Роман Грачёв - Томка. Тополиная, 13
– То-то и оно, – вздохнул Максим. Он обернулся к мужикам, приветственно приподнял стаканчик с водкой и залпом его выпил. Закусывать не стал – занюхал букетом роз. Саша и Кеша зааплодировали.
– Ее старики меня на дух не переносят.
– Уверен?
– На все сто. Они ей вообще запретили думать о шашнях, пока не закончит университет. «Шашнях»! Тьфу, блин… Повернулись на ее образовании, ничего больше не видят и не слышат. Всю жизнь пытались вырастить оранжерейный цветок и даже не понимают, что у них ни черта не получилось, что выросла живая и непосредственная девчонка…
– Да я ж знаю твою Ольгу, Макс, можешь не рассказывать.
Максим снова вздохнул. Как-то не очень монтировались его печальные вздохи с цветами и горлышком бутылки шампанского, торчащим из пакета.
– Почему родители бывают такими кретинами? – бросил он, подняв взгляд в небо. – А, дядь Петь? У тебя дети есть?
Петр Аркадьевич закончил теребить папиросу, сунул ее в зубы, примял, не спеша поджег спичку. Но не прикурил.
– Есть.
– И как они?
Спичка погасла. Дядя Петя, так же не торопясь, вынул из коробка вторую, но зажигать не стал.
– Доча, наверно, в порядке… Просто я о них ничего не знаю. Жена забрала их и уехала, когда им было… пять и три. Да, Машке было пять, а Витьку – три. Я их видел потом только один раз, когда Виктор лежал в гробу, а Машка ревела вместе с матерью рядом.
– О господи, прости, Петь…
– Да брось, Макс. У всех есть свои грустные истории, чего ж теперь – устраивать коллективный вой сирен гражданской обороны?
Дядя Петя все же закурил.
– Витеньку моего в драке порезали, когда ему двадцать стукнуло. Пил сильно, потом, кажется, колоться начал. Не уберегли парня… Марья замуж вышла, вроде даже внуки у меня есть, хотя точно сказать не могу, потому что меня для них как не было, так и нет. Я даже о похоронах-то сына случайно узнал от общих знакомых. Постоял в сторонке, горсть земли бросил и ушел. А зачем я им? Машка на меня даже не глянула. Пусть живут и пусть не переживают, не такое уж я украшение биографии.
Максим предпочел промолчать. Они развернулись на углу и побрели назад. Увидев двери подъезда, в котором жила возлюбленная, парень снова напрягся.
– Может, и мне не мешать?
– Глупо.
– Почему?
– Потому что ты ее любишь. Любишь ведь? Максим кивнул.
– Помнишь, что Иван Грозный по этому поводу сказал?
– Не-а.
– «Чего ж тебе надо, собака?!».
Они рассмеялись, дядя Петя шлепнул его по затылку.
– А насчет родителей не заморачивайся. Не надо потакать их комплексам. Слышал ведь, наверно, что предки отрываются на детях за все свои несбывшиеся мечты и невысказанные желания. Не позволяй им мстить дочери.
Максим сунул под мышку букет и тихо поаплодировал.
– Пять баллов, дядь Петь. Ты не философ, часом?
– Физик-ядерщик! Вали уже к своей зазнобе!
Они остановились у подъезда. Максим снова вздохнул, но уже с заметным облегчением. Старый грешник в камуфляжной куртке и тельняшке вытянул гной из занозы. Хотя ничего гениального, по сути, не сказал.
– Удачи, браток! – бросил напоследок дядя Петя.
– Пасиб!
– На свадьбу пригласишь?
– Свидетелем будешь.
– Договорились.
Максим махнул рукой и пошел к двери. Петр Аркадьевич не торопился возвращаться к мужикам и их зимним шинам, докуривал замученную папиросу и наблюдал, как Макс набирает номер квартиры на панели домофона.
У парня вспотели подмышки, ладони, похолодела спина, желудок ввалился в кишечник, а с губ непрерывно слетали какие-то тарабарские заклинания.
С родителями любимой он сталкивался дважды. Оба раза крайне неудачно. Первый раз отец застал его на собственной кухне, жующего бутерброд со здоровенным куском мяса – очень дорогого мяса, которое он, папаша, позволял себе кушать исключительно по утрам и не более чем миниатюрными ресторанными порциями.
– Папа, познакомься, это Максим… мой друг, – представила его покрасневшая Оля. Максим пытался привстать и кивнуть, но поскольку еще не закончил предыдущее действие – не прожевал кусок – то получилось, прямо скажем, не фонтан. А если учесть, что папаша в этот момент был похож на директора колбасного цеха, поймавшего здоровенную крысу, то парень едва не подавился.
– Польщен, – все-таки выдавил отец, слегка коснулся пальцами протянутой руки Макса и убрался в свой кабинет.
