Валерий Гусев - Три кило веселья
Алешка вдруг завертелся, привстал:
– Дим, на минуточку. В сторонку отбегу.
Не терпится ему! Нашел время!
Алешка отбежал за дерево и исчез. Довольно надолго, я даже заволновался. А он появился так же неожиданно, как и исчез. Плюхнулся, немного запыхавшись, рядом со мной и сказал с облегчением:
– Порядок!
– Живот схватило? – спросил я с сочувствием.
Алешка не ответил, только странно взглянул на меня.
И тут вдруг Вася каркнул – раз.
– Томас идет, – шепнул Алешка.
– Ага, идет, – отозвался я, стуча зубами. – Скорей бы уж.
Каркнуло еще раз. И еще три раза.
– Целая команда идет, – шепнул Алешка. – Он не один. Он один боится.
Но тут сверху донеслось:
– Не боись, это не я каркал. Это тут ворона присоседилась. Щас я ее шугану.
Треск обломанной ветки, шелест высохшей листвы, стук палки по стволу, шепот: «Кышь, поганка!»
Ворона опять каркнула и улетела в глубь парка.
И тут же каркнул Вася. На этот раз по-человечески. Кто-то подошел к тайнику.
– Ку-ку, ку-ку!
– Два мужика, – сказал Алешка.
– Один, – возразил я. – Два «ку-ку» – один мужик.
Тут ворона каркнула во все воронье горло. Три раза.
– Взяли или положили? – повернулся ко мне Алешка. – Я что-то с этой птичьей азбукой запутался.
Тут с дерева рухнул Вася и горячо зашептал:
– Мужик. Один. Взял дуплет из пакета… то есть пакет из дупла. Пошел в город.
– Так бы и сказал, – проворчал я.
– Ку-ку! – сказал Алешка и помчался по тропинке. Обернулся и сказал: – Кар-р!
Томас торопливо шагал по тропке, задевая плечами кусты, сбивая с них последние в этом году листья. Пакета в руках у него не было – наверное, за пазуху засунул.
Мы следили за ним издалека. Да он и не обратил бы на нас внимания – мало ли пацанов в это время по парку шляется. Алешка даже вприпрыжку тихонько напевал: «Раз ку-ку, два ку-ку, оба шлепнулись в муку».
На выходе из парка Томас огляделся, пошарил в кустах и вытащил оттуда другой плащ – светлый, с поясом. Быстро переоделся, а зеленый плащ сунул под дерево. И шляпу бросил туда же. Вместо нее надвинул на лоб черный берет со значком.
Удерет ведь, беспокоился я. Вместе с наградами нашего адмирала. Эх, был бы сейчас мобильник. Или тот приборчик, который папа оставил адмиралу. Как бы он сейчас пригодился.
А Томас шел все быстрее и быстрее. Видно, сильно нервничал.
Он перескочил канаву, пересек дорожку. Кругом – ни души. Никто нам не поможет.
– Говорил я тебе, – обругал я Алешку, – надо было забрать ордена. Ну кто его теперь задержит? Да еще с поличным.
– Кто надо, – спокойно сказал Алешка.
– Откуда они возьмутся? Они его потеряли.
– Он сам их вызовет, – ляпнул мой брат Алексей. – «Оба шлепнулись в муку».
Да, подумал я, перетрудился малец.
Томас тем временем миновал трансформаторную будку и вышел к магазину, где он оставил свою зеленую «девятку».
Все, сейчас сядет и уедет. А на соседней улице остановится и – «Раз ку-ку!» – пересядет в другую машину. Или на этой – «Два ку-ку!» – номера сменит.
«Оба шлепнулись в муку!»
Томас еще за несколько шагов до машины вытащил из кармана плаща брелок, направил на нее, пикнул. Но машина не отозвалась. Не пикнула в ответ, не мигнула фарами.
Он нажал кнопку еще раз – тот же результат. Вернее – никакого результата. Томас лихорадочно начал шарить по карманам в поисках обычных ключей. Но было уже поздно!
Из толпы покупателей откуда ни возьмись возникли конкретные парни. А та самая тетка с сумками оказалась дядькой с наручниками. Томас попал в крепкие руки. И никто, кроме нас с Алешкой, этого даже не заметил – так было чисто и профессионально проведено задержание.
Со стороны: трое приятелей обнялись, похлопали друг друга по плечам, сели в машину и уехали.
Алешка посмотрел им вслед и каркнул. Другая тетка с сумкой, настоящая, шарахнулась от него в сторону и сказала: «Хулиган!»
А он вовсе не хулиган. А даже совсем наоборот. Если бы у вас, тетенька, был такой сын, вы бы гордились им так, что об этом знала бы вся наша страна. И ближнее зарубежье…
Глава XIV
ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК
Домой идти почему-то не хотелось. И мы пошли на наш школьный стадион проведать наши нежные саженцы.
Уже темнело. Осенью быстро темнеет. Быстрее даже, чем зимой. Зимой это не так заметно – кругом белый снег. И переход от дня к ночи идет плавно. А осенью – раз! – и «ку-ку!».
