Ульяна Орлова - Дорога домой
В свободное время он тайком бегал в кабинет музыки, перебирая пальцами ноты, вслушиваясь в каждый звук, и пытаясь понять, как же получается гармония в их сочетании…
- Ветерков! – возвращает его к реальности строгий голос. - В облаках витаешь? Почему не поёшь?
Антон вздрагивает, смотрит на рассерженного преподавателя.
- Почему ты не поёшь? Ну-ка встань! Спой гамму.
Он встает под хихиканье задних парт, оглядывает класс, снова смотрит на преподавателя. Тот раздраженно ждёт. «Сейчас опять: до, ре, ми… По этим чудесным белым клавишам… Фу, нет!». И он звенящим голосом спрашивает. Решается.
- А можно я лучше песню спою? Можно?
Преподаватель весь вспыхивает, но сдерживает себя:
- Песню? Хор-рошо! Что будем петь?
- Прекрасное далеко. – Уже совсем тихо отвечает Тошка.
Эту песню он слышал всего один раз, в конце пятой серии «Гостьи из будущего». Он был в магазине, когда по телевизору показывали этот фильм. Самый конец, где высоким и чистым голосом пела девочка Алиса, прощаясь со своими друзьями…
Преподаватель сыграл вступление. Так, сейчас:
Тошка представил лужайку, усыпанную спорышом и ромашками, Шурку с аэропланом, тоненькую тропинку с откоса к речке…
«Слышу голос из прекрасного далёка,
Голос утренний, в серебряной росе…»
Преподаватель, Леонтий Аркадьевич вовсю играл проигрыш. Тошка пропел слова, которые навсегда врезались в память. От них по коже почему-то пробегали мурашки…
«…Слышу голос и спешу на зов скорее,
По дороге, на которой нет следа!»
Музыка делала невозможное. Она словно расширяла границы этой скучной комнаты. Она утешала. Она успокаивала… Она шептала, что это правда, что мечты – существуют… Неожиданно она кончилась. Неожиданной стала тишина. Даже, казалось, что снег за окном перестал кружиться. Леонтий Аркадьевич встал, вытер лоб, ещё раз оглядел Тошку.
- Мда… Что ж, садись, Ветерков… Впрочем, можешь идти. Тебе гаммы ни к чему… Спасибо, Ветерков.
Кто-то из ребят шептался с соседом, кто-то удивленно смотрел на него. Больше Леонтий Аркадьевич не вызывал Антона и, будто, не замечал его на уроках музыки. Лишь в конце четверти, в очередной раз сыграв гамму и отругав зазевавшегося ученика, попросил его спеть.
… А потом преподаватель сменился. Пришел добрый Максим Сергеевич. Он внимательно посмотрел на каждого, сел за фортепиано и сыграл небольшой весёлый этюд. Потом провёл рукой по клавишам и сказал:
- Ну, голубчики, давайте теперь каждый споет любимую песню. Кто первый?
Ошеломлённый Тошка смотрел на Максима Сергеевича, как на чудо. Не будет гамм? Или это он просто для начала так? Нет, кажется, перед ним был пианист - человек, который любит и чувствует музыку, потому что он не отходил от фортепиано, наигрывая мелодии, которые робко называли ребята…
Неожиданно Тошка услышал свою фамилию.
- А? – Вскочил он и встретился глазами со внимательным, ласково-серьёзным взглядом. Смутился почему-то и стал смотреть в пол.
- Ну-с, тебе что? – спросил его Максим Сергеевич.
Все песни куда-то вылетели из головы. А учитель ждал. Тошка напрягся и выдал первое, что пришло в голову:
-Можно «Крылатые качели», например…
Кто не смотрел в детстве «Приключения Электроника»? Тошка любил этот фильм, несмотря на то, что он несовременный. Он нравился ему, потому что в его бесхитростности и доброте была настоящая дружба ребят, которой не было в реальности…
Тошка волновался, однако его волнение улетучилось с первыми аккордами песни. Он представил быстрые ручейки, прозрачные сосульки, его любимые качели «Лодочки» в родном городе…
«В юном месяце апреле
В старом парке тает снег…»
Новый преподаватель превосходно чувствовал поющего. И петь было легко. Как-то сам собой его голос стал особенно звонким и чистым: Тошка пел, наслаждаясь и радуясь тому, что, кажется, нашел единомышленника…
Прозвучали последние аккорды. Антон не сводил глаз с Максима Сергеевича, Максим Сергеевич – с Антона. И в его глазах не было раздражения – они были тёплыми и добрыми.
- Спасибо… - сказал учитель. И тут же заулыбался ребятам. - А сейчас, как в анекдоте: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…». Ого, как много сразу стало любопытных! - рассмеялся он в ответ на удивленные возгласы.
