Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле
– Вы ее не выбрасывайте, – сказал я. – Это улика.
– Ага, – сказал Алешка. – Она нам скоро пригодится. – И добавил такое, что я заволновался за его головку: – Когда кирпичи прокурору вернем.
– А куда тетя Оля ушла? – спросил я. – Кто ее последним видел?
– Батюшки! – хлопнул батюшка себя в лоб ладонью. – Растерялся я… Как же, как же… Она же к этим дамам собиралась, огурцы солить. Как их?.. Людмила одна, точно помню, а вот другая…
– Другая тоже Людмила, – подсказал Алешка. – Дим, сбегай к ним. Может, что-нибудь узнаешь.
Но я ничего не узнал. В доме Люсьены тоже были распахнуты все двери и окна. А сама она и ее верная подруга Люська вовсю дрыхли прямо на полу, возле накрытого стола.
И тут во мне проснулся доктор Ватсон. Я внимательно осмотрел комнату. Все здесь было в порядке. Но чего-то не хватало на столе. И я никак не мог понять – чего именно.
Так… Посреди стола – ваза с салатом. Рядом с ней тарелка с нарезанной колбасой. Еще одна ваза – в ней яблоки и два банана. Пепельница с окурками, фильтры которых окрашены в ярко-красный цвет. Ну, это понятно – губная помада наших блондинок.
Дальше. Три тарелки с остатками пищи. Три вилки. Три бокала с остатками вина.
Стоп! Бокалы есть, а вот бутылки нет!
Я заглянул под стол – нет, прошел на кухню – нет. Посмотрел под окнами – боевая Люська вполне могла зашвырнуть пустую бутылку в огород – и там нигде нет. Все ясно!
Выбрав на кухне подходящий пакет, я осторожно, с помощью бумажных салфеток, уложил в него бокалы. Потом попробовал разбудить блондинок – безрезультатно. Они уютно посапывали носами и не собирались просыпаться. Только Люська вдруг тихонько и задушевно пропела во сне:
– Спят усталые игрушки. Люськи спят… – и повернулась на другой бок, подложила ладони под щеку.
Я стащил с тахты плед и укрыл их, как котят.
Вернувшись, я доложил о результатах своего визита. Но доложил так, чтобы не встревожить еще больше батюшку Леонида.
– Они спят, – сказал я.
– Как спят? Скоро полдень. Кто же спит в такое время?
– У них вчера, наверное, гости были.
– Понятно, – кивнул отец Леонид. – Зеленым вином угощались. Сверх меры. А к кому же тогда Олечка ходила?
– Скоро узнаем, – сказал Алешка.
До полночи еще оставалось время. Мы сбегали домой. Алешка спрятал записку-улику в шкаф и туда же положил пакет с рюмками.
И опять, хмурясь, что-то черкал в своем ОРМе. А потом взял папину газету, где сообщалось о предстоящем прибытии Н. Романова, и стал ее изучать.
– Какое-то лицо у него, Дим, не царское, – сказал он мне с пренебрежением и протянул газету, где была помещена фотография претендента на царскую корону и на все миллионы романовских долларов, которые до сих пор лежали во всяких зарубежных банках. – Он, Дим, больше на кучера похож, да?
– Откуда я знаю, – я взял у него газету. – Я, Лех, ни царей, ни кучеров не видал.
– Да я тоже, – признался он.
На фотографии в газете стоял на берегу океана приземистый бородатый человек в длинных трусах. Лешка прав. Ничего царского в его облике не было. Ну борода, ну усы, ну лысина. Но ведь эти приметы могли быть и у кучера, вплоть до лысины. Подпись под снимком утверждала: «Один из вероятных наследников дома Романовых возле своей виллы на берегу Атлантики».
За его спиной и правда просматривались какие-то строения. Такие же приземистые, как и их владелец.
– Я б не хотел такого царя, – сказал я Алешке, возвращая газету.
– Я б вообще никакого не хотел, – буркнул Алешка, убирая газету в шкаф, где уже лежали собранные вещественные доказательства. – Пошли, Дим. А то батюшка там волнуется. Об своей матушке.
Наконец настало время, близкое к полночи, и мы пошли в храм.
Ночь была темная, загадочная. И очень тихая. Не звенели комары, не квакали лягушки. В реке, когда мы шли через мост, не плескалась рыба. Даже ночные кузнечики не скрипели. Только вздыхал отрывисто бедный отец Леонид.
Мы остались внизу, у входа на колокольню, а он полез наверх. Вскоре мы увидели его силуэт на фоне ночного неба, в верхнем проеме. Батюшка ждал. Ждал, когда наступит полночь.
И вот в ночной тишине вдруг раздался мягкий одинокий удар колокола. Его звук оторвался от колокольни и поплыл над уснувшей землей… Будто просьба о помощи.
Отец Леонид спустился, подошел к нам:
– А как я Олечке все объясню? Я не сумею. Она же станет меня презирать.