С тех пор у них, собственно, и не пошло. Второй раз уже оба родителя застукали его в прихожей – страшно подумать! – при страстном прощальном поцелуе. Он целовал Ольгу прямо взасос, запрокинув голову и тиская попку!
О, этого уже не могла перенести сердобольная мамаша. Бог знает, что она подумала – наверно, что молодые люди не должны касаться поп своих возлюбленных без разрешения заведующей загсом – но голоса ее в тот вечер Максим так и не услышал. Зато видел глаза. И сразу понял, что нормальной тещи ему не видать.
И вот сейчас, теплым сентябрьским вечером, Максимка стоял на площадке между первым и вторым этажами, держась за перила, обильно потел, мял в руках розовый букет и всерьез подумывал вернуться к гаражам, чтобы выпить свадебное шампанское с мужиками. Ольга его поймет.
С другой стороны, сколько он сможет бегать? Столкнуться с ее предками лоб в лоб придется рано или поздно, и, кстати говоря, вполне может случиться так, что они окажутся милыми людьми.
А почему нет? Что ты о них знаешь? Вот представь, ты растил доченьку, готовил ее к невероятно счастливой жизни – к замужеству с крутым юристом, к вилле на Карибских островах, к высокому положению в обществе, к мельканию в ящике… ну, в общем, что там они думают об удавшейся жизни… а тут вдруг выскакивает, как чертик из табакерки, какое-то небритое чудо и тащит твою голубку в совершенно противоположную сторону – в лапы нищеты и безвестности. Как ты отреагируешь? Разумеется, ты будешь защищать свое лучшее творение всеми силами. Да, это верно, это справедливо.
Короче, война так война!
И в полной уверенности, что дела обстоят именно так, Максим сделал глубокий вдох-выдох, поправил букет и побежал на площадку второго этажа.
Родители Ольги смотрели телевизор в гостиной. Папа предпочитал «Дискавери», а мама чувствовала бы себя счастливой, если б сегодняшним вечером посмотрела ток-шоу Виктора Ерофеева. В результате пришли к довольно сомнительному компромиссу – остановились на третьесортном брутальном сериале канала НТВ.
– Анус, – сказала мама после первых минут просмотра. – Я даже как будто чувствую запах. Ты не чувствуешь?
– У меня насморк, – откликнулся папа, – ты мне его потом опишешь. Послушай, может, чайку заварить?
– Давай.
Мама поднялась со своей половины роскошного кожаного дивана, стоящего напротив большого телевизора, и отправилась на кухню.
В прихожей ее ждал сюрприз.
– Оля?!
Ее дочь, кажется, только что собиралась заняться любовью со своим парнем прямо под вешалкой. Как же вовремя она подоспела!
– Молодой человек, – выдавила мама, – мне кажется, вы перешли всяческие границы!
Оля, запихивая грудь обратно в лифчик, пыталась скрыть усмешку. Максим тоже не был похож на застигнутого врасплох насильника.
– Вы хотели сделать это прямо здесь? – спросила мама, напуская в голос как можно больше гнева.
– Нет, – покачал головой парень, – мы просто не могли удержаться.
– Удержаться от чего?! Вы хоть в состоянии обуздать свои безумные порывы?
– Отчего же они безумные? Если бы вы в свое время их обуздали, наверно, Оля никогда бы не родилась. Молодые люди едва не давились от смеха.
– Очень остроумно. А это что? – Мать указала на розовый букет, пристроившийся возле полки для обуви. Он сейчас выглядел каким-то ненужным и даже нелепым.
– Цветы. Кстати, они для вас. А вот это, – Максим поднял пакет с бутылкой шампанского, – для моего будущего тестя. Кстати, где он?
– Для кого?!
Максим понял, что дальнейшие переговоры не имеют смысла и никакого первого семейного ужина у них не получится. Да и не могло получиться. Слишком они разные, причем даже не по социальному статусу – разные по духу и мироощущению. Стоит ли пытаться стать для них своим? Стырить дочку и бежать, а там как-нибудь срастется.
– Мам, мы пойдем, – сказала Ольга, подходя к зеркалу и поправляя прическу. – Мы сняли квартиру, хотим какое-то время пожить вместе… потом, если нам понравится, мы сыграем свадьбу. Вас, естественно, пригласим.
– Н-да… спасибо…
Шокированная мама обернулась в сторону комнаты. Отец уже был в курсе, прибрал звук на телевизоре и напряженно вслушивался в разговор. Услышав последнюю фразу, «будущий тесть» опустил руки, едва не уронив пульт на толстый узбекский ковер.
А куда им деваться? Запереть девчонку в комнате?
Именно так. Запереть девчонку в комнате.
Это и нужно было сделать. Хотя бы на один вечер.
Они с Максимом не убежали из дома сразу, как только покинули родительскую квартиру. Они еще дурачились в подъезде. Точнее, в лифте.
