Елена Усачева - Лекарство от иллюзий
– Я не теряла! Олеся ему в руки отдала, – по новому кругу стала объяснять Стеша. – Но этого никто не видел. А Рязанкина говорит, чтобы я искала.
– Ну, так ищи!
– А зачем искать, если я не видела, куда он его дел! – Стеша подняла на Генку большие испуганные глаза, и Сидорову стало неловко, что он так себя повел.
– Ладно, не дрейфь, найдутся твои деньги. Ты мне потом все расскажешь, а пока иди. Тебя Алевтина Петровна ждет. И постарайся сделать так, чтобы она расписывалась на чистом листе!
Последние слова раздались уже из кустов, куда Сидоров спрятался, чтобы не попасть на глаза грозной завучу. Она как раз вышла на крыльцо.
– Так! – Алевтина строго сдвинула брови. – 9-й «Б»? Я смотрю, это заразно? Стоит в этом классе появиться новому человеку, как он тут же становится таким же, как они. Беленькая! Как это объяснить?
– Просто мы… – начала оправдываться Стеша.
– Без просто! – прервала ее завуч. – Дневник, и чтобы родители посмотрели, что я здесь напишу.
Стеша повернулась в сторону пустой главной аллеи. Вдалеке между деревьями мелькнула серая куртка.
– Понимаете! – Смотреть в глаза Алевтине Петровне в этот момент было страшно, поэтому Беленькая старательно изучала мыски своих ботинок. – Я забыла дневник. Вернее, его у меня забрали вчера и обещали сегодня вернуть. Вернее… Вы не могли бы написать замечание на листочке? А я обязательно все родителям покажу.
– Что?! – Глаза завуча округлились.
– Просто… я дневник забыла, – прошептала Стеша и попятилась.
– Так! А ну, быстро в класс! Гуляют они тут! Сидорова видела?
– Так вон он… милиционер идет, – махнула рукой Беленькая в сторону ворот и робко потянула на себя дверь.
Завуч посмотрела на главный въезд. Там, около ворот, все еще стоял влюбленный милиционер.
– А где?… – начала она, но рядом уже никого не было. – Так! – грозно выдохнула завуч. – Ну, я сейчас все узнаю!
И она отправилась в 10-й «А», проверять, на месте ли этот неугомонный Сидоров.
Генка проскользнул вслед за ней в школу и устремился на второй этаж в кабинет истории.
За дверью стоял привычный шум – ни история, ни правоведение не проходили у них тихо. Историк все время затевал какие-то споры, громкие обсуждения боев и исторических документов. Генка шагнул в класс и застыл на пороге.
– Сидоров, – покачал головой Сергей Герасимович. – Не надоело?
Генка весело ухмыльнулся. Сегодня ничего не могло испортить ему настроение. К тому же таблетки «Ацинзол», которые он глотал чуть ли не каждый час, производили на него странный эффект – ему становилось легко и весело, улетучивалась ленивая сонливость.
– А придет Алевтина Петровна, под парту спрячешься? – Историк еще не мог решить, что ему делать, – пускать непутевого ученика или выгнать, поэтому вместе с Сидоровым они стояли у дверей. – Гена, этот вопрос нужно решить…
– А что тут решать? – вскочил Васильев. – Давайте запишем его сыном полка!
– Лучше уж тогда внуком революции, – улыбнулся Быковский. Лиза Курбаленко неожиданно громко засмеялась этой шутке.
– Хватит издеваться над человеком! – не выдержала Маканина. – Придумали бы, что делать.
– Ты, Маканина, над своим делом думай, – зло бросил в ее сторону Андрюха. – У тебя там с бухгалтерией нелады, а мы сами разберемся.
Олеся вспыхнула и опустилась на место. Стеша же, наоборот, побледнела и испуганно захлопала глазами.
– Какой кошмар, – негромко прошептала Аня Смолова. – Ябы давно от страха умерла.
– Ага, помрешь ты, как же! – Васильев сегодня успевал за всеми. – Сидорыч, в бега тебе надо подаваться. Давайте мы ему скинемся на билет до Африки? Пока туда, пока обратно, на месте месяца два – здесь обо всем уже забудут.
– Васильев, кончай балаган, – не выдержал Сергей Герасимович. – Хоть бы дельное что предложил.
– Предлагаю махнуть Сидорыча на Жеребцо-ву из «А»! – Остановить Васильева было невозможно.
– Жеребцова-то тебе чем не угодила? – простонала Курбаленко.
– Так у нее же, это, роман с Рудалевым из десятого. Вот пусть она там и сидит.
– У Жеребцовой? – удивленно вздернула брови Рязанкина.
– Да она все перемены около их класса торчит! – со знанием дела сообщил Андрюха.
– Ну при чем здесь Жеребцова? – спросила Плотникова, но ее не услышали.
– А давайте вы поговорите с Юрием Леонидовичем, – предложила Рязанкина. – Он наш классный руководитель, он должен что-то сделать. Надо скорее что-то решать!