Мы зашли на территорию школы и уселись на скамейку под березой. Эти березы сажали еще наши родители, когда учились здесь в первом классе.
В школе еще кое-где светились окна, там еще шла учебная жизнь. И воспитательная работа.
– Как здорово получилось, – сказал я. – Как они вовремя рядом оказались. Профессионалы!
– Особенно – Оболенский, – как-то странно хихикнул Алешка.
– При чем здесь Оболенский? – не понял я. – Папа ведь на работе, в министерстве.
– Младший Оболенский! Алексей Сергеич! Дим, ты, может, когда-нибудь, на заре туманной старости, станешь великим писателем. Но великим сыщиком ты никогда не будешь.
– А я и не собираюсь, – обиделся я. – Нам в семье и двух сыщиков хватает. У нас еще и собака – ищейка. Пусть хоть один писатель будет.
– Не обижайся, Дим. Все очень просто. – У него все просто. – Степик, чтобы нас с тобой подстраховать, дал мне такой же брелок, какой папа дал адмиралу. И сказал: мы все время рядом. Вот и все!
– А когда же ты успел кнопку нажать? Я не видел.
– А я ее не нажимал, Дим. – Алешка, похоже, начал уставать от умных объяснений глупому брату.
– Сама нажалась?
– Томас ее нажал.
– Не понял. – Это была истинная правда. Правдивая истина. – Ему-то зачем оперов вызывать? На свою шею!
Алешка вздохнул.
– Дим, я ему один брелок на другой заменил. Он думал, что машину отпирает, а на самом деле – оперов вызывает: «Все сюда! Будем брать!» Брелочки-то, Дим, совсем одинаковые. Вот он, его родной. – Алешка достал из кармана брелок. – Хочешь, покатаемся? Машина Томаса у магазина стоит. Ее еще не забрали. Поехали? Сделаем по парку круг почета.
– А как же ты один брелок на другой заменил? По карманам у него шарил?
Алешка опять тяжело вздохнул, подтянул коленку, обхватив ее руками, и положил на нее подбородок. Устал объяснять очевидное. Но снизошел.
– Я сразу догадался, что раз уж он получит медали, значит, будет рвать ногти…
– Когти.
– Да, когти. Он знает, что находится под наблюдением, так? Значит, ему нужно изменить внешность. И я не ошибся. Ты думал, я правда в кустики тогда бегал? Я Томасу навстречу побежал. Увидел его и покрался за ним. Смотрю, снимает плащ, прячет под дерево, достает из сумки другой плащ, одевается. Тут бы и дурак догадался. Как только он за деревьями скрылся, я его плащ…
– Обыскал! Здорово по чужим карманам лазить?
– Это ты от зависти говоришь, что сам не догадался. В одном кармане у него пистолет (я из него на всякий случай все патроны вынул). – Алешка погремел патронами в кармане. – А в другом кармане – брелок. Ну я и сообразил. Поменял их – и все. Теперь, думаю, пусть пикает сколько хочет. А там всего два раза-то и надо.
Вот честное слово – я не позавидовал. Я только загордился таким братом. На всю страну. И ближнее зарубежье вместе с дальним.
Однако патроны у него забрал.
– Покатаемся, Дим? Или покаркаем. Давай, ты будешь каркать, а я кукукать.
И вдруг он в самом деле выдал два «ку-ку» – мужик идет. Но это был не просто мужик: в дверях школы возник Михаил Потапыч с двумя ведрами воды.
– Поможем! – вскочил Алешка. – И маме врать не придется.
Да, конечно. Но она обязательно скажет: вы, наверное, у меня молодцы – весь парк полили. На два года вперед.
– Молодцы! – встретила нас мама. – Теперь я думаю, что смогу не только бегать на стадионе по утрам, но и по вечерам плавать.
– Мы старались, – буркнул Алешка, переобуваясь. – А папа пришел?
– Ждет вас.
– С ремнем?
– С палкой, – сказала мама. – Мыть руки и за стол.
Папа уже был на кухне, ждал нас. Без ремня и без палки.
Я молча высыпал перед ним патроны на стол. Он усмехнулся и сгреб их в кучку.
– Можете мне ничего не рассказывать, – предупредил папа. – Я все знаю.
И он даже признался, что на чердаке были установлены камеры наблюдения. И все, что там происходило, снято на пленку.
– Интересное кино получилось, – сказал папа. – Особенно, Дим, когда ты в щит лбом врезался.
– Пап, – спросил Алешка, поскорее уводя его от опасной для нас темы, – а вы старичков-то нашли? У которых квартиры Каштанов отбирал?
Что-то его старички стали волновать?
– Нашли, живых, к счастью. В далекой деревне, в старых сараях. Без всяких удобств.
И папа рассказал, как легко обдуривал Каштанов доверчивых пенсионеров.
Он предлагал им обменять их городские квартиры на загородные дома. Природа, свежий воздух, огородик… Что еще надо на старости лет? А когда они подписывали договор, их увозили в дальние деревни, в какие-нибудь развалюхи.
