Р. Стайн - Нашествие упырей
Ответить папа не смог. Реми и Шарлотта побросали свои бобовые стручки и теперь перекидывались пригоршнями картофельного пюре.
У нас в семье ужин — дело небезопасное.
Смотри пригибайся да уворачивайся.
После ужина папа с мамой заторопились на родительское собрание.
А на меня повесили всю троицу. Я усадил их в гостиной — смотреть по видику мультик. Самый длинный мультик, какой смог отыскать.
Потом поднялся к себе в комнату. Попытался дозвониться до Одры, но у нее было все время занято.
Одра пригласила меня на вечер танцев в ее танцевальном кружке.
Танцы — ненавижу. По правде говоря, я в жизни не танцевал. Даже у себя в комнате.
Так что я собирался позвонить ей и соврать, будто вывихнул лодыжку… или придумать что-то еще. Черта с два я пойду на танцульки, где, вдобавок, будет множество ребят, умеющих танцевать!
Я еще раз набрал ее номер. Все еще занято.
Вздохнув, я присел на краешек постели и уставился в окно. Стояла холодная ноябрьская ночь. От порывов ветра дребезжало оконное стекло.
Я взглянул на Могильный Холм, посеребренный светом луны.
По всему склону редкие корявые деревья тянулись к небесам, словно восставшие из могил скелеты.
Я прижался лицом к стеклу, чтобы получше разглядеть вершину холма. И ахнул.
Огоньки!
Мерцающие огоньки. Крошечные, но достаточно яркие, чтобы подсвечивать старые могильные плиты.
У меня отвисла челюсть, когда я смотрел на мигающие огоньки, стремительно порхающие над могилами.
Словно призрачные светлячки.
А потом огоньки померкли за накатившей туманной завесой. Туман мерцал над потемневшей травой, над скрюченными корявыми деревьями. Окутывал холм и старые могилы призрачной пеленой.
А потом я услышал ужасающий стон. Даже через стекло я слышал его — низкий, протяжный стон, плывущий над холмом.
Животный — и в то же время человеческий.
Такой тоскливый. Такой печальный.
Так близко…
3
Следующим утром — сырым и ненастным — мы вместе с миссис Вебстер отправились на холм.
Я посмотрел на небо. Ни одного пухлого беленького облачка. Ни одного проблеска синевы. Солнца не видать. Серые тучи нависали сплошным монолитом.
С холма дул пронизывающий ледяной ветер. Даже корявые деревья, казалось, трясутся от холода. Их голые ветви махали нам, словно предупреждая держаться подальше.
— Итак, дорогие исследователи прошлого, — объявила миссис Вебстер, собрав нас вокруг себя, — давайте посмотрим, что старые надгробия смогут поведать вам об истории города.
Я поправил на плечах рюкзак. Утром я не смог найти свой, поэтому взял рюкзачок Джейсона. Он, конечно, был детсковатый — ярко-лиловый, под цвет динозаврика Барни! — и маловат вдобавок.
Джейсон его обожает. Я знал, как он взбесится, если узнает, что я его брал. Так что я рассчитывал вернуть рюкзачок прежде, чем братец его хватится.
Я услышал, как кто-то меня нагоняет, но не успел отступить с дороги.
— Клевый рюкзачишко! — услышал я голос Фрэнка.
Он дернул рюкзак обеими руками, я споткнулся и врезался в группку девочек.
Фрэнк и Бадди заржали. Кто-то из ребят тоже засмеялся.
— Эт чё, рюкзак для малышей? — нагло спросил Фрэнк.
— Это называется «Мой первый рюкзачок!» — заявил Бадди.
Новый взрыв смеха.
Ха-ха.
Не обращая на них внимания, я натянул кепку на лоб и принялся длинными торопливыми шагами взбираться на холм.
— Эй, куда спешишь? — меня нагнала Одра. Она ткнула пальцем в сторону кладбища. — Не торопись. Никуда оно от нас не сбежит.
Я сбавил шаг.
— Эй, как дела? — спросил я, стараясь повернуться так, чтобы не было видно лилового детского рюкзачка.
Как правило, меня не волнует, что там обо мне кто думает. Но Одра — совсем другое дело.
Она мне по-настоящему нравится. Она умная и веселая, а еще — она самая симпатичная девочка в Средней Школе Хайгрэйва.
У нее длинные черные волосы и чудесная оливковая кожа. Но что в ней чудеснее всего, так это глаза. Они зеленые-зеленые, и с золотистыми искорками.
Рядом с ней я всегда стараюсь держаться молодцом. Вот еще причина, почему я никогда не пойду с ней на танцы. Еще не хватало, чтоб она увидела, какой я увалень!
— Я тороплюсь, потому что не терпится изучить могилы, — солгал я.
— Ну и холодрыга тут, — сказала Одра, когда мы достигли сломанных деревянных ворот кладбища. Она подтянула молнию своей лиловой сатиновой курточки.
