Антон Иванов - Загадка золотой чалмы
— Это просто потому, что они очень старые подруги, — вынужден был соврать Иван. — И она в этом доме живет с самого детства. А у моей бабушки, как установили врачи, провалы в ближней памяти. То, что было давно, она как раз помнит лучше учебников истории.
Подруги забрались на заднее сиденье машины, и она двинулась вниз по переулку.
— Ну как, продолжаем погоню? — посмотрел на Ивана хозяин «Опеля». — Или с подругой твоей бабушке не страшно?
— Что вы, с подругой ещё страшнее, — не дав Ивану произнести ни слова, вмешался Герасим. — У неё совершенно идентичное заболевание.
— Да ну? — у мужчины округлились глаза.
— Совершенно верно, — Пуаро вынужден был развивать версию Муму. — Представляете, дружат с детства, а теперь в один и тот же год обе стали страдать потерей ближней памяти.
— С вами не соскучишься, — хозяина машины, похоже, ошеломила новая информация. — Тогда поехали.
И он следом за «Жигулями» поехал по направлению к Никитской улице.
Глава VI.
В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИМСЯ
— А между прочим, — обратился к ребятам водитель, — мы сейчас прямиком к консерватории выедем. Вот смеха-то будет, если у ваших бабок мозги на время пробило, и они смылись из дома музыку послушать.
— Знаем мы эту морскую музыку, — проворчал Герасим, но бдительная Марго вовремя ткнула его в бок.
Муму намек понял и затих.
— Чего ещё за морская музыка? — полюбопытствовал водитель.
Огромные черные глаза Марго просто испепеляли Муму. Он поспешил загладить оплошность:
— Да это я так называю поэму Дебюсси «Море».
— Кого? Какого ещё Бюсси? — хозяин «Опеля» явно был не силен в классической музыке. — Что это, новая группа?
— Отнюдь, — отрезал Муму, которого Лев-в-квадрате часто водил на концерты серьезной музыки. — Не новая группа, а старый французский композитор-импрессионист. Клод Дебюсси.
— Ах, импрессионист! — обрадовался водитель. — Это который картины рисовал? И коней ещё делал? Так вроде и называются: Кони Клода.
— Кони Клодта, — по буквам произнес Герасим. — Они никакого отношения к импрессионизму не имеют. И картин Дебюсси не рисовал. Это делали другие импрессионисты — не композиторы, а художники.
— Ну, парень, ты меня совсем задолбал, — хозяин «Опеля» не мог переварить такого количества культурной информации разом. — Какой он у вас умный, ребята. Небось круглый отличник.
— Почти, — усмехнулся Иван.
Марго, ущипнув Герасима за руку, снова сделала ему страшные глаза и шепнула: «Заткнись, а то плохо кончится».
Бордовые «Жигули», миновав консерваторию и Никитскую улицу, выехали на Каменный мост и запетляли по переулкам Замоскворечья.
— Далеко ваши бабушки собрались, — вздохнул водитель и, чуть помолчав, добавил: — Маловато, пожалуй, полтинника будет.
— Добавим, — с усилием выдавил из себя Муму, которому было очень жалко расставаться с собственными деньгами.
Мужчина, согласно кивнув, продолжил преследование «Жигулей». Вдоволь попетляв по переулкам, машина с двумя бабушками остановилась возле здания детского сада. Генриетта Густавовна и её спутница выбрались из салона и, открыв решетчатую калитку, вошли на обнесенную оградой территорию.
Ребята расплатились.
— Может, подождать и потом вместе с ними обратно? — предложил хозяин «Опеля».
— У нас все равно больше денег нет, — отказался Иван. — На метро доберемся.
— Тогда желаю успеха, импрессионисты!
И мужчина уехал. Трое друзей вбежали в калитку, однако бабушек уже видно не было.
— Смылись, — растерянно пробормотал Каменное Муму. — Зря только деньги потратили.
— Да куда им смыться, — Пуаро указал на обнесенный со всех сторон оградой детский сад. — Да и в снегу все, кроме этой тропинки. Они, наверное, в дом зашли. Пошли искать вход.
Тропинка была расчищена и протоптана в глубоком снегу. По бокам её тянулись высоченные сугробы. Она вела прямо к двери. Большой, металлической, покрашенной в коричневый цвет. Никаких табличек друзья не обнаружили.
Муму подергал за ручку. Заперто.
— Ну, что делать будем? — посмотрел он на Ивана и Марго.
— Звонить, — девочка указала на кнопку.
Герасим, не долго думая, нажал.
— Ты хоть подумал, что говорить, когда откроют? — прошипел Иван.
