Лилиан Браун - Кот, который был почтмейстером
Они припарковались на пыльной площадке возле заведения, оформленного по типу вагона-ресторана. Там уже стояла целая армада фургонов, пикапов и даже один сверкающий хромированными деталями мотоцикл.
«Грозный пёс» располагался в старом железнодорожном грузовом вагоне с грязными окнами. Столы и стулья сюда, должно быть, привезли из отеля «Буз», когда тот отделывали заново в 1911 году. По случаю перерыва на кофе посетители временно сдвинули столы, так чтобы сидеть своей компанией по восемь-десять человек – все в кепках. Они сами брали кофе и пончики на стойке, а затем платили молчаливому мужчине в поварском фартуке. Дымовая завеса окутывала помещение. А гул голосов и раскатистый смех просто оглушали.
Сидя в сторонке, Квиллер и Джуниор прислушивались к обрывкам разговора.
– В жизни не видел такого, что они теперь показывают по телику…
– Как артрит твоего отца, Джо?
– Парень, только не говори мне, что они не живут вместе…
– Нужен дождь…
– Женщина, с которой он гуляет… юрист…
– Когда-нибудь слышал, чтобы городской ребенок нарисовал корову?
Квиллер перегнулся через стол:
– Кто эти парни?
Джуниор оглядел группу:
– Фермеры. Рыбаки. Управляющий филиалом банка. Строитель амбаров. Продавец оборудования для ферм. Чистильщик канализационных отстойников.
Обрывки разговора создавали некий прихотливый словесный узор.
– Я был бы дураком, если бы не привязал трактор проволокой. Спас двести долларов…
– Всегда мечтал побывать в Лас-Вегасе, но моя старуха против…
– Забудьте о ружьях. Когда я иду на оленя, беру только винтовку…
– Мой сын за полчаса выловил тридцать килограммов окуней на Парпл-Пойнт…
– Всем известно, что он запустил руку в кассу… Просто не поймали…
– Это же Терри! – закричали несколько человек, глядя в грязное окно.
Один из посетителей выскочил за дверь, подобрал доску и, положив её поверх ступеней, соорудил подобие пандуса. Из низкого автомобиля выбрался мужчина и пересел в инвалидную коляску. Его ввезли по наклонной доске внутрь.
– Владелец молочной фермы, – шепнул Джуниор. – Попал в аварию несколько лет назад… Трактор переехал. Доит в час сто голштинских коров. Всё компьютеризировано. Полторы тонны молока в день. Восемнадцать тонн навоза в год.
Вокруг велись разговоры о налогах, рынке, нехватке управляющих на животноводческих фермах. Много смеялись на все лады: гоготали, разражались громовым хохотом, хихикали, похрюкивали… «Ба-а-а», – блеял сидящий за Квиллером мужчина.
– Ба-а-а… Всем известно, что она строит глазки… Ба-а-а!
– Новый амбар стоил Эду три четверти миллиона.
– Они послали его в колледж, и будь я проклят, если он не сел на иглу…
– То, что криво, не может быть прямым. Екклесиаст, глава первая, стих пятнадцатый…
– Парень, он никогда не женится. Это слишком уж хорошо для него. Ба-а-а…
– Очень нужен дождь.
– Если он привезёт эту женщину сюда, надо будет платить уйму денег…
Надпись над подносом с пончиками гласила: «Коровы приходят и уходят, а бык остаётся навсегда».
– Похоже, – сказал Квиллер, – это настоящая фабрика сплетен.
– Нет, просто парни выпускают пар.
К одиннадцати часам публика стала расходиться. Какой-то мужчина с сигарой во рту подошел к Джуниору и дружески ткнул его под ребра. Человек этот был огромен и очень важен с виду, но блеял, словно овца. Он уехал на сверкающем мотоцикле, подняв невообразимый шум и тучи песка.
– Кто это? – спросил Квиллер.
– Берч Три8, – ответил Джуниор. – Вообще-то, он Тревельян. Фамилия одна из старейших здесь. Ботаническая семейка, скажу я вам: его брата зовут Спрус, а сестер – Мэйпл и Эвергрин9, Я же говорил – мы великие индивидуалисты.
– Это тот парень, который должен заняться ремонтом, но бездельничает?
– Он хороший работник, но лентяй. Заламывает такие цены, что люди не хотят нанимать его. Между прочим, всегда при больших деньгах. Он частично владеет этим заведением, но вряд ли оно сделало кого-то богатым.
– Если владельцы не добывают деньги где-то на стороне, – заметил Квиллер.
На обратном пути он поинтересовался, заходят ли в закусочную женщины.