— Не так уж и плохо, — возразил я. Я хотел, чтобы Одра думала, будто мне все нипочем. Поэтому свою куртку я, наоборот, расстегнул.
Я шагнул в ворота — и увидел здоровенного паука, свисающего с ограды.
— Эй! — вскрикнул я. Ничего не могу поделать. Пауков я боюсь до ужаса…
Проходя мимо паука, я не сводил с него глаз. Я не смотрел, куда я иду. Я споткнулся о сломанную могильную оградку и повалился на низенькое надгробие.
Я позволил Одре помочь мне встать.
— Я же говорил, что мне не терпится изучить могилы! — пошутил я.
Миссис Вебстер принялась раздавать длинные листы кальки и куски древесного угля.
— Соберите как можно больше оттисков с надгробий, — наставляла она. — Когда мы вернемся в класс, вы увидите, что поведают вам надгробные надписи.
— Ооооооо! Я упырь! Я кладбищенский упырь! — Фрэнк шатался по ближайшему ряду надгробий, делая вид, что нападает на группку девочек.
Те смеялись и оборачивали его бумагой.
Девчонки считают Фрэнка очень милым! Пфуй.
— Давай начнем отсюда, — предложил я Одре.
Мы отнесли наши кальки к ближайшим надгробиям и принялись снимать оттиски. Ветер поднялся с новой силой. Он срывал с деревьев оставшиеся листья, и те, покружившись, опускались у наших ног.
Еще один мощный порыв ветра запорошил мне глаза, нос и рот трухой. Я закашлялся.
— Уильям Свифт, — прочла Одра надпись с надгробья. — Умер на виселице в 1852 году.
— Думаешь, он был убийца? — спросил я, делая огромный шаг назад.
— Должно быть, тот еще был гад, — ответила Одра задумчиво.
— Давай поищем еще надгробия, — сказал я Одре. Собрал свою амуницию и принялся бродить среди могил.
Небо потемнело. Воздух сделался еще холоднее. Я все-таки застегнул куртку. Потом опять поправил рюкзак и вновь принялся изучать покосившиеся, выщербленные могильные камни.
Я остановился у большой могилы с раздвоенным надгробьем.
— «Освальд Мэнс. 1770–1785. Мартин Мэнс. 1772–1785», — прочел я вслух. — «Вместе в жизни. Вместе в смерти».
Их похоронили в одной могиле, понял я. Я прочел надпись еще раз. Освальду Мэнсу, когда он умер, было всего пятнадцать лет. Мартину — тринадцать. Должно быть, они были родными братьями.
Бедные Освальд и Мартин! Умереть такими молодыми… Готов поспорить, они были славные ребята. Не то что какой-то убийца, умерший на виселице! Там было написано что-то еще, но я не успел прочесть.
Прежде чем начать калькировать, я заметил высеченное в камне изображение птицы.
Она напоминала ворону.
Я смотрел на птицу. Одре эта могила понравится, подумал я. Она наверняка захочет сделать оттиск.
Кстати, а где Одра?
Я окинул взглядом кладбище. Ребята разбрелись по всему кладбищу — они склонялись над могилами и прилежно делали оттиски.
Я обнаружил Одру с Фрэнком. Они бродили между ряда покосившихся надгробий, пытаясь решить, какое выбрать следующим.
— Эй, Одра, взгляни-ка на это! — я схватил ее за руку и потянул. — Аааааай! — это я опять споткнулся.
Я попытался схватиться за Одру, чтобы не упасть.
Не вышло.
Так что я полетел вперед — аккурат на раздвоенное надгробье!
Камень затрещал, когда я на него грохнулся.
Он вывернулся из земли и с тяжелым стуком рухнул в грязь.
И я услышал слабый вскрик.
От этого звука по спине у меня пробежал холодок.
— Что это было? — спросил я у Одры.
Она смотрела на меня сверху вниз.
— Что, прости?
— Это не ты? Я слышал вскрик. Это была ты? — повторил я.
— Нет. Это не я. — Одра покачала головой.
— Разве ты не слышала? — спросил я.
— Не-а.
Неужели мне показалось? Я поднялся на ноги и поправил кепку.
Потом отряхнул куртку и джинсы.
Повернувшись, я увидел, что Одра смотрит на надгробье.
— Ого! Спенсер, ты видишь, что там внизу написано?
Прищурившись, я разобрал надпись, выбитую крошечными буковками под изображением вороны:
«НАШ ПОКОЙ ТЫ НАРУШИЛ НА СТРАХ СВОЙ И РИСК».
И вновь по моей спине пробежал холодок.
Нарушил покой?
Неужели я только что нарушил их покой?
— Пора идти! Пора идти! — донесся от ворот голос миссис Вебстер.
Но я не мог отвести глаз от сбитого мною надгробья с вороной, лежавшего на земле.
