Владимир Кузьмин - Комната страха
– Да что случилось? – выкрикнул он.
– Она… – Татьяна не нашла сил договорить и ткнула пальцем в курицу.
– Что? – Обернувшись, Петя не увидел ничего особенного. Если не считать, что появление безголовой курицы в приличном обществе уже вещь уникальная.
– Вы едва от нее отвернулись, как она задергалась, – со слезами в голосе сообщила Софья Генриховна. – Без головы, а задергалась!
– То, что бегала без головы, вас не смутило! – укорила ее Татьяна.
– Так в темноте не видно было. Опять же я этакие куриные бега в детстве видала. А здесь уверилась, что она окончательно усопла…
– Это у нее novissima suspirium. То есть последний вздох! – блеснул латынью жених Софьи Генриховны.
– Пф-х-хх! – шумно выдохнул Петя, все еще стоящий замерев. – А я уж испугался, что опять нечто страшное…
– Ну, если вам такое не кажется страшным, то поищите страшное где-нибудь еще, – отчего-то сильно обиделась Татьяна, словно изо всех сил пыталась напугать Петю, а тот взял и не испугался. – Нам и этого достало!
– Простите! Я хотел сказать, что как бы жутко это ни выглядело… но дело вполне естественное.
– А-а-а! – закричала в одиночестве Ольга. – Нет, показалось!
И тут вновь все вынуждены были вздрогнуть. Наши взгляды словно магнитом притягивала злосчастная тушка курицы, про остальное мы и забыли. И тут на тебе, суровый окрик от дверей:
– Да что ж вы себе позволяете, господа?!! Это что за кес ке се?
– Ой! – заявила Ольга, чуть присев на месте, словно делала книксен.
– Ух ты! – выдохнул от неожиданности Николя, прикладывая руку к сердцу.
– Мамочки! – сказала Татьяна, – когда ж меня пугать перестанут?
Госпожа Козловская, а это, несомненно, была она в сопровождении швейцара и еще одной женщины, видимо, своей служанки, стояла в дверях залы и закипала от гнева.
– Я полагала, что ваши занятия будут несомненно не самыми тихими. Но этак вопить, что слышно за три квартала! И что за поршери вы здесь устроили?
Все замерли, пытаясь уяснить суть вопроса.
– Это, господа, – первым сообразил Аркадий, – Светлана Андреевна спрашивает по-французски, отчего у нас стало похоже на свинарник.
– Скорее на курятник, – проворчала Ольга.
Не добившись ответа на первые вопросы, Светлана Андреевна решила задать новые.
– Отчего все какой-то дрянью забрызгано? Господа, я вынуждена буду отказать вам. Вы сами испортили весь импресьон[28].
И тут впервые заговорил Иосиф Давыдович, до того не издавший ни единого звука.
– Уважаемая Светлана Андреевна. От лица всех присутствующих позвольте принести вам наши извинения, хотя наша вина в произошедшем совсем ничтожна. Также должен выразить вам нашу безмерную благодарность и еще более безмерное почтение. Но от репетиций в вашем доме мы и сами вынуждены отказаться.
– Почему? – удивилась и даже обиделась Светлана Андреевна. – Вы же уверяли, что в городе нет ни единого подходящего помещения?
– Его по-прежнему нет. Но здесь оставаться становится по-настоящему опасным.
– А-а-а! – догадалась хозяйка особняка и кивнула на швейцара. – Мне вот Петр говорил. Но это же все сказки! Привидений… э-э-э… la fantôme[29] не бывает!
– Ничего не скажу про привидений, – развел руками адвокат. – Но нам достало безголовой курицы, появившейся здесь в полной темноте. В следующий раз без головы останется один из нас.
От последней фразы Софья Генриховна схватилась за сердце, зато Светлана Андреевна отчего-то повеселела.
– Только и делов? Кхм! Я про курицу, не про вас, господа. Да откуда бы ей здесь взяться?
– Сие нам не ведомо! Может, проявляет интерес к театру, вот и прилетела, – сказал господин титулярный советник и жених Софьи Генриховны. И поднял вверх указательный палец. – А еще некая сила в темноте засунула меня под стул. Еле его отлепил.
– От чего отлепили? – не поняла хозяйка.
– От себя, – небрежно, как нечто само собой разумеющееся, пояснил Эраст Федорович. – Этак ко мне прилип, словно я клеем был намазан.
– Не сбивайте меня… Донк уи аллер… Или уи донк аллер? Ладно. Про стул ничего не скажу, хотя сомневаюсь, чтобы в моем доме их мазали клеем. А про что я хотела сказать?
– Вы остановились на том, что курице вроде бы и неоткуда было взяться, – подсказала я.
– Ах, да. Курице здесь взяться неоткуда. Не с кухни же она сбежала.
– Извольте посмотреть, Светлана Андреевна! – предложил Петя. – Вот она лежит.
