Валерий Гусев - Призраки графской усадьбы
Вот так вот! Француз берет в библиотеке словарь, чтобы переводить с французского на русский! Так какой же тогда язык его родной?
– Он вообще какой-то странный, – сказала Оля.
– А паспорт его у тебя?
– Нет, я ему вернула.
– Можешь сейчас попросить его на время? Под хорошим предлогом?
– Конечно. Скажу, что в анкете что-то пропустила. – Оля соображала быстро и действовала четко. И уж совсем не была «противной». – Иди к себе, я принесу.
«Ага, – подумал Костик, закрывая за собой дверь, – Галка узнает, кому-нибудь характер покажет. Мало у меня проблем!»
Оля пришла через две минуты.
– Вот, – протянула она Костику паспорт француза.
Костик взял его, просмотрел со всем вниманием. Но что он мог определить? Сегодня в стране народные умельцы могли изготовить любой документ, хоть диплом лауреата Нобелевской премии, и вынести его на продажу. К тому же Костик никогда раньше не видел иностранных паспортов.
А этот – солидный, красивый, нормальный на взгляд. Вот только… Костику показалось, что одно слово напечатано не совсем верно. Эх, сейчас бы словарик!
Оля будто почувствовала его вопрос:
– Он и словарь мне сейчас вернул. Сказал: «Теперь мой люче знать весь русски слово». Принести?
– Давай! – Костика охватил азарт, как ищейку, взявшую верный след волка.
Он буквально выхватил книгу из Олиных рук, стал быстро листать ее, ища нужное слово. Нашел, сличил с текстом в паспорте. Точно, в слове «гражданин» была ошибка. Паспорт фальшивый – сомнений нет.
Так. Что делать? Прежде всего не вызвать у «француза» недоверия и подозрений – быстро вернуть паспорт. И Костик отдал его Ольге, она поняла все без слов и вышла.
Костик сел в кресло. Потер пылающий лоб ладонью. Уговорил себя успокоиться. Стал мысленно приводить в порядок и последовательность полученную информацию.
Получается: «Пижон» никакой не иностранец. Замаскировавшись под француза, он приезжает в Дубровники якобы для того, чтобы ознакомиться с работой музея. В музее он настойчиво добивается вселения именно в эту комнату, похищает документы, что-то в них находит…
Ага! Костик вскочил, стал перебирать бумаги. Нашел тот листок, который он не успел дочитать до конца и где говорилось о тайном ходе из барского дома через оранжерею во флигель, в комнату, из которой исчез князь Оболенский. Вот!
Костик дочитал этот текст. Все стало ясно. «Пижон» искал то же, что и они. И не он ли то самое неизвестное лицо, которое тайно действовало за спинами других: Черновцова, Темы и Жучки?
Ясно-то ясно, но в эту схему никак не укладывались Ольгины записки. А что, если она его сообщница? И все это – хорошо продуманная интрига? И сейчас к Костику войдет мнимый француз с настоящим пистолетом?.. А потом он тайным ходом потащит поверженного противника на кладбище, как когда-то граф князя?
И Костик на всякий случай выдернул из гнезд оконные шпингалеты. Если что – сиганет в окно, и только его и видели. Как Вовчик, пятками засверкает.
Дверь отворилась, и вошла Ольга. Без Пижона и без пистолета. Она села рядом, положила руку Костику на плечо и все рассказала.
Глава XI
Это клад?
Вовчик той порой с пристрастием «допрашивал» Сашу.
– Дядя Саша, – приставал он, – а вы помните, сколько раз ремонтировали этот дом?
– С какого периода? – насмешливо уточнил Саша, не зная, как отвязаться.
Но Вовчик – что назойливый мелкий комар. Зудит и зудит, от него не отмахнешься. И дихлофос ему нипочем. Не то что какая-то там ирония. Тем более, терминов нахватался.
– С какого? – Вовчик задумался на полсекунды. – Со дня сдачи в эксплуатацию.
– Помню! – злорадно заявил Саша, который даже уши пытался себе затыкать. – Очень хорошо помню. С одна тысяча семьсот девяностого года по сей день здание ремонтировалось двадцать девять раз!
– А капитально? – не отставал Вовчик, путаясь под ногами.
– Десять! Все теперь? Иди-ка лучше в подвал, помогай ребятам подсвечники чистить.
– Управятся, – отмахнулся Вовчик. – А при капитальных ремонтах стены ломали? Оранжерею трогали?
– Да откуда я знаю? – рассердился Саша. – Меня на свете еще не было тогда!
– А по логике, дядь Саш?
– А по затылку, а? Или шпагой под зад? Не слабо будет?
– Это не довод, – надулся Вовчик. – Вы еще пушкой меня пугните.
Но по виду его было ясно – и пушкой Вовчика не остановить.
