Валерий Роньшин - КЛАДБИЩЕ КУКОЛ
Такие дела, — печально закончил капитан. — Алисе-то что — она через сто лет снова из пепла возродится. А Тюхин-Матюхин… эх!.. — горестно махнул рукой Кипятков.
— Не может быть… — шептала Рыжикова. — Не может быть…
Перед ее мысленным взором стоял улыбающийся Тюхин-Матюхин, аппетитно хрумкая морковкой. Юлькины глаза наполнились слезами. Для Рыжиковой это был первый в ее жизни удар судьбы.
— Сева что-нибудь успел сказать перед смертью? — тихо спросила она.
— Да, успел, — ответила Чижикова.
— А что?
— Он сказал, что ты, Рыжик, ему очень нравишься. И просил передать тебе прощальный привет.
Тут уж Юлька не выдержала и зарыдала в два ручья. Да и у остальных глаза были на мокром месте. Ну, кроме майора Гвоздя, разумеется. Он переживал гибель давнего друга по-своему, куря одну сигарету за другой и ловкими щелчками посылая окурки в трехлитровую банку, где недавно хранилось варенье из пауков.
Вдоволь нагоревавшись, все вернулись к прерванному расследованию.
— Как говорится: нет худа без добра, — ободрил соратников майор. — Я имею в виду смерть Алисы Моллард. Теперь она на сто лет выбыла из игры. Нам остается найти Вальтера.
— Где его искать-то?! — закипятился Кипятков. — Каликадзары не знают. Алиса уже не скажет…
— Не кипятись, Жора. Я знаю — где!
— Вы знаете?!
— Так точно!
— И где? — спросила зареванная Рыжикова.
— В ее подсознании, — кивнул Гвоздь на Пыжикова, в котором на пару с Борей теперь осталась одна лишь Чижикова.
Никто ничего не понял. И майор пустился в пространные объяснения:
— Подсознание, или, как его еще называют, — внутренний мир, нельзя переместить в другое тело. Оно неразрывно связано со своим родным телом, в отличие от сознания. И если Алиса Моллард была в твоем теле, — указал Гвоздь на Рыжикову, — и, соответственно, в твоем внутреннем мире, значит, Вальтер сейчас находится в твоем теле, — указал Гвоздь на Пыжикова, подразумевая Чижикову, — и, соответственно, в твоем внутреннем мире. Поэтому «Полтергейсты» его и потеряли. Уразумели, девчата?
— Уразуметь-то уразумели, — сказала Чижикова. — А толку-то? Все равно его надо искать.
— Не надо. Я могу погрузить тебя в твой внутренний мир.
— Как это?
— С помощью трансмедитационной музыки.
— Никогда о такой музыке не слышала, — пожала Чижикова плечами Пыжикова.
— И я, — пожала своими плечами Рыжикова.
— И я, — козырнул Кипятков.
— Естественно, орлы, — подкрутил майор левый ус. — Я ее только вчера сочинил.
— Вы и музыку сочиняете, товарищ майор, — не удержался от восхищенной реплики капитан.
— А ты думал, Жора, — подмигнул ему Гвоздь. — У меня две сонаты, три кантаты и четыре рок-оперетты.
— Я фигею, — сказала Чижикова.
А Кипятков предложил:
— Товарищ майор, а давайте в Юлин внутренний мир отряд спецназа погрузим. Пусть они с Вальтером разберутся.
— К сожалению, во внутренний мир Юли может погрузиться одна лишь Юля.
— И что я там должна сделать? — спросила Чижикова.
— Задача у тебя простая. Найти Вальтера и нейтрализовать его.
— Убить, что ли?
— Нет, убить эту тварь невозможно. Она же не из плоти и крови. Ее можно только крестом шандарахнуть.
— Каким крестом?
— Вот этим. — Гвоздь достал из своей дорожной сумки православный крест с прорезиненной ручкой и с гордостью объявил: — Мое последнее изобретение — электрический крест!.. Вырубает любую инфернальную нечисть как минимум лет на триста. Держи, Юль.
Чижикова осторожненько взяла крест. И невольно представила, как она один на один сражается с выходцем из ада.
А Гвоздь с пафосом произнес:
— Я не люблю громких слов, Юля, но от твоей победы зависит будущее всего человечества…
— Неужели все так серьезно, товарищ майор?
— Более чем, Жора. У меня ведь тоже, как и у Налимова, чутье имеется — только не морское, а сухопутное. Оно мне подсказывает, что Вальтер готовит гадость во всемирном масштабе.
— А мне мое чутье ничего не подсказывает, — простодушно сказала Рыжикова.
Гвоздь усмехнулся.
— У тебя его просто нет. Чутье — оно такое: либо есть, либо нет… — Майор снова взглянул на Чижикову. — Слушай внимательно, Юля, и запоминай. Выход из внутреннего мира там же, где и вход. Если ты вырубишь Вальтера — вернешься живой и невредимой и в свое тело. А если не вырубишь…
— Я его вырублю! — решительно тряхнула Чижикова головой Пыжикова.