– Нет, у них свои заведения для сплетен, с чаем и сдобами… Не против послушать одиннадцатичасовые новости? – Джуниор включил радио.
Со времени приезда Квиллер впервые удивился новостям, которые передавала радиостанция Мускаунти.
Диктор вещал: «…потерял контроль над машиной, когда олень перебегал дорогу, что вынудило водителя свернуть. В результате автомобиль свалился в кювет, а водитель попал в пикакскую больницу, где его подлечили и поставили на ноги. Представитель больницы заявил, что пациент чувствует себя удовлетворительно и выписан…
А теперь о спорте. Пикакские "Шахтеры" одержали победу над мусвиллскими "Москитами" со счётом тринадцать-двенадцать, выиграв чемпионат округа и получив шанс выйти в плей-офф. По словам тренера Расселла, эта победа позволит "Шахтерам" показать, на что они способны, на выезде…»
Внезапно по радио зазвучал сигнал тревоги.
– Пожар, – пояснил Джуниор. – Не возражаете, если высажу вас у первых фонарей? Увидимся позже.
И он помчался на своем «ягуаре» к горящему зданию, а Квиллер направился домой пешком. На каждом углу усача подлавливали незнакомцы, которые были просто счастливы увидеть его и называли уже привычным пикакским именем.
– Привет, мистер К.
– Доброе утро, мистер К.
Дома миссис Кобб встретила его обещанием приготовить на ланч сандвичи с мясом.
– Тут есть послание из конторы мистера Купера. По поводу особы, которой вы интересовались, – той, что работала здесь лет пять назад. Она седьмого июля уволилась, а поступила третьего апреля того же года. Ещё пришла весьма странная женщина и заявила, что нанята в качестве приходящей прислуги на три дня в неделю. Сейчас она убирает комнаты. И ещё одна вещь, мистер Квиллер… Я обнаружила личную корреспонденцию в своём рабочем столе наверху… Думаю, вам стоит её просмотреть. Я положила всё на письменный стол в библиотеке.
Корреспонденция заполняла картонную коробку, на которой, нежно обернув кончик хвоста вокруг носа, спал Коко. Либо он не подозревал, что содержится в коробке, либо, наоборот, знал, что коробка хранит в себе очень важные сведения.
Квиллер подвинул спящее животное и достал старую переписку Клингеншоенов. Там не было ничего такого, что имело бы историческое или финансовое значение. Корреспонденцию, которой самое место в мусорной корзине, зачем-то хранили в ящике письменного стола. Например, письмо, датированное 1921 годом, лежало рядом с ходатайством о помощи кампании, проводимой организацией бойскаутов.
Но что привлекло внимание Квиллера, так это почтовая открытка с двумя проколами в одном углу, подозрительно похожими на следы от кошачьих клыков.
На открытке было выведено:
Пишу в автобусе. Извините, гто не попрощалась. Появилась возможность работать во Флориде… внезапно. Уехала пока в Кливленд. Выбросьте все мои вещи. Ни в чём не нуждаюсь. Хорошая работа – хорошая плата.
Ниже было написано имя, которое преследовало Квиллера вот уже десять дней, и дата – 11 июля пять лет назад. И что любопытно, на открытке стоял почтовый штемпель штата Мэриленд. Почему девушка решила ехать из Кливленда во Флориду через Мэриленд? Неясно. Квиллер также отметил, что почерк на открытке не имел ничего общего с каллиграфическими надписями на бирках.
Он оторвал бирку от чемодана в кухне и отправился на поиски миссис Фалгров. Квиллер нашел её в ампирных покоях. Вооружась суконкой и каким-то загадочным составом, она яростно атаковала мраморную поверхность стола, ножки которого были сделаны в виде сфинксов.
– Этот дом запущен до ужаса, – сообщила она, -что не удивительно. Старая хозяйка ни от кого из слуг не могла добиться толку последние пять лет. Но я сделаю что могу и приведу всё в порядок, хотя это нелегко в мои годы, когда плечо так и ломит. Эдакой боли я и врагу не пожелаю.
Квиллер сказал слова благодарности, дав понять, что ценит её труды и принципы. Затем показал бирку:
– Вы что-нибудь знаете об этом?
– Конечно. Это же я писала. Никто не пишет лучше меня. Нас учили писать так, чтобы любой прочитал. И когда старая хозяйка наказала мне отнести эти вещи наверх, я надписала их, чтобы не вышло ошибки.
– Но почему старая хозяйка хранила вещи Дейзи? Думала, что та вернется?
– Бог знает, что думала старая хозяйка. Она никогда ничего не выбрасывала. Она велела мне отнести это наверх, я отнесла, и никаких вопросов.
