Валерий Роньшин - Тайна зефира в шоколаде
— Смотри! — одновременно вскрикнули мы, тыча пальцем каждый в свой листок.
— Она работала в питерском метро, — выпалила я.
— Обходчицей, — добавил Воробей.
Да, в обоих документах имелась коротенькая запись о том, что Леночка Леонидовна работала в службе пути метрополитена обходчицей второго разряда.
В автобиографии этот любопытный факт объяснялся туманной фразой — "по семейным обстоятельствам". Что же это были за обстоятельства, заставившие Дженни Ли спуститься в тоннель?.. Об этом автобиография умалчивала.
Я подцепила ногтем фотку, намереваясь ее отодрать.
— Подожди, — остановил меня Володька. — Михал Тарасыч увидит, скажет Леночке, та что — то заподозрит. Давай лучше всю папку заберем.
— А если папка пропадет, не заподозрит?
— Конечно, нет. Директор подумает, что см куда — то ее задевал. А оторванная фотография — это уже подозрительно.
Я с нескрываемым восхищением посмотрела на Володьку. Ай да Воробей! И кто бы мог подумать, что за какие — то две недели он превратился из зануды в отличного парня.
Я сунула папку к себе в сумку.
— Ну что, поехали? — спросил Володька.
— Куда? — не сразу врубилась я.
— В Питер, — ответил он, — куда же еще.
И мы поехали в Питер.
Глава XXII
ТОННЕЛЬ МЕТРО
В Питере, как обычно, лил дождь. Узнав по "горсправке", где находится отдел кадров службы пути метрополитена, мы отправились туда.
В небольшой комнатке за стеклянной перегородкой сидели две женщины. Пожилая и молодая.
— Здравствуйте, — сказала я им. — Даже не знаю, с чего начать.
— Начни с начала, — приветливо улыбнулась молодая.
— Понимаете, я ищу свою родную мать, — начала наводить я тень на плетень. — Когда — то она бросила меня в роддоме. А чужие люди забрали и согрели своей любовью. До недавнего времени я была твердо убеждена, что они и есть мои настоящие родители. Но однажды я случайно нашла вот эту фотографию. — Я показала им фотку Леночку Леонидовны. — "Мама, — спросила я, — а кто эта тетенька?" — "Доченька, — зарыдала она, — я больше не в силах скрывать от тебя правду. Это твоя родная мать!" — "Нет! Нет! — зарыдала и я. — Ты моя родная мама!"
Обе женщины стали потихоньку шмыгать носами. Я продолжала:
— С тех пор покой оставил мою душу. Я решила найти свою настоящую мать, так безжалостно обошедшуюся со мной. Я ей ничего говорить не буду. Я ей просто в глаза погляжу.
Добрые женщины уже открыто плакали.
— Покажи мне фотографию. — Пожилая промокала слезы платком. — Я сорок лет в кадрах работаю.
Я протянула ей снимок.
— Это Елена Липатова, — тотчас узнала она. — Обходчицей на "Петроградской" работала.
Молодая глянула на фото суровым взглядом.
— Ишь глазки какие бесстыжие, — заметила неодобрительно.
— Ее Зинаида Ивановна хорошо знала, — продолжала пожилая. — Ты с ней, доченька, поговори. Сегодня как раз Зинина смена. Подходите к двенадцати на "Петроградскую", я дежурную по станции предупрежу.
— Ну, ты, Мухина, и врать, — сказал Володька, когда мы вышли из отдела кадров.
— А ты думал, — ответила я, чрезвычайно собой довольная.
Кое — как скоротав время до вечера, мы поехали на станцию "Петроградская". Дежурная провела нас на платформу — или как она выразилась, в "коллектор". Это был узкий коридор, в который выходило множество дверей. За одной из этих дверей мы и обнаружили Зинаиду Ивановну.
— Зовите меня просто Зина, — сразу затараторила она. — Сейчас планерка закончится, и пойдем ко мне в бытовку чай пить.
После планерки Зина привела нас в маленькую комнатку, поставила на плитку чайник и вынула из сумки пакет.
— Зефир в шоколаде уважаете?
— Еще бы! — с восторгом завопила я.
И мы стали пить чай с зефиром. Красота.
— А вы с Эмминой мамой подругами были? — спросил Володька.
— Ну, не то чтоб подругами. Работали на одной станции. Мой участок был от "Горьковской" до "Петроградской", а ее — от "Петроградской" до "Черной речки". Обычно обходчицы вдвоем свои участки обходят, потому как страшно одной по тоннелю шастать. Мало ли что. А Ленка почему — то любила одна…
Было отчетливо слышно, как над нами, по платформе, ходят пассажиры. А когда к станции подъезжал состав, в бытовке все начинало трястись.
— Шумно у вас, — заметила я.
— А — а, — беспечно махнула рукой Зина. — Это пока поезда ходят. А через полчаса здесь будет тихо, как на кладбище.