- Садитесь, - сказал он Антону. - Дело в том, что давно у меня живёт идея создать у вас в интернате музыкальный кружок… Поэтому, кто хочет научиться играть на фортепиано, петь или просто с пользой отдохнуть – милости просим. Будете стараться – будем петь вместе. Будете очень стараться – будем вместе выступать… Вот так.
Нужно ли говорить, что после занятия Антон подошёл к нему? Максим Сергеевич внимательно посмотрел на него и видимо прочёл в его глазах то, что Антон не мог выразить словами: восхищение, мечту, ожидание, потому как ни о чём не спрашивая, учитель заиграл быструю, лёгкую, временами тревожную, временами - нежную удивительную мелодию. Тошка смотрел на его худые пальцы: они так легко бегали по клавишам, и душа его пела, она двигалась вместе с мелодией.
Музыка теребила воспоминания, музыка манила в бесконечность, ту бесконечность, которую мы называем вселенной человеческой души или глубинами нашего сознания. Конечно, Тошка ещё ничего не ведал об этих глубинах, но чувствовал внутри что-то такое, что не мог объяснить: он трепетал вместе с музыкой. Пока ещё не догадываясь, что вместе с ней приоткрывается ему неведомый доселе мир самого себя: мир памяти, надежд, мир ожиданий, мир радостных открытий и поступков, мир мечты… И вот она кончилась, эта удивительная мелодия, и Тошка шёпотом спросил:
- Это что?
- Это Шопен…
Он вздохнул:
- Здорово…
… И понеслись чудесные в его жизни дни – дни музыки. После школы и обеда Тошка бежал в кабинет и оставался там до полдника, а иногда засиживался и до ужина. Время становилось медленным, словно весь мир ждал, пока Тошка научится играть.
Конечно, были и ошибки, но он очень хотел научиться, он интуитивно чувствовал гармоничные сочетания звуков, а Максим Сергеевич был терпелив и спокойно поправлял его. Когда бы не заходил Антон в кабинет, тот всегда встречал его с улыбкой, отрывался от книг, и говорил свое любимое: «Ну-с, начнем?». Однажды, когда он в очередной раз по просьбе Тошки сыграл полюбившегося ему Шопена, Тошка спросил:
- А вы пианист, да?
Максим Сергеевич рассмеялся своим раскатистым басом. Без насмешки, по-доброму так.
- Я - врач. Я же у вас здесь работаю…
К началу весны набралось несколько ребят, желающих научиться петь. Человек пять девочек и три мальчика. Почти всё свободное от работы время проводил с ними Максим Сергеевич, обучая их тому, что он умел сам. На занятиях было интересно, уютно, и никто не смеялся друг над другом… Может быть, потому что все были из разных групп, а, может быть, потому что Максиму Сергеевичу просто нравилось заниматься с детьми.
Они готовились к выступлению, хотели участвовать в конкурсе юных талантов, который проводился каждый год, и на который съезжались ребята из разных школ области. Но всё кончилось неожиданно: в конце марта Максим Сергеевич уехал. Уехал далеко, на Алтай, помогать сестре, которая осталась с тремя маленькими сыновьями – у неё заболел муж…
Прощаясь, он крепко, по-отцовски обнимал ребят и говорил им:
- Растите… Живите… Пусть у вас в душе всегда будет музыка. Не забывайте наши занятия… Когда вам будет грустно – слушайте классику: слушайте Моцарта, Шопена, Бетховена, Чайковского… Не смейтесь, это – вечное… Позже поймете, а пока – слушайте… Найдётся время – я обязательно постараюсь приехать навестить вас.
Прощаясь с Тошкой, он крепко пожал ему руку и сказал:
- Держись, сынок. В жизни много трудностей, но, после них мы становимся сильнее…
… - Вот так, - закончил свой рассказ Антон, - хороший был учитель… Хотя почему был? Он ведь жив, только уехал… Просто он у нас в интернате был один, кто нормально относился к ребятам…
Славка помолчал. А потом спросил:
- А он не вернулся?
- Нет, по крайней мере, пока я там был, он не приезжал…
- А что стало с ансамблем?
Антон грустно сказал:
- Ну что стало… Что бывает с ансамблями, когда у них нет хорошего руководителя?
Славка вздохнул:
- Жаль… Антон, а сколько ты получается жил в интернате?
- Я? Почти год…
… Они привели его в это сумрачное здание после солнечного моря, в августе… Тогда он не переставал радоваться, что родители уже давно не ссорятся и всё хотел, чтобы подольше это не кончалось. Но десять дней отпуска прошли очень быстро. А с ними закончилась и прежняя жизнь.
В интернате, куда они приехали, его потрясло всё: огромная комната, в которой живут дети. Много. Как это не похоже на его дом! Что-то общее со школой и детским садом… Шум, какие-то глупые насмешки, вопросы, разговоры – ему не хотелось ни с кем общаться, ему нужно было побыть одному! Уединиться и разложить мысли по порядку… Сначала он что-то отвечал, потом - устал, а потом нашёл выход – библиотеку. А там встретил Шурку…
