Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле
Мы полили арбузы, которые уже довольно оформились. Иные из них стали величиной с небольшое яблоко, на них даже начали проявляться полоски. Потом натаскали воды в бочку. Алешка опять сбегал на чердак и очень быстро скатился оттуда:
– Пора, Дим! – и что-то сунул на живот, под футболку. Компресс, наверное, от укуса крокодила.
Я покорно поперся за ним в деревню.
Возле клуба стояли мотоцикл участкового и милицейский «уазик». Водитель, поставив ногу на ступеньку, курил и поплевывал. А из клуба вышли перепачканные и запыленные дядя Андрей и следователь дядя Коля.
Они были не только перепачканные, но и разочарованные. Даже немного злые.
Мы подошли поближе.
– Пацаны балуются, – сказал следователь. – Хорошо еще про взрывное устройство не сообщили. Да, кстати, в ключевинах замков, которые из церкви, Томка обнаружила микрочастицы спецпасты, которой слепки для ключей делают… Ладно, Андрей, ты еще тут поработай, а я поехал. Дел невпроворот. Достал нас этот Халитов!
Он заодно обругал и водителя («Ты, Женя, просто верблюд!»), сел в машину – и пыль столбом на дороге. А дядя Андрей присел на скамейку, снял и положил рядом фуражку. И тяжело вздохнул.
Мы подобрались поближе. Он поднял голову, посмотрел на нас. Сначала довольно безразлично, а потом вдруг строго, и спросил:
– Ваша работа? – он кивнул в сторону почти развалившегося клуба.
Мы враз отрицательно покачали головами, а я подумал: «Нет, это было еще до нас, в одиннадцатом веке».
Но участковый имел в виду не клуб, а подозрительную записку, которую он достал из нагрудного кармана. И показал нам:
– Вот эта анонимка влетела сегодня утром в окно дежурки. Как я предполагаю, с помощью рогатки.
– А чего она у вас такая мятая? – спросил я.
– В нее была гайка завернута. Для веса.
– Понятно, – сказал Алешка и вежливо попросил: – Можно посмотреть?
Но странно – сам читать не стал, будто заранее знал, что там написано, а протянул записку мне.
Там было: «То, что вы ищете, находится в старом клубе, под кирпичом с крестиком». И подпись – «Верный Друг Ментов».
– И что там нашлось? – спросил я. – Под кирпичом с крестиком?
– Ничего! – сердито выдохнул дядя Андрей. – Ни с крестиком, ни без крестика. Мы там гору кирпичей перевернули! Как два дурака!
– А что вы искали? – невинно спросил Алешка. – Не это случайно? – он запустил руку под футболку и вытащил небольшой плоский предмет, похожий на тонкую книжку, завернутую в кусок клетчатой тряпки.
Дядя Андрей недоверчиво взял у него предмет, развернул тряпку и… остолбенел. Я, кстати, тоже.
В руках участкового оказалась… пропавшая чудотворная икона! Самая настоящая – написанная на доске с отколотым краешком!
– Еще одна, – прошептал хриплым голосом дядюшка мент.
– Надо же! – фальшиво удивился Алешка. – Как вам повезло.
Но дядя Андрей не слышал его. Он бережно завернул икону в тряпочку, вскочил на свой мотоцикл и умчался в клубах пыли.
– Дядюшка мент, – ледяным голосом прокомментировал Алешка, – помчался обрадовать батюшку попа. – Помолчал и сурово добавил: – Рано радуется… Да, Дим?
– Да, Леш, – покорно кивнул я.
Дома Алешка признался, что вчера ночью сам вытащил икону из-под камня с крестом.
– На всякий случай, Дим, – объяснил он. – Чтобы кто-нибудь случайно не спер. – И добавил загадочно: – Или чтобы кто-нибудь случайно не передумал. – Он подошел к своему ОРМ и что-то там черканул. – Хотя, Дим, кажется, я мог и не стараться…
Когда Алешка говорит таким задумчивым и грустным тоном, бесполезно его расспрашивать. Но все-таки один вопрос, который давно меня тревожил, я задал:
– Где ключи, Алексей? От церкви.
– Где надо! – очень вежливо ответил он. – Скоро узнаешь. Все идет по плану.
– По плану ОРМ?
– В том числе…
У меня создалось впечатление, что Алешка сам запутался в своих интригах. Потерял нить, сошел с тайного следа. Как потом выяснилось, я сильно ошибался – ничего Алешка не напутал. А точнее – умышленно запутал всех «подозреваемых по делу» (как папа говорит), заставил их делать глупости, ошибки и, в конце концов, выдать себя. Но все это позже. А сейчас он поручил мне «побеседовать» с непутевым Шуриком, который надыбал где-то кирпичи и впарил их доверчивому «печьнику» Петруше.
– Надо же, Дим, и тебе свой вклад вносить. Не все же по тылам околачиваться. Шучу, конечно!
