Валерий Гусев - Призраки графской усадьбы
Вовчик опять стал героем дня. Но скромности ему это не прибавило, нахальства не убавило.
И даже когда Афанасий Иванович вручил ему из собственной коллекции старинный орден «Честь и Отвага» на красивой полосатой ленте и повесил его Вовчику на шею, тот не смутился. Напротив – поднял над головой сжатые ладони, как спортсмен на пьедестале, и покивал в разные стороны, отвечая на поздравления.
И все это с такой ленивой небрежностью, будто совершать подобные подвиги – его будничная, привычная работа. А награда? Что ж, хорошая работа хорошо оплачивается. Это однозначно, как сказал бы Миха.
И в горотделе Вовчик с таким же деланным равнодушием выслушал похвалы в свой адрес и обещание сообщить в школу о его героическом поступке, но не забыл напомнить, что милиция обязана заменить разбитые им в музее стекла. Что и было сделано в тот же день. А капитану Шевцову, обещавшему накануне оторвать ему все уши, Вовчик при всем честном народе показал язык и злорадно не убирал его на место, пока не заболели челюсти. Капитан воспринял эту обидную мимику в свой адрес как должное.
А вечером, на терраске, Вовчик вообще зарвался. Он заявил, что работа по розыскам сундучка ведется «опергруппой Челюкана» очень вяло, а по выявлению главного организатора хищения из музея – однозначно безобразно.
И стал говорить умные вещи, почерпнутые из рассказов о Шерлоке Холмсе. Распространялся он долго и очень непонятно, а суть сводилась к тому, что если за двести лет сундучок не нашли, значит, он стоит на самом видном месте. И все проходят мимо, не обращая на него внимания.
Не влетело нашему умнику от Кольки только потому, что тот был справедлив. Вовчик заманил и заловил жуликов, Вовчик же подсказал возможный след – стало быть, имеет право на безнаказанную критику.
Не осадив зарвавшегося мальца, компания покорно восприняла его очередное заявление. Он почему-то назвал его референдумом:
– Вы все, вас много, вы здоровенные чурбаны – вы ловите шефа наших жуликов. А я один, маленький и беззащитный, разыщу сундучок с сокровищами.
– Что-то мне не верится, что Оля могла так поступить, – сказал Костик Галке, когда пошел проводить ее до дома.
– Это почему же? – рассердилась Галка. – Записки написаны ее рукой, цитаты из ее книги. Потом, этот фломастер. Не сомневаюсь, она на стороне бандитов.
– А смысл? Зачем ей это делать?
– Очень просто. – Галка говорила горячо и сердито. Костик вдруг понял, что причина ее горячности связана не только с расследованием в музее. – Ты от нее ничего не скрываешь, делишься с ней своими находками и выводами, вот она и поняла, что ты на верном пути. И хочет тебя с этого пути сбить. Напугать своими записками. – Галка помолчала и, глядя под ноги, буркнула совсем уж нелогично: – И вообще, она старая. Ей уж, наверное, лет двадцать. И противная.
Костик искоса внимательно взглянул на Серегу, но увидел только склоненную голову и прядь волос, закрывающую разгоревшуюся щеку.
– Ты не права, – мягко сказал он. – Оля очень привлекательная девушка. И я уверен, что дело совсем не в этом.
– Мужская логика! – фыркнула Галка. – Раз девушка симпатичная, значит, она не может быть плохой!
– А ты? – улыбнулся Костик. – Разве ты можешь быть плохой?
Галка помолчала, тронула рукой вертушку на калитке – они незаметно за этим острым разговором дошли до ее дома – и, тоже улыбнувшись, призналась:
– Могу. Могу быть плохой. Злой, ревнивой.
Костик открыл рот, хотел что-то сказать, сам еще не зная, что, но Галка юркнула в калитку и уже с крыльца крикнула:
– А если она еще раз зайдет в твой номер, ей очень не понравится мой характер. Доброй ночи, князь!
Возвращаясь в Дубровники, Костик сначала думал о Галке – с теплой улыбкой в душе, – а потом об Ольге – с тревогой и недоумением. Он никак не мог поверить в ее коварство. Но и логично объяснить ее поступки тоже не получалось. Оля совмещала работу в гостинице с бескорыстным трудом в музее. Она горячо участвовала во всех музейных делах, не считаясь со временем, забывая об усталости… Нет, такой человек не мог помогать жуликам, которые собирались напакостить там, где люди все физические и душевные силы отдавали любимому делу!
Нет, этого не могло быть! Здесь что-то другое. А может, ее заставили? Запугали? Да ну, вовсе она не похожа на запуганную. И вообще, на человека, которого можно запугать. Да у нее и Саша всегда под рукой, верный рыцарь со шпагой…
Когда Костик подходил к музею, у него уже голова гудела от этих бесплодных, изматывающих мыслей. Но он настолько погрузился в раздумья, что очнулся от них только от резкого скрипа ворот. Одна створка качалась на петлях, будто кто-то только что задел ее плечом.
