Джон Гришэм - Активист. Теодор Бун расследует
Родители Вуди выдвинули обвинения против Джино Гордона, единственного из четверки, который остался на свободе, и Вуди с нетерпением ждал начала слушания. Родители Харди подали иск о нарушении границ частного владения сразу в два суда — уголовный и гражданский, поэтому мальчишек ожидал целый год юридических приключений. Тео счел, что это здорово, учитель Маунт с ним согласился, и через десять минут весь класс увлеченно обсуждал подробности.
Харди, учившийся в параллельном классе, нашел Тео на большой перемене в столовой, и они смаковали одержанную в суде победу. Семья Квиннов была в восторге от приговора и очень гордилась Тео, сыгравшим в этом немалую роль. Им понравилось, что мальчик с покалеченной собакой на руках, смотревший на них с первой полосы, клялся «бороться с новым шоссе и с отморозками, которые его строят».
— Ты что, правда так сказал? — спросил Харди. Тео не помнил, произносил он эти слова или нет. Когда все выходили из зала суда в узкий коридор, образовалась толпа, все возбужденно говорили. Тео был оглушен и взволнован видом троих негодяев в наручниках, он нес своего пса и больше всего хотел выбраться на воздух. Он смутно помнил фотовспышку; вроде бы репортер задавал ему какие-то вопросы, когда он поднимался по лестнице. Но Тео очень нравилась хлесткая фраза, поэтому он ответил:
— Конечно.
— Классно!
Харди хотел зайти в «Бун энд Бун» поговорить, и Тео обещал быть у себя в «кабинете» — за домашними заданиями.
Там он и сидел в четыре часа, когда отец постучал в дверь и сказал:
— Пошли со мной.
Тео понял — дело плохо. Отец редко проделывал путь через заставленный стеллажами архив и захламленные кабинеты в комнатку Тео и никогда еще не говорил: «Пошли со мной».
В комнате для совещаний отец запер дверь, указал сыну на стул и присел рядом. Тео чувствовал: разговор будет не из приятных.
Мистер Бун начал:
— На прошлой неделе ты познакомился с мистером Джо Фордом, моим давним клиентом. К сожалению, наше сотрудничество закончилось — сегодня утром мистер Форд позвонил и сообщил, что, можно сказать, увольняет меня как своего юриста. Ему было неприятно прочесть, что мой сын — ярый противник нового шоссе. Мистер Форд поддерживает этот проект и, как многие другие, считает новую автостраду важной для города.
Тео опешил. У него стало тяжело на душе, оттого что отца уволили, но, узнав, что Форд от них ушел, мальчик испытал облегчение. Что-то слишком бурно среагировал этот господин. Зачем отец вообще связывается с такими темными личностями? На всякий случай Тео сказал:
— Пап, мне очень жаль.
— Мать говорит, ты считаешь мистера Форда, мягко говоря, не совсем честным?
Вот спасибо, мама. Нельзя даже поболтать с тобой за завтраком без того, чтобы ты не выложила все отцу.
— Пап, я его один раз видел, я его не знаю. Он действительно не совсем честный?
Мистер Бун улыбнулся и отвел глаза.
— Со мной Джо Форд всегда был честен. Я бы сказал, он просто умеет жить. Знает, на какие кнопки давить. У него много денег, влиятельные друзья, он привык получать желаемое. Форд требует к себе лояльности, поэтому сейчас подыскивает другого юриста.
— По-моему, он просто мошенник, — вырвалось у Тео.
— Он не мошенник, Тео. Перестань бросаться словами. То «мошенник», то «отморозки»…
Тео не мог не признать правоту отца:
— Да, сэр.
Помолчав, отец сказал:
— Кто тебе рассказал о покупке двухсот акров у Суини-роуд?
Рассказал об этом Айк, но Тео прекрасно понимал, что признаваться не следует. Он скрестил руки на груди, стиснул зубы и процедил:
— Я обещал не говорить.
Это всегда срабатывало — родители Тео понимали важность доверенного под честное слово.
— Ты же не вынюхиваешь секреты по офису?
Тео разыграл удивление.
— Нет, сэр, не вынюхиваю. — Это было полуправдой, и они с отцом это знали. Для ясности Тео добавил: — Мне сказали.
Мистер Бун неопределенно кивнул, хотя на самом деле не поверил.
— Что еще тебе сказали?
Откровенностью Тео ничего бы не выиграл.
— Ничего.
То, как встревожился отец, лишь подтверждало сведения о Джо Форде и сомнительной сделке, но Тео решил не копать дальше. Фаст-Форд с ними распрощался, и про себя Тео только радовался, что «Бун энд Бун» избавились от клиента с такой репутацией. Вообще у Тео сложилось впечатление, что радуется не только он — мать в глубине души на его стороне. Она не питала симпатии к застройщикам, которые только и ждут возможности изуродовать землю, понатыкав новых торговых центров и типового жилья на продажу. Замечания, которые и раньше звучали дома и в офисе, колючие остроты и шуточки не оставляли сомнения — миссис Бун недолюбливала некоторых клиентов мужа. Комментарии не предназначались для ушей Тео, но он мало что пропускал.