А сам шутник Алешка немного погодя отправился к отцу Леониду, чтобы коварно разделить с ним счастливое событие. Ну и ответить на неизбежные вопросы участкового – все равно от него не отмотаешься, на буксире потащит…
Шурик был дома. Со следами пчелиных укусов на все еще опухшем лице. Он сидел в своем сарайчике, горестно подперев голову ладонью, и вздыхал. Значит, опять попал как кур во щи. Паршутин рассказывал, что Шурик развернул новый бизнес. Решил разводить кроликов. «Во-первых, жрут недорого – одну травку, во-вторых, мясо дают, сколько хошь. А в-третьих, ценный мех – и на фуфайки и польты. Считай, за месяц и телевизор куплю, и самовар. А потом в банку буду денежку складать!»
Кролики у него действительно развелись быстро и в огромном количестве. Но как-то Шурик недоглядел, забыл запереть вольеру. Зверушки в ценном мехе выбрались на волю и набросились на огород, где Шурик уже высадил капустную и другую рассаду. И, видимо, оголодав на травяной диете, они обожрались этой капусты до отвала. Ни один не выжил. Теперь – ни ценного меха, ни мяса, сколько хошь, ни «польт», ни телевизора. И никакой овощи в огороде.
А сейчас и я ему печали добавлю.
– Тебе чего? – сумрачно спросил Шурик. – Беду принес?
– Ага, – признался я. – У нас в гостях дядя Метелкин был…
– Который прокурор?
– Прокурор. Будет на тебя жалобу подавать. В милицию.
– Почто?
– По то. Что ты у него кирпичи украл.
– Не было этого! – Шурик мотнул головой. – Брешет прокурор.
Шурик так решительно отпирался, что я даже засомневался – может, в самом деле ни при чем он.
– Не крал я его кирпичи! Шел мимо, они возле его забора валяются. Дай, думаю, приберу, а то сопрет кто-нибудь – и в овраге аккуратно склал. Вот так было дело. А факта кражи не было.
Молодец Шурик! Валяются… Приберу… Чтоб не сперли… В овраге склал… И что ему так не везет при его расторопности?
– А потом? – спросил я.
– А потом Полинка заполошная надумала печку чинить. Я думаю: чего им там без дела лежать? – и Петруше-печнику подарил. За деньги, конечно.
– А потом?
– А потом он с Полинкой договорился. Кирпичи они возле ее дома склали.
– А дальше?
– А дальше обидно стало – что ж они лежат и лежат без дела. Полинке-то все некогда. Ну я их опять в овраг и склал. Чтоб не сперли.
Понятно. Чтобы еще раз кому-нибудь подарить. За деньги.
В общем, круг замкнулся. Точнее – круговорот кирпичей в природе.
– А ключи? – задал я главный вопрос.
– Которые ключи? А… Вспомнил. Да, энти ключи я прибрал. Думаю, кто спохватится – а они, вот они, у меня под рукой. За вознагражденье!
Коммерсант!
В общем, из его рассказа я понял, что ключи он нашел в овраге, когда начал таскать туда кирпичи. И это похоже на правду.
Но не все… Не думаю, чтобы Шурик собирался спекулировать этими ключами. Он прекрасно догадался, что они – от церковных дверей. А так как Шурику и своих неприятностей хватало, он решил в эту темную историю не ввязываться и запрятал ключи подальше.
Ясно одно: кто-то использовал эти ключи для «факта кражи» и потом зашвырнул их в овраг. Но кто? Впрочем, это не мое дело. Пусть Алешка сам разбирается, а я буду в тылу отсиживаться.
Договорился я с Шуриком, что он отнесет кирпичи с нашего участка и те, что еще оставались в овраге, законному владельцу, извинится и пообещает больше никогда чужого не брать.
– А если на дороге валяется? – уточнил Шурик. – Или в овраге?
– Смотря что валяется, – уточнил и я. – Если тряпка половая – это одно дело, а если бумажник с деньгами – это совсем другое.
– Ну ясно, – кивнул довольный Шурик. – На хрена мне тряпка половая?
Ну что ему скажешь? Вот именно.
И я с чистой совестью пошел домой, в тылах ошиваться.
А наш отважный боец в это время пребывал на самом переднем крае борьбы с хищениями церковного имущества – в приветливом доме священника дяди Лени.
Здесь было празднично. Матушка Оля опять затеяла горячие пироги. Можно подумать, что в доме священника одними пирогами питаются. Во все дни.
Дядя Андрей сидел за столом – веселый и гордый. Батюшка Леонид поставил икону на комод и, взволнованно прохаживаясь по горнице, все время поглядывал на нее счастливыми глазами. Правда, иногда в его глазах что-то мелькало, похожее на сомнение, и тогда он останавливался, брал икону в руки и пристально разглядывал. Особенно отколотое место, справа внизу. Будто глазам своим не верил.
