Лемони Сникет - Гадкий городишко
Приступ кашля в дверях кабинета вывел их из задумчивости, они обернулись и увидели мистера По, кашляющего в свой белый платок. Мистер По был банковским служащим, на нем лежала обязанность находить сиротам опекунов после случившегося пожара. Но я с сожалением должен сообщить, что он был чрезвычайно склонен заблуждаться, иными словами, «всегда кашлял в платок и не раз подвергал бодлеровских сирот разного рода опасностям». Первым опекуном, которого подыскал им мистер По, был сам Граф Олаф, последним оказалась Эсме Скволор, а в промежутке мистер По подбирал для детей самые разнообразные условия жизни, которые зачастую оказывались столь же неприятными, что и опекуны. В это именно утро им предстояло узнать о своем новом пристанище, но мистер По после нескольких приступов кашля сразу оставил их наедине со скверно написанной статьей.
— Доброе утро, дети, — проговорил вернувшийся мистер По. — Простите, что заставил вас ждать. Но с тех пор как меня сделали вице-президентом и в моем ведении все финансовые и наследственные дела сирот, я очень, очень занят. А кроме того, найти для вас нового опекуна оказалось задачей не из легких. — Он подошел к столу, заваленному бумагами, и сел в большое кресло. — Я звонил целому ряду дальних родственников, но все они уже слыхали про ужасы, которые происходят там, где появляетесь вы, и, что вполне понятно, робеют. Опасаясь Графа Олафа, они не соглашаются брать над вами опекунство. Между прочим, слово «робеют» означает «нервничают». Есть и еще одна…
Мистера По прервал противный громкий звонок одного из трех телефонов, стоящих у него на столе.
— Прошу прощения, — сказал мистер По и снял трубку. — По слушает. О'кей, о'кей, о'кей. Я так и думал. О'кей, о'кей. Спасибо, мистер Феджин. — Мистер По положил трубку и сделал пометку на одной из бумаг. — Это ваш девятнадцатиюродный дядя, — пояснил он, — моя последняя надежда. Я думал, что смогу уговорить его взять вас хотя бы месяца на два, но он не соглашается. И я его не осуждаю. Меня и самого начинает беспокоить, как ваша репутация нарушителей спокойствия не испортила репутацию моего банка.
— Но это же не мы нарушители спокойствия — запротестовал Клаус, — а Граф Олаф.
Мистер По взял у детей газету и стал внимательно изучать ее.
— Так, несомненно, статья в «Дейли пунктилио» поможет наконец полиции схватить Олафа, и тогда ваши родственники станут робеть меньше.
— Но в газетной истории полно ошибок, — вмешалась Вайолет. — Полиция даже не поймет, что это Олаф. В статье он назван Омар.
— Да, меня статья тоже разочаровала, — согласился мистер По. — Журналист обещал поместить мою фотографию, а в подписи к ней упомянуть о моем повышении. Я специально для этого постригся. И моя жена и сыновья гордились бы, увидев в газете мое имя. Да, мне понятно ваше разочарование: ведь статья написана не про вас, а про двойняшек Квегмайров.
— Нам совершенно все равно — есть в газете наши имена или нет, — огрызнулся Клаус. — К тому же Квегмайры не двойняшки, а тройняшки.
— Смерть брата изменила их статус, приобретенный при рождении, — разъяснил строгим тоном мистер По. — Впрочем, мне некогда об этом разговаривать. Необходимо найти…
Снова зазвонил один из телефонов, и мистер По снова извинился.
— По слушает, — сказал он в трубку. — Нет. Нет. Нет. Да. Да. Да. Неважно. До свидания. — Он положил трубку, покашлял в платок, обтер рот и тогда только обернулся к детям. — Ну вот, этот звонок разрешает все ваши проблемы, — сказал он коротко.
Бодлеры переглянулись. Что это значит? Арестован Граф Олаф? Освобождены Квегмайры? Или кто-то изобрел способ вернуться назад во времени и спасти их родителей из пожара? Каким образом может разрешить все их проблемы один телефонный звонок?
— Плинн? — вопросительно произнесла Солнышко.
Мистер По улыбнулся:
— Вы когда-нибудь слыхали изречение «Чтобы вырастить ребенка, целый город нужен»?
Дети опять обменялись взглядом, но на этот раз с меньшим оптимизмом. Когда цитируют изречения, или злобно лает собака, или запахло переваренной капустой брокколи, это редко предвещает что-то хорошее. Изречение — всего лишь группа слов, расположенных в определенном порядке, поскольку именно так они звучат удачнее, но люди часто приводят их в качестве чего-то очень загадочного и мудрого. — Я знаю, для вас это, может быть, звучит загадочно, — продолжал мистер По, — но на самом деле это очень мудрое изречение.
«Чтобы вырастить ребенка, целый город нужен» означает, что ответственность за детей ложится на каждого человека в обществе.
— По-моему, я читал про это в книге пигмеях мбути, — заметил Клаус. — Вы хотите отправить нас в Африку?