– Кстати, – обрадовался Саша возможности отвязаться. – Пушку в угловом зале видел? Вот, держи, – и он взял с рабочего столика банку и кисть. – Иди туда и займись делом. Покроешь лаком лафет, понял? Аккуратно. На пол не капать. На рубашку тоже. Все, пошел! – И он подтолкнул Вовчика в спину.
Тот вздохнул разочарованно и поплелся в угловой зал.
Саша тоже вздохнул, но с облегчением, вытер пот со лба. Принялся было менять освещение в купеческом чаепитии, обернулся ненароком: Вовчик стоит за его спиной, открыв рот для следующего вопроса.
– Ты еще здесь? – Саша выронил лампу, и она глухо лопнула.
– Я уже здесь, – поправил Вовчик.
– Подай веник, – обреченно попросил Саша. – Все уже сделал, да?
– Ну, как сказать, – уклонился Вовчик от прямого ответа. – Там нашлись… энтуза… энту… В общем, Серега пришла, отобрала у меня банку, говорит, испортишь еще, сама стала красить. Так вот, вы мне скажите…
(Справедливости ради заметим, что Галка у Вовчика банку с лаком не отбирала. И трудовой энтузиазм не проявляла. Она просто попалась Вовчику на глаза, и он просто сказал ей, что Саша просил ее как аккуратную девочку покрасить пушечный лафет. Никому другому, мол, эту ответственную и тонкую работу он доверить не может. Даже ему, Вовчику.)
– Так вот, вы мне скажите, – снова заныл Вовчик, – если…
– Стоп! – обрадовался Саша очередной возможности отделаться от назойливого пацана. – На эти вопросы тебе Афанасий Иванович ответит. Он в этом музее уже сорок лет командует. Иди к нему. – И Саша с таким облегчением посмотрел Вовчику вслед, будто сбросил с плеч мешок сахара. Или два.
Саша замел осколки лампы, сходил за другой. Увлекся работой. Но! Как говорится, недолго музыка играла, недолго длился карнавал…
Пришла тетя Мотя и сурово сказала:
– Иди, тебя директор кличет.
Сердце Саши не выдержало – вырвалось из груди, упало и запрыгало вниз по ступеням парадной лестницы.
Афанасий Иванович был непривычно бледен и суетлив. Он боязливо поглядывал на сидящего напротив него в кресле Вовчика: этот шпингалет достал и директора.
– Саша, дружок, – попросил хозяин кабинета, – найди, пожалуйста, для молодого человека отчет, который делал в прошлом году районный архитектор. Пусть молодой человек ознакомится с ним и найдет в нем ответы на свои вопросы. – И директор укоризненно посмотрел вслед Саше, когда тот, положив Вовчику руку на плечо, повел его в архив.
Саша хмурился, но в душе ликовал. Он помнил этот отчет. Три толстенных тома чертежей, справок, смет, актов, ведомостей. Так ему и надо! Месяца три уж точно Вовчик будет парализован изучением этих скучнейших бумаг. Если не сбежит раньше.
Саша поставил стремянку к самой верхней полке стеллажа, снял запыленные тяжелые тома. Бухнул их на стол (на, подавись!) перед Вовчиком и сказал добрым голосом:
– Желаю удачи, отрок!
Вовчик с ужасом понял, что влип. Но не в его характере отступать перед трудностями. Он выбрал для начала том потоньше и, сдув с него пыль, принялся листать страницы, разворачивать во весь стол вклейки, на которых во всех ракурсах схематически изображались всевозможные планы дома, флигеля, каретного сарая и других усадебных строений.
Через полчаса Вовчик, уткнувшись носом меж страниц, спал беспокойным сном, повизгивая, как щенок, которому снится украденная у него соседской собакой кость. Только Вовчику снились цифры и непонятные длинные специфические термины: экспликация, инвентаризация, калькуляция и т. д.
Через три часа Саша заглянул к нему и довольно хихикнул. Вовчик вздрогнул, проснулся и, отрывая голову от книги, неловко уронил здоровенный том на пол. Раздался тяжкий грохот, будто упала не книга, а опрокинулся несгораемый шкаф. Или что-то взорвалось – потому что в месте падения поднялось облако пыли.
– Ну-ну, – усмехнулся Саша, уходя, – продолжай, неугомонный отрок, в том же духе.
А отрок, подбирая книгу, взял в руки выпавшие из нее несколько листков, сколотых заржавевшей скрепкой. Он хотел уже было сунуть их меж страниц, но что-то в этих листках привлекло его внимание. Вовчик впился глазами в текст, не отрываясь от него, попытался сесть на стул, но промахнулся, плюхнулся на пол – и остался сидеть, все увлеченнее читая бумагу. Лицо его постепенно светлело – и вдруг озарилось такой ясной и гордой улыбкой, будто он прочел указ президента о назначении его самым главным министром начального и среднего образования.