Светлана Андреевна подошла к курице без опаски, глянула, несколько раз хмыкнула и потрогала тельце кончиком ботинка. Курица дернулась, словно ее электричеством ударило. Светлана Андреевна стала оседать, Петя ее подхватил, но не удержал. Светлана Андреевна не была толстой, но весьма пышнотелой. К тому же распахнутое пальто скользнуло по телу, вот Петя и не смог ее удержать. Так и застыл, поддерживая под мышки сидящую на полу хозяйку дома и меценатку[30].
– Нужно бы дать нюхательной соли, – сказал он.
– Курице? – спросила Татьяна.
– Зачем же курице, ей и нюхать нечем. Пете нужно дать соли, – поправила ее Ольга. – Чтобы держать стало легче.
– Светлане Андреевне нужно дать нюхательной соли, чтобы в чувства привести, – вынужден был объясняться Петя.
– Мне не нужно, – заявила та, слишком шустро поднимаясь с пола. Видимо, разонравилось быть в обмороке. – Петр!
– Я здесь, государыня Светлана Андреевна, – тут же откликнулся швейцар. – Чего изволите?
– Проводи меня наверх, мне необходимо прилечь после потрясения.
– Изволите опереться или вас приобнять?
– Обнимай уже, не видишь, что ли, – мне дурно!
Хозяйку вывели из залы, но она в дверях вдруг встрепенулась, опять же слишком энергично для состояния, о котором говорила.
– Аu revoir[31], господа. Надеюсь, до скорого.
После ее ухода господа артисты обрели способность передвигаться, доплелись до стульев и присели на них. Несколько минут сидели молча.
– А все ж таки удивительно, господа! Нечто вдруг взяло и засунуло меня под стул!
– Эраст! Ты сам под него залез. Испугался и решил спрятаться!
– Правда, Софи? Вот радость-то. А то, сказать по правде, ничего не помню. А что? Может быть, и залез с испугу. Дело житейское, и все не так страшно, как если бы кто меня засунул.
– А давайте, чтобы развеять страхи, расскажем, кому что показалось? – предложила я.
Иосиф Давыдович глянул на меня, так что стало ясно – он догадался, для чего всех собирал Петя.
– О господи! Господа! Должен принести вам свои извинения, – сказал Петя. – Я пригласил вас сюда…
– Чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! – в голос сказали Татьяна, Николя и Аркадий.
– Чтобы поймать того негодяя, который нас пугает. Ну или хотя бы доказать, что это не нечистая сила, а человеческие… гм… проделки.
– Ох, дети, дети! – вздохнул Иосиф Давыдович. – Ну и что, удалось вам задуманное или наши страхи оказались напрасны?
– Удалось, – ответила я вместо Пети. – С курицей он явно переборщил. Никакое привидение не стало бы нам подбрасывать курицу.
– Не скажите, Дарья Владимировна! Черный кот, черный козел, черная курица – все суть атрибуты бесов. Очень могло привидение их использовать.
– Не спорю, Татьяна Францевна! Целиком и полностью с вами согласна. Но ни бес, ни привидение не стали бы использовать крашеную курицу. Извольте посмотреть!
– Ни за что! Я ее обойду за версту.
– Тут версты не наберется, – задумчиво сказал Аркадий.
– Вы, Аркадий, вынесете меня на руках! – заявила Татьяна. – Коли для вас это не расстояние.
– На курицу можно не смотреть, – перебила я этот диалог на неинтересную мне тему. – Посмотрите на разбросанные кое-где перья. Они были раньше светлыми, а после окрашены черной краской.
Свидетели событий набрались храбрости поднять пару перышков и рассмотреть их.
– Хорошая краска. Немецкая, – прокомментировала Ольга. – И цвет радикально черный. Откуда бы, спросить?
– У мадам Шлиман продают, – подсказала Татьяна.
– Что?
– Краску. Германскую.
– А! Я не о том сказала. Откуда бы ей взяться – это я про курицу.
– Ой! А в самом деле? Откуда?
– Откуда-то сверху, – сказал Николя. – Похоже, она мне первому на голову свалилась. Едва свечи погасли, бац, шлепнулось на затылок, а после под ноги упало. Я ее ногой, а она как забегает!
Николя помолчал.
– Странно. Дальше не помню толком.
– Может, всеобщая потеря памяти? Массовая, так сказать? – с надеждой в голосе произнес Эраст Федорович.
– Коллективная.
– Простите, что?
– Правильнее сказать, коллективная, – объяснил адвокат Иосиф Давыдович титулярному советнику Горбатенко. – Неловко говорить, но в какой-то момент и я стал пропускать события мимо сознания.
– Куда? Куда пропускать?
– Не знаю. Но в голове они смутно запечатлелись. Только вот полагаю, что Петр Александрович и Дарья Владимировна амнезией не страдают?
