Андрей Федоренко - Щербатый талер
Сева — высокий, в джинсах и белой рубашке — потрогал замок на двери дома.
— Где его нелегкая носит? Сказано же было, вечером приедем!
— Подождем, — ответил лысый. Посмотрел через очки на солнце, примостился на своем любимом месте — на опрокинутой лодке.
В сарае, когда привыкли глаза, было не так уж и темно. Заходящее солнце сочилось сквозь щели дверей, через неровно подогнанные доски, через дырявую, крытую рубероидом крышу. Чтобы не терять времени, Михаль решился обследовать сарайчик — нет ли где второго выхода?
Посередине, от двери до стены — узкая полоса глиняного тока. Слева сено. Сейчас, весной, его осталось мало, всего на какой-то метр от пола… Справа — стена из нечесанных бревен, из щелей торчит мох… В стене — дверка, это конура для козы с козленком. К стене приставлена лестница. Михаль осторожно поднялся, заглянул на чердак. Вышки пустые, голые жердочки, ни снопов, ни сена… Хотя, если бы захотеть, в том темном углу можно спрятаться…
Михаль слез, осмотрел левую часть сарайчик, где было сено. Также стенка из таких же нетесаных бревен, но невысокая, как раз в край с сеном. Если бы сена было больше, под самую крышу, можно было бы залезть наверх и попробовать выломать пару тонких досок, выбраться на крышу свинарника… А так — высоко. В углу на сене что-то белеется. Михаль пощупал — подушки, одеяла, покрывало…
На току сваленные в кучу рыбацкие принадлежности: топтуха, вентери, бредень, «льдина»… К стене приставлено штук двадцать длиннющих сухих удилищ, рядом — весла… На вбитых в стену гвоздях висят сети, и внизу валяются сети…
Со двора послышался голос. Михаль снова шагнул к приоткрытой двери, прижался к щели.
— А, гости дорогие!
Дед Макар, и «геологи», и Курт… У Михаля пробежала по спине дрожь. Вот так выбрал время «делать ревизию» в сарайчик!.. Вот тебе и никого нет дома. Чэсь с Дмитрием тоже хороши, не смогли как-то предупредить… Теперь думай, как отсюда выбраться!
— Как раз подгадали приехать, — говорил дед Макар. — Все готово!
— Что готово? — спросил Сева.
— Лодка, сеточка, живцы, червей накопали… Все, как договаривались.
— Я и забыл уже.
— Ну, как же: вы прошлый раз просили, чтобы я рыбалку вам устроил…
Вмешался лысый:
— Да нет, мы же шутили. Не до рыбалки сейчас. Работы много, завтра вставать с утра.
— Ночевать у меня будете?
— Будем.
Вот так попал! Что же делать? Неужели они так и будут торчать здесь, во дворе, до самой ночи?.. Разве не зайдут в хату, хотя бы поужинать?
Михаль лихорадочно обдумывал, как быть. Даже если они зайдут в дом — из окон просматривается весь двор… Его, Михаля, когда он попытается только высунуться из хлева, сразу увидят и узнают. Значит, нужно дожидаться сумерек. Недолго осталось, солнце скоро сядет. В сарайчике уже темно.
Около калитки замекала коза — просилась домой.
— Вова, загони!
Михаль засуетился. Ток весь открыт. Сначала подскочил к лестнице, ведущей на чердак, потом передумал, полез на сено, где была постель «геологов».
Курт щелкнул защелкой, прикрикнул на коз. Загнав, почему-то постоял, словно прислушиваясь к чему-то. Потом вышел.
Через секунду Михаль уже стоял на своем «наблюдательном пункте» у двери.
— Дед, а почему дверь в сарайчик была открыта? — крикнул Курт.
Дед Макар с Севой заходили в хату. Дед приостановился:
— Может, ты сам и не закрыл.
— Закрыл, я помню.
— Так что, воры залезали? — засмеялся дед. — Что там брать? Ну, иди глянь, все ли на месте.
Ах, чтоб тебя!.. Опять надо прятаться! Только не в угол — этот проныра все рассмотрит… На вышки — поздно, да и тоже опасно… Через край нижней стенки свешивалось сено, почти до самого тока. Не долго думая, Михаль опустился на четвереньки, подполз под сено, лег. Затаился, как мышь.
Но Курт почему-то не пошел проверять. Возможно, чувствовал что-то, и просто испугался.
«Набраться наглости — и выйти сейчас к ним! — думал Михаль. — Скажут-вор, мало того, что «телевизор» украл, так еще и по чужим хлевам лазит! И как потом ребятам расскажешь? Растерялся, не выдержал… Нет, надо терпеть, лежать здесь хоть до утра… И не просто лежать, а слушать. Когда еще такой случай представится?»
Однако к двери подходить больше не решился. Подтянул кучу старых сетей, подмастив их под себя. Хотя жестковато, но все же удобнее, чем на голом холодном току.
Со двора потянуло сигаретным дымом.
