Лилиан Браун - Кот, который сигналил
– Это верх невежливости – шипеть на гостя, – укорил его Квиллер, при этом прекрасно понимая, что кот никогда раньше не видел столь волосатого человека. Сам же Квиллер был доволен тем, что ему удалось скрыть свою причастность к средствам массовой информации и установить при этом с семьей Тривильена контакт, который можно будет поддерживать, не вызывая подозрений. Он составил в уме план дальнейших действий:
а) продолжать привозить на стройку напитки;
б) потолковать о футболе с бригадой строителей во время перерыва; почитать футбольные новости в ежедневной газете;
в) сходить на футбольный матч;
г) выказывать интерес к строительству дома и задавать идиотские вопросы.
У Квиллера постепенно выкристаллизовывались и мысли по поводу убийства собаки. Преступник (а) имел зуб на Флойда и (б) знал, где и как собака жила, хотя (в) и не был в курсе, что убивает собаку, принадлежащую не Флойду. Квиллеру на ум пришла одна отвратительная мысль: преступление совершили с целью возбудить к Тривильену сочувствие людей. Учитывая место преступления – настоящий оплот собаковладельцев, – довод этот выглядел не совсем притянутым за уши.
В любом случае, если Зак не залаял, значит, он хорошо знал стрелявшего, а впрочем… необязательно. Зак был до безобразия добродушен.
А просматривая результаты расследования, Квиллер пришёл к выводу, что полицейским всё вышеизложенное было известно, но им предстояло решить более важную задачу: найти самого растратчика.
После же слов Эдди в голове у Квиллера стала вырисовываться новая картина преступления: возможно, Флойд перевёл украденные деньги в швейцарские банки; возможно, он сейчас в Швейцарии, а не в Мехико, как предполагалось; возможно, он старается устроить переезд жены туда на лечение. Квиллер понимал, что в этой теории есть свои недостатки, но если она окажется достоверной, почему тогда Коко исполнял свои танец смерти? Сбитый с толку, он решил на время отложить размышления на эту тему и поехать ужинать с Селией Робинсон.
Однако сначала следовало накормить котов. Он часто размышлял о том, что вот ему не нужно каждый день ходить на работу, не нужно заботиться о семье и он самый богатый человек на северо-востоке центральной части Соединенных Штатов… и всё же его жизнь довольно-таки рутинная: кормление, чесание и развлечение сиамцев, мытьё и чистка их туалета. Будь он помоложе, он ни за что не смог бы себя представить в такой роли!
Теперь вставал вопрос куда поехать ужинать со слишком бурно выражающей свои эмоции миссис Робинсон? Для деловых обедов и ужинов или для выполнения общественных обязательств обычно выбирали «Нью-Пикакс Отель»; чтобы повеселиться, туда не ходил никто. В этот вечер в отеле ужинали Полли и члены библиотечного совета – группа благовоспитанных пожилых леди, чьи голоса никогда не звучали громче шёпота. Другие столики небольшого обеденного зала наверняка окажутся заняты одинокими коммивояжерами, настойчиво пытающимися разрезать жёсткий бифштекс. Истерический хохот Селии будет подобен пению тропической птички в покойницкой.
Любимым рестораном самого Квиллера был ресторан «Старая мельница», но его там слишком хорошо знали, и официанты вели учёт всех его сотрапезников. Пожалуй, больше всего для этого ужина подойдёт ресторан в Северном Кеннебеке, «Типси», специализировавшийся на бифштексах. Ресторан помещался в большой бревенчатой избе; в нём всегда царила непринужденная атмосфера: хозяева любили пошуметь. А то, что ресторан назвали в честь хозяйского кота, наверняка понравится Селии.
Когда Квиллер зашёл за ней, она – в своём лучшем платье, в самых дорогих украшениях и с пластами косметики на лице – уже ждала его. Она эффектно выглядела, а для «Типси» даже слишком эффектно.
– Куда мы едем? – возбуждённо спросила она. – В газете я видела рекламу «Вкусной еды у Отто» и «Бяку-кулебяку». Такие смешные названия! А «Всякая всячина» чего стоит! Ну и названьице для газеты! Я ещё прочитала о городке под названием Брр, это что, опечатка?
– Брр – самое холодное место Мускаунти, – сообщил ей Квиллер.
– Неплохо! – от души рассмеялась Селия. – Я расскажу своему внуку! Я пишу Клейтону раз в неделю, иногда два раза.
– Пока вы здесь, можете рассчитывать на весьма насыщенные событиями дни, – сказал Квиллер. – Люди, живущие в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, стремятся быть оригинальными. Это называется «пограничный индивидуализм».
