Анастасия Дробина - Меч Пересвета
Некоторое время Соня молчала, внимательно глядя на антиквара. Затем сказала:
– Да, они развелись два года назад. Но выступают по-прежнему вместе, у них творческий дуэт.
– Все-таки развелись? Хм-м-м… Что ж, я всегда знал, что… Впрочем, для вас это неинтересно. Как вы думаете, я могу как-нибудь позвонить Рахили?
– Отчего же нет? – улыбнулась Соня. – Если, правда, сумеете перехватить ее между гастролями. Хотите, я сама позвоню вам, когда мама будет в Москве?
Соломон Борисович молча благодарно поцеловал руку Сони и открыл для нее дверь.
До самой Восточной улицы Соня молчала и загадочно улыбалась. Точно так же улыбалась и Белка, изредка переглядывавшаяся со старшей сестрой. Пашка сидел с остановившимся взглядом и барабанил пальцами по своему колену, точно по клавиатуре. Полундра уже знала, что таким образом у ее кузена выражается бешеный мыслительный процесс.
Когда вся компания выгрузилась из метро, Пашка быстро объявил, что у него на сегодня намечено еще одно дело, ввинтился в уже отходящий автобус, идущий к центру, и уехал.
– Опаньки… А нам что делать? – немного обиженно спросил Атаманов, провожая глазами автобус.
– Стих учить, – усмехнулась Юлька. – Про анчар, на завтра. Тебя русичка обещала еще раз спросить, забыл? И к Батону зайти надо, новости рассказать. А то сидит там, таблетки жрет и злится, что без него все идет. Пойдемте, братва, время есть еще!
Стихотворение Атаманов не выучил и лучшим выходом из положения посчитал не приходить на литературу вообще. Поэтому на другое утро они с Батоном сидели в кустах напротив дома восемь по улице Машиностроения. Батон отчаянно чихал, и Серега посматривал на друга с подозрением.
– Как тебя бабка из дома выпустила? – удивился он после Батонова шестого чиха подряд и яростного сморкания в салфетку.
– Сам убег, – придушенно отозвался Батон. – Замучила совсем: «Андрюшенька, выпей таблеточку! Андрюшенька, носик дать высморкать? Андрюшенька, съешь кашку… Андрюшенька, тебе в компьютер вредно играть, глазки заболят…» Это ж какое здоровье надо иметь, чтоб с утра до ночи ее слушать! Подождал, пока она в магазин смоется, и убег. Ей-богу, лучше в школе сидеть!
– Нечего там делать, – солидно сказал Атаманов. – У нас здесь дело найдется. Не знаю, что там Пашка придумал, но мне эта Таня ну совсем не нравится!
– И что теперь? До ночи здесь сидеть? – Батон считал филерскую работу делом нудным и неблагодарным. – Может, ее дома нет. Может, ночевать не приходила. А может, в пять утра из дома смылась, а мы тут только с восьми. Смотри, скоро дождь пойдет…
– Дождь пойдет – литература кончится. Пойдем назад на алгебру. И, между прочим, дома она, вон окна горят… Упс! – Серега наполовину высунулся из укрытия. – Кончили гореть. Значит, сейчас выйдет…
– Мамахен ее, – ехидно перебил Батон. – Или папахен. Или бабка с дедкой. Нет, Атаман, как хочешь, а мне…
– Ну, вот она! Я ж говорил! – радостно зашептал Серега, давая другу ладонью по макушке и тем самым вынуждая пригнуться. – Видишь – серый клифт и берет зеленый с помпоном. Чешет на автобус наверняка. Опять, кажется, зареванная. Или накраситься не успела. Сейчас мы с тобой за ней пройдемся до самого…
Закончить фразу Атаманов не успел. Батон вдруг вытаращил глаза, встал в кустах во весь рост, не реагируя ни на тычки, ни на бешеное шипение, и с громким воплем «Ёкарный бабай!!!» помчался наперерез грустно бредущей к остановке Тане. Атаманов, не успевший ни остановить друга, ни что-то понять, ошарашенно смотрел ему вслед.
Часом позже у Полундры, чинно сидящей за партой на уроке алгебры, пискнул мобильный: пришла эсэмэска.
– У кого включен телефон? – грозно вопросила из-за учительского стола толстенькая математичка по прозвищу Катушка. – Полторецкая! Кажется, я сто раз предупреждала, чтобы на уроке не было этих игрушек!
– Он выключен, Алла Викторовна! – Один глаз Юльки честно таращился в лицо преподавательнице, другой – косился на экран мобильного: Полундра силилась рассмотреть, от кого поступило сообщение. – Чес-слово, выключен! Это вибрация… То есть прыгает он так…
По классу побежал смешок. Сидящая рядом Белка давилась беззвучным смехом. Даже Натэла едва удерживалась от хохота. Но Катушка общего веселья не разделяла:
– Полторецкая! Или твой телефон перестает… мм… прыгать, или допрыгаешься ты сама! Немедленно прячь аппарат и выходи к доске! Изволь мне решить вот это неравенство и… Мтварадзе, Гринберг! Что за азбука для глухонемых?