– Не станет, – сказал я. – Вы завтра утром позвоните следователю. Пускай он приедет к вам вместе с экспертом. А мы дядю Андрея позовем. И они тете Оле все объяснят. Они сумеют.
Когда мы вернулись домой и забрались на чердак, я спросил Алешку:
– А почему ты батюшке не сказал, что нам известны похитители?
– Он бы все испортил, Дим. Он бы украл у нас дубинку и помчался бы на врагов в своей рясе. И сорвал бы весь мой план. И матушку свою не выручил бы, и икону мы бы не добыли. – Алешка говорил как бы сквозь дрему. У него слипались глаза. И он все время дергал головой, будто ее встряхивал, выгоняя из нее настойчивый сон. – Узнаешь, Дим, в свое время. Потом, Дим, потом…
И Алешка уснул буквально на полуслове. Конечно, досталось пацану хлопот. Да, непросто это – воевать против лжи истиной. Это не то что тылы обеспечивать.
Наутро у отца Леонида собрался наш «оперативный штаб». Только далеко не в полном составе. Следователь Коля и эксперт Тамара приехать не смогли, у них назрело очень много работы, связанной с подготовкой операции против банды Халитова.
Пришел на совещание только дядюшка участковый.
– Что вы опять натворили, Оболенские? – спросил он, когда мы расселись за столом под абажуром. – Только не врите.
– Андрей Сергеич, – сказал отец Леонид, – это не они натворили.
– Я не об этом, батюшка поп. Они знают, о чем я их спрашиваю. Эти черти в печке, этот кирпич в клубе, эти рогатки в окно. У меня и так голова кругом идет. Да еще и эти копии. Оболенские, – опять повернулся к нам дядя Андрей. – Я вас спрашиваю…
– Это не мы, – поспешил Алешка с чуть заметной усмешкой. – Мы иконы рисовать не умеем.
– Возможно, – угрожающе произнес участковый. – Но вы умеете многое другое. – Он увесисто помолчал. – Я жду ответа. Дима, начинай!
Дядя Андрей сейчас очень напоминал следователя из кино. «Нам все известно! Признавайтесь!» А зачем тогда признаваться, раз вам все известно? Но мне, кстати, ничего не известно. Тем более что Алешка бросил мне вполне понятный условный взгляд: «Я забыл!»
– Я жду! – сурово напомнил участковый.
И я тупо высказался:
– Я забыл.
– Что забыл?
– Все.
Участковый кивнул, будто другого ответа от меня и не ждал.
– Алексей! Ты тоже все забыл?
– А вот и нет, – обрадовал его Алешка.
– Ну-ну! – Дядя Андрей опять чуть не достал головой абажур от нетерпения.
– Я как раз все помню.
– Ну что, что ты помнишь?
– Я хорошо помню, что дал слово папе не вмешиваться в дело с иконой. И я это слово изо всех сил держу.
Отец Леонид как-то странно хрюкнул в кулак. Участковый сердито фыркнул.
– Дядя Андрей, – Алешка поднял руку, как на уроке в школе, – можно спросить?
– Ну?
– Вот кто-нибудь украл что-нибудь очень ценное и спрятал. Так? И вы его подозреваете. Так? Вы его арестуете или нет?
– Конечно, нет! – поучительно высказался дядя Андрей. – Какой же смысл? Я не смогу доказать его вину, а он, конечно, не признается.
– И ценную вещь вам не отдаст. Так?
– Так!
– И что бы вы сделали?
– Терпеливо собирал бы доказательства. И постарался бы получить информацию о том, где он спрятал эту ценную вещь или кому ее продал. – И дядя Андрей важно и гордо оглядел нас, новичков и дилетантов.
– У меня нет больше вопросов, – небрежно и даже как-то высокомерно сказал Алешка и картинно откинулся на спинку стула.
Умыл, называется!
Правда, умыл не очень здорово. Не эффектно. Потому что забыл, что сидит не на стуле, а на табуретке.
Я попытался поймать его за шиворот, но не успел. И некоторое время над краем стола торчали две задранные ноги в кроссовках.
– Все? – спросил дядя Андрей, когда Алешка снова оказался за столом, на табуретке. – Здорово у тебя получилось. Я же говорил, что вы многое умеете.
– У меня тоже вопрос, – постарался я поскорее замять эту пикантную ситуацию. – Дядя Андрей, а вот этот Шакал Халитов, он когда-нибудь в тюрьме сидел?
– Два года назад освободился.
– А где он сидел?
– В Омской области.
– У меня нет больше вопросов. – Потому что все совпало. Молодец Алешка! Это ведь он заранее подсказал мне этот вопрос.
– У меня тоже нет больше вопросов, – сказал дядя Андрей и встал.
Он передвинул планшетку, расстегнул ее, достал икону и положил на стол. Ту копию, которая была с отломанным уголком.
– Собственно говоря, вы ничем не рискуете. Выполняйте их требования. А там посмотрим. Но на всякий случай мы подготовим группу захвата.