— И имей в виду, дочка: обычно такая тварь, как Вальтер, захватив чужой внутренний мир, населяет его фантомами. Самые опасные из них — фантомы-оборотни. Увидишь фантома-оборотня, сразу уничтожай его.
— Чем уничтожать? Крестом?
— Нет, огнем. Я дам тебе огнемет.
— А как отличить фантома-оборотня от фантома-необоротня?
— Элементарно. Окликни его, и если он обернется — значит, оборотень. Уразумела?
— Так точно! — лихо козырнула Юлька. Она старалась держаться молодцом, хотя в душе отчаянно трусила.
Однако майора Гвоздя не проведешь. У него глаз — алмаз.
— Боишься? — остро глянул он на Пыжикова.
— Ни капельки, — соврала Чижикова.
— А если без понтов?
— Ну… есть немного, — призналась Юлька.
Гвоздь протянул ей какой-то белый камешек.
— На вот, лизни.
— А что это?
— Авантюрин. Он смелости прибавляет.
Чижикова лизнула. Авантрюрин оказался сладким, как сахар.
— Прибавилось смелости? — спросил майор.
Юлька вслушалась в себя.
— Да вроде прибавилось. Можно еще лизнуть?
— Хорошего понемногу. А то чересчур смелая станешь. Что тоже плохо. Когда много смелости — она переходит в безрассудство. А тебе рассудок во внутреннем мире ох как понадобится. Там все самой решать придется. Помощи ждать неоткуда. Поэтому будь начеку.
— Буду, — пообещала Юлька.
— Тогда вперед!.. Дай руку.
Чижикова протянула майору руку, думая, что Гвоздь хочет пожать ее на прощание. Но майор, вытащив фломастер, нарисовал на ладони Пыжикова крестик.
— Вот тебе еще один крест. Он отпугивает как фантомов-оборотней, так и фантомов-необортней… А теперь приготовься — начинаем погружение…
Услыхав последние слова майора, Рыжикова опять залилась слезами. Не успела она потерять любимого детектива — как уже приходилось терять любимую подругу.
— Отставить слезы! — приказал Гвоздь.
Юлькины слезы тут же высохли.
Майор достал из сумки старенький магнитофончик и включил его. Из динамика полилась странная, ни на что не похожая мелодия.
— Держи хвост морковкой, — напутствовал Гвоздь Чижикову.
— Удачи тебе, Юлюша, — козырнул Кипятков.
— Счастливо, Чижик, — шмыгнула носом Рыжикова.
— Пока-пока, — ответила им всем Юлька, добавив с напускной веселостью: — Я отправляюсь в дальний путь, но сердце с вами остается.
— Закрой глаза, Юля, — попросил Гвоздь.
Чижикова закрыла. Майор простер над ее головой руки.
— Ты погружаешься в свой внутренний мир… погружа-а-ешься… погружа-а-а-ешься… погружа-а-а-а-ешься…
И Юлька погрузилась.
Глава XXV
ВНУТРЕННИЙ МИР ЮЛЬКИ ЧИЖИКОВОЙ
Чижикова пришла в себя. То есть в свой внутренний мир. И увидела, что он ничем не отличается от внешнего мира. Здесь даже Эрмитаж был. Юлька как раз рядом с ним и стояла, на Дворцовой площади.
В общем, на первый взгляд все было как обычно. Но это только на первый… Взглянув на Александрийскую колонну, Чижикова заметила, что колонна отбрасывает… три тени. И у самой Юльки тоже оказалось три тени. Чижикова подняла голову, да так и ахнула. На синем, без единого облачка небе ярко сияли три солнца.
«Я офигеваю», — подумала про себя Чижикова. Но долго ей офигевать не пришлось. На ее плечо легла чья-то рука.
— Приветик, Чижик-Пыжик, — раздался знакомый голос.
Юлька обернулась. Позади нее стоял… Тоха. Выглядел он как мертвец, пролежавший в могиле с полмесяца.
Чижикова ка-а-к завопит, да ка-а-к припустит со всех ног.
Юлька бежала, ничего не видя перед собой от страха. А когда увидела, то поняла, что прибежала на кладбище. Ее окружали надгробные памятники. На самом ближайшем из них было написано:
Спи сладко, наша Шоколадка.
«Шоколадкой» называли Юльку родители. Она посмотрела на фото умершей, и у нее екнуло сердце. Это была ее фотография. Подобного сюрприза Чижикова, прямо скажем, не ожидала.
А дальше началось ТАКО-О-Е, что не каждому следует и читать. Поэтому, детишки, если у вас слабые нервишки, лучше пропустите эту главу.
Земля зашевелилась, памятник повалился, а из могилы показалась… кукольная ручка. Потом еще одна… еще… И вот уже из земли полезли куклы с изъеденными червями кукольными личиками.
Юлька опять ка-а-к завопит, да ка-а-к припустит. А куклы, все сплошь в белых саванах, кинулись за ней в погоню. Со стороны казалось, будто Чижикову преследует целое полчище белых крыс.