– Гена, ты-то почему молчишь? – снова повернулся к Сидорову историк. будь.
– Я в десятом классе учиться не буду, заклинание повторил он.
– Хорошо, а где ты будешь учиться? – устало вздохнул Сергей Герасимович. Было видно, что над этой проблемой учителя бьются уже не первый день. – Почему ты ничего не делаешь? Все думаешь, что кто-то решит твою проблему за тебя?
– Вы взрослые, вот и решайте! – подпрыгнул Васильев. – С нас-то какой спрос?
– А что вы все на взрослых киваете? – Сергей Герасимович прошел по классу, тем самым давая Генке возможность войти. – Кто вас только этим сказкам научил, что кто-то что-то вам должен? Сами творите дела, сами в них и разбирайтесь.
– Ацинзол, – прошептал Сидоров.
– Что? – повернулся к нему историк.
– Ацинзол – лекарство от иллюзий, – громче произнес Генка. – Говорят, классная штука.
– Ничего про такое лекарство не слышал, – быстро заговорил учитель. – А вот то, что ты бездействуешь и теряешь время, – это плохо.
– Да делаю я… – начал Сидоров и не закончил. Он как раз вовремя повернул голову, чтобы заметить выходившую из-за угла завуча.
Рыбкой Генка нырнул в класс и бросился к шкафу, стоявшему у дальней стены. Историк отступил к доске и начал вешать карту. Класс испуганно затих.
– Сергей Герасимович, что у вас происходит? – Алевтина Петровна застыла на пороге и недобрым взглядом оглядела вскочивших поприветствовать ее ребят.
– Обсуждаем политику Сталина во время начала войны, – ответил историк. – Решаем, был ли он прав по отношению к малым народам.
– К униженным и оскорбленным! – поддакнул Васильев.
– Так. – Алевтина Петровна шагнула в кабинет. Впечатлительная Стеша не выдержала тяжелого взгляда завуча и неожиданно заплакала в голос. – Так, – повернулась в ее сторону Алевтина Петровна.
– А это она за Гитлера переживает! – заорал Васильев. – Жалеет его.
– Сидоров появится, немедленно сообщите мне! – Дверь за завучем закрылась, и одновременно с этим что-то с грохотом обвалилось внутри шкафа.
Все с ужасом посмотрели на дверь. Но Алевтина Петровна решила не обращать на грохот внимания и ушла к себе.
Грохот повторился. Сергей Герасимович устремился в конец класса. Створка открылась, и по полу запрыгали круглые маленькие пластмассовые коробочки. От удара некоторые коробочки открывались, юркие крышки устремлялись под парты и в проходы.
Генка отстранил от себя несколько рулонов карт и попробовал подняться, но полка над его головой, и так державшаяся на одном гвозде, не выдержала и обвалилась, стукнув Сидорова по макушке. Ворох листочков с шелестом осыпался на пол.
– Какое богатство! – среди всеобщей тишины произнес Васильев.
– Это фотографии? – Аня Смолова, известная своим увлечением фотосъемкой, достала из коробочки рулончик пленки.
– Это диафильмы. – Сергей Герасимович горстями подхватывал разбежавшиеся коробочки и относил их на свой стол.
– Диа… что? – переспросил Васильев.
– Вот оно – новое поколение! – простонал историк. Диафильмов было столько, что они не помещались на столе и снова падали на пол. – Это такой специальный фильм. Его по кадрам показывают.
– «Если нужно революции», – прочитала Смолова, разглядывая пленку на свет.
– А-а-а! Тогда понятно, – протянул Андрюха и заржал, показывая рукой на Сидорова, наконец-то выбравшегося из шкафа. Он был весь белый. – Гляди, братва, Дед Мороз!
– Что-то упало, – пробормотал оглушенный Генка, встряхивая головой, отчего вокруг него образовалось белесое облачко.
– Там коробка с мелом стояла. – Историк осторожно переступил с ноги на ногу, чтобы ничего не раздавить. – Вернее, когда-то там был мел, а теперь одни крошки остались.
– Ну вот, – возмутился Васильев. – Подарков не будет! Дед Мороз фальшивый. – Ионза-ржал над собственной шуткой.
– Не смешно, – холодно отозвалась Курба-ленко.
На нетвердых ногах Сидоров прошел к свободной парте и упал на стул.
– У тебя все цело? – забеспокоился историк.
– Да ладно! – приподнялся Васильев, чтобы лучше рассмотреть, что происходит. – У отличников головы железные. Они и не такое выдерживают.
– Может, его к врачу? – пискнула Смолова. Она, единственная среди всех, подбирала коробочки и в своих сборах подползла к самым Ген-киным ногам.
– Ему уже ничего не поможет! – неутомимо орал Андрюха. – Только морг!
– Сидоров, ну, что с тобой? – склонился над ним Сергей Герасимович.
