Энола Холмс и маркиз в мышеловке - Спрингер Нэнси

— Я подожду вместе с тобой, — пообещала я шепотом.

«А пока мы здесь, займусь еще и своими делами», — подумала я. Потому что план, разработанный мною по пути от Кайнфорда до Бельвидера, теперь никак не клеился.

Мы с Тьюки опустились на скамейку — их, холодных и твердых, вдоль стены, покрытой темными деревянными панелями, стояло целое множество. Даже в церкви сиденья не были такими неудобными.

— Тебе повезло, у тебя есть мягкие подкладки, — проворчал Тьюки.

Он хоть думает, что говорит?!

— Тише! — прошипела я.

— Не надо меня затыкать. Лучше скажи, кто ты такая.

— Нет.

В коридоре собралась целая очередь желающих обратиться в полицию, и я старалась говорить негромко. Правда, они были так заняты своими разговорами и невзгодами, что никто на нас и не смотрел.

Тьюки тоже понизил голос:

— Но ты, похоже, жизнь мне спасла. Или хотя бы честь. Ты... Ты столько всего для меня сделала. Я хочу тебя отблагодарить. Так кто ты?

Я покачала головой.

— Почему наряжаешься как старая дева?

— Дрянной мальчишка, следи за языком!

— Дрянная девчонка, неужели я никогда не узнаю твоего имени?!

— Тс-с! — Я надеялась, что так оно и будет, но вслух этого не сказала. Вместо этого я снова шикнула на Тьюки и схватила его за предплечье. В конце коридора открылась дверь, и я увидела знакомое лицо.

Два знакомых лица.

На мгновение мне показалось, что я вот- вот упаду в обморок, и корсет здесь был ни при чем.

Господи, спаси!

Инспектора Лестрейда я не испугалась. Было очевидно, что он может нам встретиться в Скотленд-Ярде, и я не сомневалась, что Лестрейд не узнает во мне облаченную в траур вдову, которую видел всего раз в Бэйзилвезер-холле.

Нет, душа у меня ушла в пятки, когда я увидела его собеседника — Шерлока Холмса.

Я приказала себе дышать ровно, сидеть расслабленно, слиться с темной деревянной стеной, гравюрами в рамках и жесткой скамейкой подобно тому, как серая куропатка сливается с низкими кустарниками. Пожалуйста, только бы они меня не заметили! Если хоть один из них меня узнает, дни моей свободы будут сочтены.

Лестрейд и Шерлок неспешно шагали в нашу сторону, увлеченные разговором, и поскольку мой брат был намного выше похожего на хорька инспектора, ему приходилось нагибаться к собеседнику. Я опустила глаза в пол, отпустила предплечье Тьюки, сцепила руки в замок и спрятала их в глубокие складки на юбке.

— ...никак не можем разобраться в Бэйзилвезерском деле! — донеслось до меня восклицание Лестрейда. — Мне бы хотелось, чтобы вы помогли нам с ним, Холмс.

— Холмс?! — ахнул Тьюки и расправил плечи. — Это он? Знаменитый детектив?!

— Пожалуйста, замолчи, — прошептала я.

Очевидно, он почувствовал напряжение в моем голосе, потому что все-таки послушался.

Тем временем Шерлок отвечал Лестрейду:

— На поиски моей сестры вы тратите не так много сил и посылаете не так много полицейских, как мне бы хотелось.

Говорил он ровно, но голос его звучал натянуто, как струна скрипки. Нечто едва заметное, нечто невысказанное в тоне брата заставило мое сердце екнуть.

— Я бы с радостью, мой дорогой друг, — с сочувствием, но, как мне показалось, еще и со злорадством ответил Лестрейд. — Если бы у нас было от чего отталкиваться...

— Дворецкий подтвердил, что в эти десять лет наша мать не нарисовала ни одного портрета — ни своего, ни дочери. Черт бы ее побрал.

— Что ж, у нас есть карикатура авторства вашей сестры, — ответил Лестрейд, и в этот раз в его голосе отчетливо слышалось ликование.

Шерлок схватил его за руку, и они остановились прямо перед скамейкой, на которой сидели мы с Тьюки. Благодаря провидению, а быть может, слепой удаче, Шерлок оказался ко мне спиной.

— Послушайте, Лестрейд, — начал Шерлок не то чтобы грубо, но напористо, требуя полного к себе внимания, и меня переполнило восхищение братом. — Знаю, вам нравится попирать мою честь, и вы считаете, что исчезновение матери и сестры — пятно на моей репутации, ведь я не могу найти мать и получаю новые сведения о сестре от вас, но...