— Пап, мне очень жаль, но я не виноват. Не моя вина, что избили мою собаку, что вчера был суд и что мою фотографию разместили на первой полосе. Так случилось. Если мистер Форд оскорбился, мне очень жаль, но, по-моему, он погорячился, отказавшись от услуг нашей фирмы.
— Нашей фирмы?
— Ну, в ее названии моя фамилия!
Мистер Бун улыбнулся, и напряжение немного разрядилось. Тео показалось, что отец вовсе не так уж расстроен потерей клиента.
— Иди доделывай уроки, — сказал он, поднимаясь.
— Конечно, пап.
Глава 19
Тео корпел над испанскими глаголами, когда в дверь постучали. Харди зашел в «кабинет», почесал Судью за ухом, приговаривая что-то ласковое, и спросил:
— Есть полчаса?
Обычно, показавшись в конторе, Тео мог идти куда душе угодно, если уроки были сделаны.
— Да, а что?
— Давай-ка съездим кое-куда на великах. Хочу тебе показать одну штуку.
— Какую?
— Это сюрприз.
Через восемь минут они остановились перед старым кирпичным складом в районе Дельмонт, возле Страттен-колледжа. Большинство складов пустовали, но некоторые офисы работали. Над одной дверью висела вывеска: «Страттенский комитет по защите окружающей среды».
— Сюда, — сказал Харди, и мальчики вошли. Офис состоял из одной длинной просторной комнаты с высоким потолком с голыми стропилами, кирпичными стенами и бетонным полом, который не мешало подмести. Здесь были разномастные столы и множество компьютеров, а на стенах приколоты аэрофотоснимки и карты. В комнате крутилась по меньшей мере дюжина собак — очевидно, сотрудникам комитета разрешалось брать на работу питомцев. Атмосфера была энергичной, ведь среди присутствующих преобладали молодые люди — бородатые, во фланелевых рубашках и выцветших джинсах.
У стола преподобный Чарльз Квинн, отец Харди, вел серьезный разговор и случайно заметил Тео.
— Тот самый Тео Бун! — громко сказал он.
Это услышали все. Не успел Тео опомниться, как его увлекли к стене, где была прикреплена увеличенная фотография из утренней газеты. Снимок, намного больше реальных размеров, закрывал всю стену, и Тео пораженно уставился на себя с псом на руках. Вырвавшаяся у него в минуту волнения фраза: «…бороться с новым шоссе и с отморозками, которые его строят» была жирным шрифтом напечатана над фотографией. Тео глядел на стену с открытым ртом, а вокруг собрались вдруг замолчавшие сотрудники комитета.
Преподобный Квинн сказал:
— Позвольте вам представить Теодора Буна — героя дня, владельца самого знаменитого пса в городе и большого друга моего сына Харди.
Тео смущенно кивнул в знак приветствия. Уже потом он узнал, что в комитете работают всего несколько человек, а остальные из присутствующих волонтеры, в основном студенты Страттен-колледжа.
Мужчина по имени Себастиан Райан шагнул вперед и пожал Тео руку.
— Я председатель комитета сторонников защиты окружающей среды. Мы очень рады, что ты теперь в наших рядах.
Тео и не подозревал, что уже вступил в какие-то ряды. Ему стало мучительно неловко быть в центре внимания в совершенно незнакомом месте.
— Да, э-э, конечно, я тоже рад познакомиться, — промямлил он.
— Как твой пес? — спросил кто-то.
— Поправляется, — заверил Тео.
— Когда он к нам заглянет? — спросил кто-то еще.
— Ну, он пока мало выходит, — ответил Тео, и некоторые сочли шутку смешной. Остальные понемногу начали расходиться.
— Давайте-ка за работу, — сказал Себастиан, и его послушались. Председатель комитета повел Тео и Харди к дальней стене, где у него было подобие открытого кабинета. Стол заменяла деревянная дверь, положенная на две пустые кабельные катушки. Это сооружение показалось Тео самым крутым столом, какой он видел в жизни. Стульев не было — Тео уже обратил внимание, что все в комитете работали стоя. Он решил рассказать об этом матери: не иначе, новый тренд.
Кирпичные стены были сплошь покрыты фотографиями, дипломами и картами; Тео заметил диплом юридического факультета Стэнфордского университета. На вид Райану было лет тридцать шесть — тридцать семь, и в своих джинсах, высоких шнурованных ботинках и с бородой он больше походил на лесника, чем на юриста, специализирующегося в области охраны окружающей среды.