— Ну, что у твоих друзей новенького? — донесся голос лысого. Оказывается, и здесь неплохо слышно, и к двери подходить не надо! — Уже нашли клад?
Курт льстиво захихикал:
— Нет! Если бы нашли, в тетрадь записали бы.
«Вот гад, шпион! Мало того, что сам читает, так еще доносит совершенно чужим людям! Хорошо, хватило ума не записать, что у нас есть две монеты… А сейчас — пусть ищут!» — Со злорадством и про Курта, и про «геологов» думал Михаль.
— Они не сокровище, а какую-то бересту ищут… Написали, найти ее можно в школьном музее или в городе в краеведческом.
Лысый закашлялся от дыма:
— Даже… Кхэ-кхе… так?
— Так было написано. А вы обещали мне десять долларов, — напомнил Курт.
— Десять? А может, сразу сто? — иронично спросил лысый.
— Тогда я не буду вам ничего рассказывать! — обиделся Курт.
— Хорошо-хорошо, я шучу. Читай их тетрадь и дальше. И если что новое — сразу к нам, понял?
— Понял. А теперь дайте десять долларов.
— На… вот, один доллар. Пока хватит с тебя.
Глава 24. Ночь в сарайчике
Стемнело, появились комары. Михаль лежал в своем «логове», время от времени пробирался к двери и смотрел.
Зашли в дом «геологи» — Курт крутится во дворе… Исчез Курт — топает к сарайчику дед Макар, доить козу… Назад в тайник, под сено!..
Зацыркало молоко в пустой подойник. Коза, видимо, слышала, что в сарайчике чужой и не хотела стоять.
— Да не вертись ты, — говорил дед. — Чужих слышишь, не нравятся гости… Они и мне не нравятся. Но что тут поделаешь — деньги дают? Дают. Вот куплю тебе хлеба, муки… Козленок твоему тоже. На пенсию не проживешь… А гости уедут быстро, не пугайся… Найдут, что им нужно, и уедут…
Вышел дед — и снова шаги, на этот раз «геологи». Начали стелить постели. Включили фонарик. В сарае посветлело. Михаль напрягся. В любой момент он готов был броситься в приоткрытую дверь — туда, в темноту, где двор и свобода…
Послышался шлепок ладони по щеке.
— Комары проклятая! Спать не дадут… Михаль угадал голос Севы.
— Иди в машину, — отозвался лысый.
— Нет, тут хоть вытянуться можно. Проживем как-нибудь.
— Я не наелся, — сказал лысый. — Одна рыба и рыба у этого деда.
— Консервы открой.
По сарайчику поплыл запах килек в томате. У голодного Михаля потекли слюнки. Ел лысый долго, чмокал, высасывал остатки пищи из зубов… Наевшись, бросил прямо на ток пустую жестянку.
— Живем, как собаки, — проворчал Сева, — ни поспать, ни поесть по-человечески… Только мотаемся между Минском и этими Поплавами, чтоб им провалиться!
Лысый засмеялся:
— Ничего, потерпи! Откопаем золото, махнем сразу в Польшу, оттуда — по всей Европе… Там и выспимся, и наедимся, и нагуляемся.
— А Пауку?
— Пауку? Зачем ему золото, деньги — инвалиду-то? Да и что с него толку? Мы тянем всю черную работу, даже малую вон отыскали с талером… А Паук сидит себе в Минске в тепле, в добре.
Сева возразил:
— Неправда — он, небось, больше нас разбирается во всем этом деле. Умный, бестия.
— А что нам с его ума? — начал горячиться лысый. — Умный… И я был бы умен, кабы столько книг прочитал. Крутит он что-то, Паук этот! Почему он не показывает нам копию бересты? Может, талеры тут ни при чем, а вся разгадка в бересте.
— Ему лучше знать.
— Сева, послушай: не нравится мне все это! Зачем нам Паук? Копию бересты мы можем найти и без него. Этот Куцый, дедов внук, сказал, что копии есть даже здесь, в Поплавах, в школе. Может, никаких трех талеров вовсе не существует? Уже второй месяц ищем и никакого толку. Давай просто попробуем сами, без указов Паука?
— Попробовать можно, — согласился Сева.
— И еще: давай пока не говорить Пауку о малой с талером. Достанем бересту, съездим в Минск, найдем малую…
«Это они про Оксану!» — Вздрогнул Михаль в своем укрытии.
— А как ты ее найдешь, малую эту?
— Легко, через деда. Он знает ее бабушку, сходит, попросит адрес.
— Малая, она шустрая, — сказал Сева. — А если не захочет отдать?
— Прежде попробуем добром — вежливо попросим, предложим деньги. Не получится — что ж, тем хуже для нее…
— Э-э, погоди! — встревожился Сева. — Такого уговора не было!
— Да не бойся. Я сам достану этот талер, — сказал лысый. Михаль боялся даже пошевелиться. Сеть намяла бока, комары обкусали лицо, руки, плечи… Когда уж они наговорятся, захотят спать?