— Уверяю вас, — ответил Лестрейд, быстро моргая и отводя глаза, — ни о чем подобном я не думал.

— Чушь. Вы делаете все, на что способны, и я вас в этом не виню. — Он тут же отмахнулся от своего запутанного высказывания рукой в черной перчатке и снова впился взглядом в инспектора. — Лестрейд, поймите: леди Евдорию Верне Холмс можно вычеркнуть из вашего списка. Она знала, что делала, а если попала в переплет — что ж, виновата сама.

Сердце защемило от боли. Тогда я еще не знала о разрушительной слабости моего великолепного брата и не понимала, что вымолвить столь жестокие слова его заставила меланхолия.

— Энола Холмс — совсем другое дело, — продолжал Шерлок. — Моя сестра ни в чем не повинна. Ее обделили вниманием, воспитанием, образованием. Она простая девочка, мечтательница. Это я виноват, что оставил ее заботам брата, Майкрофта. Он умен, да, но отнюдь не терпелив. Ему не понять, что для обучения жеребенка нужен не только кнут, но еще и пряник. Неудивительно, что Энола сбежала, ведь природа одарила ее сильным духом, а не цепким умом.

Я сердито нахмурилась.

— Она показалась мне вполне смышленой, когда я с ней разговаривал, — возразил Лестрейд. — Обвела меня вокруг пальца. Я был готов поклясться, что ей не меньше двадцати пяти. Уравновешенная, вдумчивая девушка с приятной речью...

Морщины у меня на лбу разгладились. Лейстрейд начинал мне нравиться.

— Вдумчивая — пожалуй, и с богатым воображением, но не лишенная слабости, присущей ее полу: безрассудности. Зачем, к примеру, она представилась сторожу своим именем? — спросил Шерлок.

— Возможно, виной тому бесстрашие и желание попасть на территорию поместья. В конце концов, она повела себя более чем разумно, уехав в Лондон, где найти ее будет труднее всего.

— И где даже с девушкой двадцати пяти лет может произойти все, что угодно. А моей сестре всего четырнадцать.

— И где, как я уже говорил, что угодно может произойти с мальчиком совсем юным: сыном герцога Бэйзилвезерского! — парировал Лестрейд.

Тьюки громко кашлянул и встал со скамейки.

Как видите, у меня не было ни времени, ни выбора.

Я сбежала.

Пока инспектор и великий детектив глазели на мальчика в скромной одежде, моргали и разевали рты, пока до них доходило, кто он такой, я поднялась и тихонько ушла. Только взглянула мельком на лицо брата — ведь говорят, что Шерлока Холмса ничем не удивишь, а сейчас он выглядел ошеломленным, и я хотела насладиться этим моментом. Но недолго; сделав несколько шагов по коридору, я юркнула в ближайшую дверь и осторожно закрыла ее за собой.

В комнате, точнее кабинете, стояли письменные столы — все пустые, за исключением одного.

— Прошу прощения, — обратилась я к молодому констеблю, когда тот оторвался от своих бумаг и поднял голову посмотреть, кто вошел. — Сержант просит вас подойти к столу дежурного.

Скорее всего, он предположил, что меня недавно взяли в Скотленд-Ярд стенографисткой или еще кем. Констебль молча кивнул, поднялся и вышел из кабинета.

Я тоже вышла, только через окно. Приподняла юбки, запрыгнула на подоконник так же, как обычно садилась на велосипед, и спрыгнула на тротуар. Конечно, меня заметили прохожие, но я на них не смотрела и держалась так, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло и люди то и дело покидают Скотленд-Ярд через окна. Пенсне я сняла и бросила под копыта крупной лошади, которая бежала трусцой по улице. А потом расправила плечи и поспешно удалилась, как и полагается настоящей деловой леди. На углу как раз вовремя затормозил омнибус. Я заплатила за билет и расположилась на крыше рядом с другими лондонцами. На Скотленд-Ярд я даже не оглянулась. Вероятно, Шерлок и Лестрейд еще засыпали Тьюки вопросами, когда омнибус тронулся и покатился прочь.

Конечно, я не сомневалась, что вскоре они нападут на мой след. Тьюки расскажет о том, как сбежал от Резака вместе с девочкой, переодетой вдовой. Девочкой по фамилии Холмс. Вот сейчас, в этот момент, он наверняка поворачивается, чтобы представить ее инспектору. Но вместо меня Тьюки увидит лишь безвкусный зеленый зонтик и две карикатуры, которые я оставила на скамейке. Надеюсь, они вместе с Лестрейдом разберутся, что означают эти эскизы.