов? Лучше уж забрать то, что плохо лежит. А Ломакин, а братаны – это их проблемы. Пусть как дураки с балалайками в валенках ходят…
Кстати, знаете, почему Ломакина и его бандитов так долго не могли разыскать? Потому что у них была, как говорится, хорошая «крыша». В виде строительной бригады. Они разъезжали с места на место и возили украденные деньги в ящике со старыми инструментами, в вагончике. Кому пришло бы в голову делать в нем обыск? Да никому. Кроме Алешки…
Ну вот, собственно, и все. Весь свинячий грипп. В тот же день мы вернулись в Москву, к маминому соленому борщу, а на следующий день Алешка пошел в школу – карантин кончился. Кстати, за свой винный клад он не получил ни копейки. Не продал я ни одной бутылки. Они почти все оказались пустые, вино в них высохло. А где не высохло, это была такая кислятина, что ее даже за тыщу баксов ни один богатей пить не стал бы.
Хилтон улетел в свой туманный Лондон, со своим хитрым зонтиком. А пистолет он подарил Алешке. Папа, правда, сразу же отобрал его и запер в своем письменном столе. Он побоялся, как бы Алешке не пришло в голову использовать его на нелюбимых уроках против нелюбимых учителей. Устроит, понимаешь, в школе сонно-зеленое царство.
Шурик под влиянием Алешки совсем распустился. И теперь он не Шарик, не Шурик, а Санька. И никто уже в классе не решается его дразнить. Раз – и в глаз! Или в оба-два!
По непроверенным данным, Шурик очень круто поговорил со своим старшим графом и теперь они вместе играют в футбол (на несбывшемся пруду) и ходят в походы. И берут с собой иногда тетю Лиду, посумерничать на берегу реки.
…Однажды вечером у нашего подъезда остановилась ремонтная машина с электриками. Они что-то исправляли в проводах. И я попросил:
– Дядь, снимите заодно этот черный мешок с тополя.
– Держи, пацан, на память.
Этот мешок я не выбросил. Этот пиратский флаг я сберегу до лета и подниму его на нашей даче. Чтобы всегда помнить – в жизни бывают не только развлечения, но и приключения.