По пути в Северный Кеннебек Селия продолжала корчиться от смеха при виде указателей на Чипмунк, Вест-Мидл-Хаммок и Содаст-сити.
– Это невероятно! – вскричала она при пересечении шоссе Скатертью дорога с рекой Иттибиттивасси. – Они что, всерьёз?
– Содаст-сити не только абсолютно реален, но даже более того – недавно там разразился крупнейший финансовый скандал.
– Обожаю скандалы! – радостно воскликнула миссис Робинсон.
– Завтра Виржиния Алсток введёт вас в курс дела более подробно, но если кратко, то суть вот в чём: президент одного финансового учреждения пропал вместе с секретаршей и миллионами долларов своих вкладчиков. Ещё миссис Алсток познакомит вас с Лайзой Комптон, которая работает в Обществе помощи престарелым. Может, вы согласитесь несколько часов в день поработать в качестве компаньонки лежачих больных весьма преклонного возраста?
– О да! Я легко нахожу общий язык со стариками и инвалидами. Я умею их подбадривать.
– Охотно верю! – искренне ответил Квиллер. Селия вдруг стала серьёзной.
– Вы считаете, я слишком много смеюсь, шеф?
– Слишком много – это сколько?
– Ну, моя невестка говорит, что я слишком много смеюсь. Муж, знаете ли, был полной моей противоположностью. Он всегда ожидал худшего. Я же – неисправимая оптимистка, и так много смеяться я стала для того, чтобы развеять его вечно дурное настроение. Но чем больше я смеялась, тем мрачнее становился он, а чем мрачнее становился он, тем больше я смеялась. Забавно, не правда ли? Я заметила, шеф, что вы никогда не смеётесь, хотя у вас потрясающее чувство юмора.
– Я люблю шутить, – сказал Квиллер. – Мой смех – внутренний. Однажды я написал колонку о разновидностях смеха. Люди прыскают в кулак, хихикают, гогочут, ржут, кудахчут или хохочут во всё горло. У моей подруги Полли Дункан, например, с которой вы обязательно познакомитесь, очень приятный, мелодичный смех. Смех – это выражение радости; в создании смеха участвуют мускулы лица, глотка, легкие, рот и глаза. Обычно смех получается непроизвольно, однако можно контролировать его громкость и тон так, чтобы они подходили к месту и времени. Это называется «настройкой»… Моя следующая лекция состоится завтра, в девять утра.
– Я об этом даже не задумывалась, – сказала Селия. – Попробую заняться «настройкой».
– Хозяйка ресторана, куда мы едем, всегда встречает завсегдатаев громким кудахчущим смехом. И мне каждый раз приходит в голову одна и та же мысль: «Вот и ещё одно яичко снеслось».
Селия постаралась подавить вопль наслаждения.
– А как называется ресторан?
– «Курятник».
Тут Селия, не удержавшись, расхохоталась, однако быстро справилась с собой.
– Нет, по правде он называется «Типси». – И Квиллер объяснил, что ресторан был открыт в тридцатых годах и назван в честь чёрно-белой кошки, чьи отметины делали её похожей на пьяницу, а из-за покалеченной лапы она ходила пошатываясь. – Её портрет в главном зале недавно стал предметом горячих дискуссий в округе, все успокоились только тогда, когда открылось, что портрет – искусная подделка.
Они приехали в ресторан и были встречены кудахчущим смехом хозяйки. Селия изо всех сил сохраняла серьёзное выражение лица, не преминув, однако, шепнуть Квиллеру:
– Ещё одно яичко!
Меню было весьма ограниченным. Квиллер, по обыкновению, заказал бифштекс. Селия поинтересовалась, костлявая ли рыба, – она собиралась немного захватить домой для Ригли. Во время еды она задавала множество вопросов.
– А кто ваша подруга с приятным смехом?
– Директор публичной библиотеки. Как раз её помощница повозит вас завтра по городу.
– Где вы живете?
– Вы, несомненно, заметили небольшой ельник за зданием театра. С другой стороны этого ельника – старый фруктовый сад, а в нём – столетний яблочный амбар. Там я и живу.
– Вы живёте в амбаре!
– Я его немножко переделал. Вы увидите его в ближайшие дни. После того как вы устроитесь, мы с вами обстоятельно побеседуем. Думаю… Возможно, Селия, у меня для вас будет ещё одно задание.
Отвезя гостью домой, Квиллер поспешил к себе, чтобы позвонить. Сразу за кухонной дверью он поднял с пола чёрный фломастер.
– Чёрт бы побрал эту кошку! – пробормотал он, бросая фломастер в оловянную кружку. Ручка, лежащая на столике, была законной игрушкой Коко, но он ни разу не стянул ни одной ручки из кружки. В отличие от Юм-Юм.