И точно. Постепенно все звуки стихли. Станция закрылась. Поезда ходить перестали. В коллекторе раздался пронзительный звонок. Голос дежурной, усиленный динамиком, сообщил: "Напряжение снято. Можно входить в тоннель".
— А хотите со мной в обход? — предложила Зина.
— Конечно! — в один голос согласились мы.
Она принесла нам по желтому сигнальному жилету, и мы спустились в тоннель.
В тоннеле было тихо. Тускло мерцали лампочки по стенам. Где — то капала вода. Шпалы располагались так часто, что приходилось идти по ним мелкими шажками.
Зина включила мощный фонарь и начала осматривать какие — то штучки сбоку от железнодорожного пути.
— Это кронштейны, — разъяснила он нам. — На них крепится третий рельс. Видите, он деревянными коробками закрыт. По нему как раз и проходит ток.
— Ой — ой — ой, — завизжала я. — Смотрите — мышка!..
— Да, мышка, — посмеивалась Зина, — а на некоторых станциях и крысы водятся. Вот такие, — развела она руки на ширину плеч.
Иногда по дороге, в стенах, попадались чернеющие провалы.
— Это проходы на соседний путь, — объясняла Зина. И вдруг остановилась у одного из проходов. — А вот здесь находится подземный госпиталь. Хотите посмотреть?
Мы, конечно, хотели.
Войдя в темный проход, Зина высветила на полу грязную крышку люка. Общими усилиями мы откинули ее в сторону. Вниз, в кромешную тьму, уходила железная лесенка. Зина безбоязненно полезла первой. За ней двинулась я. За мной — Володька.
Обходчица щелкнула выключателем. Загорелся свет. Мы ахнули от неожиданности. Перед нами было громадное помещение со множеством коридоров, расходящихся в разные стороны.
— Это и есть подземный госпиталь, — сказала Зина, довольная произведенным эффектом. — Вернее, будет госпиталь, если война начнется. Не дай бог, конечно.
Мы переходили из одной пустой комнаты в другую.
— Чего тут под землей только нет, — тараторила Зина. — И какие — то склады, и электростанции… А когда метро рыли, то подземный ход обнаружили. Старинный. Он от женского монастыря идет. Как раз здесь где — то и проходит, — показала она пальцем на ближайшую стену.
Мы снова вылезли в тоннель и отправились дальше. На всем протяжении нашего пути по стенам белели небольшие таблички с цифрами.
— Теть Зин, — спросила я, — а что это за цифры?
— Да пикеты. Чтоб рабочим удобней место работы находить. Вроде указателей. Видишь, написано: двести один — тринадцать. А через метр: двести один — четырнадцать. А дальше: двести один — пятнадцать…
Разговаривая, мы незаметно дошли до станции "Черная речка", посидели там на лавочке и двинулись обратно, но уже по второму пути.
Два раза мигнули в тоннеле лампочки.
— Пять часов, — определила Зина. — Пора наверх выбираться. Через пятнадцать минут ток на третий рельс подадут. Шарахнет — мало не покажется.
Мы ускорили шаг. Вскоре появились светофоры, а затем и станция. Мы опять прошли в коллектор и сели пить чай.
— Она странная была, маманя твоя, — продолжала за чаем разговор Зина. — Любила по выходным работать, когда в тоннеле вообще никого нет… В монастырь уходила. Монашенкой.
Мы с Воробьем переглянулись. Леночка Леонидовна была монашенкой? Это что — то новенькое.
— Расскажите, теть Зин, — попросила я.
— А чего тут рассказывать. Просто разговор как — то зашел о подземном ходе, что от монастыря ведет. Ленка и говорит: "А я там монашенкой была. Не покажешь ли, где этот ход?" Ну а мне жалко, что ли?.. Я показала.
— А монастырь отсюда далеко? — спросил Володька.
— Рядом. На реке Карповке. — Допив чай, Зина Поднялась. — Пойду к дежурной схожу. Надо в журнале отметиться, что мы из тоннеля вышли. А вы поспите, ребята, поспите. С непривычки — то тяжело ночь не спавши.
Долго нас упрашивать не пришлось. Я улеглась на одну лавку, Володька на другую. Зина, погасив свет, ушла.
— Воробей, — сказала я в темноту, — ты спишь?
— Нет еще. А что?
— А вдруг в этом подземном ходе спрятаны сокровища?
— Фантазерка ты, Мухина, — шумно вздохнул Володька. — Да разве наше правительство отдаст Герундии ядерное оружие за какие — то там сокровища? Не — ет, тут что — то посерьезней. Но вот что?..
Глава XXIII
МАТУШКА ЛЮДМИЛА
Пасмурным утром, наскоро перекусив в кафе жареными сардельками, мы отправились в женский монастырь. Над входом висела большая икона. Мы на всякий случай перекрестились и вошли. Мраморный пол был чисто выметен. Монахиня в черных одеждах продавала в углу религиозную литературу.