— По ходу дела сообразим, — отмахнулся Муму.
Замок щелкнул. Дверь открылась. Перед ребятами предстал весьма грозного вида широкоплечий мужик в камуфляжной форме.
Окинув цепким взглядом всю компанию, он, закрывая своим мощным телом весь проход, процедил сквозь зубы:
— Чо надо?
— Мне братика предки велели забрать, — изрек Герасим, прежде чем Иван открыл рот.
«Господи! — пронеслось в голове у Пуаро. — Что этот идиот несет? Ежу ведь понятно: от детского сада здесь осталось только здание».
Однако Муму уже несло на всех парах дальше, и он продолжал:
— Во второй младшей группе. У них «тихий час» уже кончился?
— Как бы я, парень, тебе «тихий час» не устроил, — многообещающе отозвался охранник. — Ты с какой планеты свалился? Здесь уже пять лет детского сада не существует в помине.
— А что существует? — имел наглость поинтересоваться Муму.
— Ничего не существует, — рявкнул охранник. — Помещение закрыто на реконструкцию. Валите отсюда, пока целы. Братик у него, видите ли!
И он захлопнул дверь.
Герасим разинул рот, собираясь высказать всю меру своего возмущения. Однако Иван, предупреждающе приложив палец к губам, первым двинулся по тропинке за угол дома.
— Ты чего? — следуя за ним, поинтересовался Герасим.
— Там кто-то идет, — шепотом отозвался Пуаро. — Сейчас проследим, пустят их или тоже прогонят.
Все трое осторожно выглянули из-за угла. К металлической двери приближалась женщина неопределенного возраста и парень лет восемнадцати. Женщина уверенным жестом надавила на кнопку звонка. Видимо, охранник её о чем-то спросил, потому что ребята услыхали её ответ:
— Федорова.
Женщину и её сопровождающего пропустили внутрь.
— По именному списку проходят, — сделал вывод Иван.
— Ага. Это, видно, пришли реконструкторы, — с мрачным сарказмом произнес Муму.
— Молчал бы уж, — напустилась на него Марго. — Твоя торопливость когда-нибудь всех нас погубит. Нет, чтобы сперва разведать обстановку. Сразу кнопку нажал: «братик», «тихий час».
— Я просто мыслил логически, — Герасим редко признавал собственные просчеты. — Раз здание детского сада, значит, тут должны быть дети.
— А где тут, интересно, написано про детский сад? — в упор посмотрел на друга Иван.
— Кроме того, — чуть вздернулись вверх уголки рта у Маргариты, — никак ты, Муму, подумал, что наши старушки спешили на детский утренник.
— Какая разница, что я думал и говорил, — надулся Герасим. — Нас бы все равно сюда не пустили! Потому что мы у них в списках не значимся. Поехали домой, а то мне холодно.
Тощий Герасим вечно мерз зимой и сейчас уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
— Ты, конечно, как хочешь, а я сначала должен все осмотреть, — заявил Иван. — Вдруг тут ещё какой-нибудь вход имеется. И притом без охранника.
— Действительно, — поддержала его Марго.
— Если хотите, пожалуйста, — сдался под напором большинства Муму. — Только зря стараетесь. Мы все равно туда не войдем.
— Если ты, Герка, будешь помалкивать, может, и войдем, — сердито проговорила Марго.
— Слушай, — вскинулся тот. — Ты Варьку, что ли, решила в её отсутствие заменить?
— Не злись, — улыбнулась девочка. — Просто ты очень глупо перед охранником выступил.
— Смотрите, — предостерегающе поднял руку Иван.
К двери приближалось ещё четыре человека. Две женщины примерно одних лет с Генриеттой Густавовной, девушка лет двадцати и совсем древний старичок с седой бородкой клинышком, который шел, тяжело опираясь на трость.
Пожилые женщины и девушка поочередно назвали охраннику фамилии, причем если женщин пропустили сразу, то девушку бдительный страж переспросил, и лишь после этого молодая посетительница смогла проследовать внутрь. Настала очередь старичка. У него ничего не спросили. Старичок просто скрылся за дверью.
— Видели? — повернулась к друзьям Марго.
— Наверное, это у них основной реконструктор, — скривился в мрачной усмешке Муму.
— Что же у них там происходит? — озадаченно произнес Иван.
— И, главное, такая секретность, — тихо проговорила Марго.
— Пошли искать дверь, — Иван медленно двинулся дальше по тропинке. — И в окна заодно заглянем.
Однако все окна, попадавшиеся на их пути, были плотно задрапированы тяжелыми темными шторами.