Натэла, которой Юлька бросила, выходя к доске, свой телефон, через проход строила какие-то гримасы увлеченно внимающей Белке. После замечания Катушки обе сели прямо, будто палки проглотили, но взгляды девчонок были прикованы к голубому экранчику Юлькиного телефона, на котором светилось: «В три часа, в Макдоналдсе на Пушкинской жду всю команду. Атаману и Батону я сообщил. Есть новости. Пашка».
В три часа в старейшем московском «Макдоналдсе» собралась вся компания Юльки Полундры. Первыми прибыли три подруги и очень удивились, не увидев в зале ни мальчишек, ни Пашки. Атаманов с Батоном сегодня вообще не появились в школе, и если у Андрюхи хотя бы имелась уважительная причина, то отсутствие Атаманова очень удивляло Белку и нервировало Натэлу. Не удивлялась только Юлька, которая вчера вечером столько раз прочла Сереге по учебнику злополучное стихотворение, что в конце концов выучила его сама. Но Атаманов, мозг которого решительно отказывался воспринимать рифмованный язык начала позапрошлого века, так ничего и не усвоил, обозвал Пушкина нелитературным словом и ушел домой спать. Вечер, впрочем, все равно прошел не бездарно, поскольку Полундра на литературе оттарабанила стихи без сучка-задоринки, хотя и, по оценке русички, «как пономарь». Последнее означало четверку, но Юлька и тому была рада. Так что причина отсутствия Сереги была ей вполне понятна и даже извиняема. Но вот сейчас-то он где? И хоть бы позвонил, паразит! Юлька уже тысячу раз набирала номер Сереги, а заодно и Батона, но телефоны ребят ехидно сообщали: «Абонент вне зоны действия сети».
– В подземелье они, что ли, сидят? – забурчала Юлька, запихивая телефон в карман. – В Симоновом монастыре? И Пашки тоже нету! Ну, щас я ему сама позвоню, пахан липовый!
Но звонить не пришлось: стеклянные двери «Макдоналдса» открылись, впустив очередную порцию голодных и в их числе Пашку, Соню и неизвестного молодого человека в очках с толстыми стеклами. Все трое направились к столику, за которым сидели подруги.
– Вас где носит? – немедленно начала бушевать Юлька. – Сидим, ждем, как три девицы под окном, а тут еще…
– Ого, Пушкин тебе на пользу пошел! – оценил Пашка. – Ладно, мать, сдуйся, не ори. Лучше вот знакомьтесь. Это Мишка Варламенко, будущая надежда отечественной археологии, студент истфака. Мы с ним сто раз в курилке дымили, и хоть бы раз он раскололся, что летом на раскопках был. С самим графом Радзивиллом!
– С кем? – удивленно переспросил Миша.
– С кем?! – хором закричали девчонки.
– С графом Радзивиллом! – откровенно забавлялся Пашка. – С самим великим и ужасным Антоном Модзалевским! Мишка, не хлопай глазами, ты на филина похож делаешься… Радзивилл – ник вашего Антона, я его по Интернету вычислил.
– Это на него… кхм… похоже, – откашлявшись, серьезно сказал Миша. – Прогрессирующая мания величия. А раскопки… Ну как я мог о них болтать, если мы копали без всякого разрешения? Кхм… нелегально, в общем.
– Так, мне никто ничего не хочет объяснить, парни?.. – тоном агента Тайгера начала Юлька.
– Все очень просто, – успокоил ее Пашка. – Мишка Варламенко все лето рыл землю на задворках Михеева вместе с Антоном Модзалевским и еще с одним своим другом, который приехать не смог: в данный момент сдает зачет.
– Но зачем? – удивилась Белка. – Батон же… то есть наш друг Андрей… говорил, что там уже все рыто-перерыто и искать нечего. Там уже давно все выкопали!
– Мы тоже так думали, – кивнул Миша, поправляя очки на переносице. – Район стояния на Угре уже хорошо исследован, и мы говорили Антону, что ничего нового там найти нельзя. Но он почему-то был убежден, что мы непременно найдем клад. Так и твердил: «Имею точную информацию».
– Почему вы ему поверили? – задумчиво спросила Соня, потягивая через трубочку молочный коктейль. – У него столь сильная харизма?
– Знаете… я как-то об этом не думал… – растерялся Миша. – Просто он всегда говорил так, будто знал точно… – Парень умолк и беспомощно посмотрел на Пашку сквозь толстые стекла очков.
Пашка откусил от Юлькиного гамбургера, сделал вид, что не заметил ее негодующего взгляда, и сказал:
– Насколько я понял, Антон Модзалевский пользуется на курсе большим авторитетом. Его родители – потомственные археологи, отец руководил раскопками в Крыму, ему принадлежит ряд открытий в районе дворцов Митридата в Керчи, мать – специалист по скифским курганам, была в составе экспедиции, нашедшей знаменитый золотой гребень. Короче, подготовка у парня основательная. И голова у него варит прекрасно. Мишка говорит, что его курсовая работа по русскому оружию ближнего боя принята как основа для диссертации. Представляете? А он еще только на третьем курсе! Так что парни ему сразу поверили.