Странно, подумалось Костику, ветра нет, никто не проходил, а она скрипит и качается. Ему опять стало как-то не по себе, как в последнее время бывало в музее. Все-таки в его стенах скрыта какая-то жуткая тайна. Которая очень хочет себя обнаружить…
Мальчик обогнул здание музея, поглядывая на его черные окна – не затеплится ли в них опять огонек таинственной свечи. Нет, черно и непроглядно. А вот во флигеле светится окошко комнаты, где живет этот странный француз.
Костика будто что-то толкнуло в спину. Он приблизился к окну, осторожно встал на цоколь и заглянул в номер.
Иностранец Пижон сидел спиной к нему за письменным столом и, заглядывая в какие-то бумаги, быстро листал толстую книгу, водил по ее страницам пальцем и что-то выписывал. Так обычно выглядят люди, которые что-нибудь переводят со словарем. Да и что удивительного? Может, так и было: Пижон далеко не силен в «русски язык», и словарь ему просто необходим для работы.
Костик был уже готов соскочить с цоколя, как Пижон вдруг захлопнул книгу, быстро сложил все бумаги, завалившие стол, в одну стопочку, подровнял их и выскользнул вместе с ними за дверь. Странно! Куда это он собрался в такое время?
Костик еще не успел подумать об этом, еще не разжал пальцы, вцепившиеся в ржавый подоконник, а г-н Пижон уже вернулся. Без бумаг.
На этот раз Костик увидел его лицо – довольное, сияющее. Пижон потирал руки и что-то бормотал – видимо, напевал какую-нибудь веселую французскую народную песенку. А потом вдруг сделал очень странную вещь: повернулся к стене и злорадно погрозил ей кулаком.
Костик бесшумно спрыгнул на землю. Ему стало неприятно. За стеной, которой грозил француз, был его номер. И Костик, естественно, воспринял угрозу в свой адрес.
Нет, ну скажите, что же это такое? Ольга пугает, француз угрожает, вещи из номера исчезают…
Самое время – удрать куда глаза глядят. Но Костик, как ни странно, не испугался еще больше, а разозлился. И наполнился холодным желанием разобраться во всей этой темной истории: и романтической, и криминальной.
Отперев парадную дверь, он прошел к себе, осмотрел комнату на предмет новых сюрпризов и, не обнаружив их, лег спать.
Ночь прошла спокойно, а сюрприз объявился утром, когда Костик уже собрался идти в музей.
В дверь постучали, и в комнату вошла Оля. Она была растеряна и держала в руках… пропавшие бумаги.
«Совесть замучила», – подумал Костик.
– Вот, – сказала Оля. – Нашлись.
– Где? – машинально спросил Костик.
Оля ответила не сразу. Будто сама понимала, насколько странен и подозрителен ее ответ:
– На моем столе…
– Это как?.. Когда?..
– Утром, когда я пришла. Сначала я не заметила, не обратила внимания на них. А потом смотрю – вот они, лежат на краю стола. – Оля почувствовала, что ей не верят. – Правда, Костик. Я сама ничего не понимаю. Может, их кто-то подбросил?
– Может, – неожиданно для себя, уверенно сказал Костик. – И, кажется, я знаю – кто! – Он вспомнил вчерашние манипуляции г-на Пижона.
Значит, это он похитил архивные документы. Изучил их, перевел и тайком вернул обратно.
И сразу тысячи вопросов и ответов закружились в голове.
Почему положил Ольге на стол, а не вернул Костику? Потому что не смог войти в его запертый номер. А как же он вошел раньше, когда украл документы? У него был ключ? Или… Отмычка! Значит, это он пытался той тревожной ночью проникнуть к Костику. Зачем? За документами. Или это было раньше? А что ему в них надо? Каких-нибудь сенсаций для своих «один и два газета на Париж»? Тогда зачем это делать тайком? Афанасий Иванович и так предоставляет ему все необходимые для работы материалы, библиотека музея для него открыта. Стоп! Библиотека! И сам еще не зная почему, Костик неожиданно спросил Олю, которая с тревогой смотрела на него – видно, по лицу его пробегали тени всех этих лихорадочных мыслей:
– Оля, а господин Пижон, ты не помнишь, не брал в библиотеке французский словарь?
Оля пожала плечами:
– Брал. Он и сейчас у него. Куда же ему без словаря? Он по-русски всего три с половиной слова знает… – И вдруг, пораженная той же догадкой, выпалила: – Постой, он же брал французско-русский словарь, а не наоборот!