— Не говори глупостей, — рассердился мистер По, как будто все многомиллионное население Африки сплошь состояло из слабоумных. — Звонили из городского муниципалитета. Ряд мелких городов, расположенных вокруг нашего, включились в новую опекунскую программу, основанную на изречении «Чтобы вырастить ребенка, целый город нужен». В эти маленькие города посылают сирот, и все жители принимают участие в их воспитании. Как правило, я одобряю более традиционные семейные структуры, но этот вариант вполне удобен, а согласно завещанию ваших родителей, вас следует растить наиболее удобным образом.
— Вы хотите сказать — о нас будет заботиться весь город? — поинтересовалась Вайолет. — Но ведь там, наверно, много народу?
— Ну, я полагаю, они будут это делать по очереди. — Мистер По почесал подбородок. — А не то что вас будут укладывать в кровать три тысячи человек сразу.
— Снойта! — выкрикнула Солнышко. Она хотела сказать нечто вроде «Я хочу, чтобы меня укладывали спать мои родные брат и сестра, а не чужие люди!». Но мистер По уже рылся в бумагах на столе и ничего не ответил.
— Мне казалось, тут несколько недель назад прислали по почте брошюру с описанием этой программы, — бормотал он, — но она где-то затерялась. А-а-а, вот она. Посмотрите сами.
Мистер По протянул через стол яркую брошюру, и Бодлеры принялись ее рассматривать. На обложке затейливым шрифтом было напечатано изречение «Чтобы вырастить ребенка, целый город нужен», а внутри красовались фотографии детей, которые улыбались так широко, что у Бодлеров заныли челюсти при одном взгляде на них. В нескольких параграфах рассказывалось, как девяносто девять процентов сирот, участвующих в этой программе, ликуют, узнав, что о них будут заботиться целые города, и как все перечисленные на последней странице маленькие города жаждут стать опекунами для всех заинтересованных в этом детей, которые потеряли родителей. Трое Бодлеров посмотрели на широко улыбающихся детей, прочитали изречение, напечатанное затейливым шрифтом, и ощутили нервную дрожь в желудке. Они представили, как целый город станет их опекуном, и им стало не по себе. И без того было непривычно, когда о них заботились разнообразные дальние родственники. Каково же будет, когда сотни людей наперегонки бросятся заменять им родителей?
— Вы думаете, мы будем в безопасности от Графа Олафа, — нерешительно спросила Вайолет, — если будем жить на попечении целого города?
— Думаю, да, — ответил мистер По и покашлял в платок. — Если за вами будет присматривать целый город, вы, вероятно, будете в большей безопасности, чем когда-либо. К тому же благодаря статье в «Дейли пунктилио» Омара, несомненно, в два счета поймают.
— Олафа — поправил Клаус.
— Да, да, — отозвался мистер По. — Я хотел сказать «Омара». И какие же мелкие города перечислены в брошюре? Вы, дети, можете выбирать новое место жительства сами, если хотите.
Клаус перевернул брошюру и прочел на обложке список городов:
— Полтривилль. Это где лесопилка «Счастливые Запахи». Какие страшные дни мы там провели!
— Кальтен! — крикнула Солнышко, имея в виду что-то вроде «Ни за что на свете я бы туда не вернулась!».
— Следующий по списку — городок Тедиа, — прочитал Клаус. — Знакомое название.
— Он недалеко от того места, где жил Дядя Монти, — напомнила Вайолет. — Не поедем туда — нам еще больше будет не хватать его там.
Клаус кивнул в знак согласия.
— Кроме того, — сказал он, — Паршивая Тропа совсем недалеко от города, так что он, наверное, пропах хреном. А вот городок, о котором я никогда не слыхал: Офелия.
— Нет, нет, — остановил его мистер По. — Я не позволю вам жить в городе, где находится банк Офелия. Он относится к числу наименее уважаемых мною банков, я не желаю проходить мимо него, когда придется навещать вас.
— Заунс! — выкрикнула Солнышко, что значило «Какая нелепость!», но Клаус толкнул ее локтем и указал на следующий в списке город, и Солнышко мгновенно запела по-другому, а именно: выпалила «Гаунс!», то есть «Давайте поселимся тут!».
— Именно гаунс, — подтвердил Клаус и показал Вайолет на то, что они только что обсуждали с Солнышком. Вайолет открыла от изумления рот, и все трое уставились друг на друга. И опять они ощутили мелкую, мелкую дрожь в жёлудке. Но на этот раз она носила не столько нервный, сколько оптимистический характер. У них возникла надежда, что, возможно, последний телефонный звонок и в самом деле разрешил все их проблемы и то, что они прочитали в брошюре, окажется важнее того, чего они не прочли в газете. Ибо в конце списка городов после Полтривилля, после Тедиа и Офелии стояло нечто самое важное, важнее всего, что они прочитали за целое утро. Затейливым шрифтом на последней странице брошюры, которую им дал мистер По, стояло — Г.П.В.
