Дерек Ленди - Скелетжер Ловкач. Игра с огнем
В отличие от всех прочих комнат в кабинете Гордона царил хаос, полки прогибались под тяжестью книг и наваленных грудами рукописей. Валькирия прогулялась вдоль дальней стены, читая названия на обложках. Здесь дядя Гордон держал материалы, которые использовал в работе. В этой комнате попадались трактаты о магии, которых Валькирия не нашла даже в библиотеке Китайны Грусть.
Валькирия провела пальцем по корешкам. Скелетжер прав: если у кого и могли оказаться сведения о таком невероятном существе, как Гротеск, то только у Гордона. Это в его духе. На подобную тему он бы с удовольствием написал книгу.
Палец Валькирии задержался на толстом томе в кожаном переплете без заглавия на корешке. Валькирия видела эту книгу и раньше, хотя и не обращала на нее внимания. Девочка попробовала вытащить ее, она не поддавалась. Валькирия нахмурилась, дернула посильнее. Книга выдвинулась до середины и застряла. Вдруг стена сдвинулась с места.
— Быть не может… — прошептала Валькирия, глядя, как стеллажи отъезжают в сторону, а за ними — непроглядная тьма.
Потайная комната! Настоящая, взаправдашняя потайная комната!
Уже не заботясь о том, чтобы сдержать расползающуюся по лицу азартную улыбку, Валькирия шагнула через порог. Сразу зажглись свечи.
По стенам потайной комнаты, как и в кабинете, тянулись полки, на которых стояли разнообразные предметы: знакомые и совершенно необычные. Валькирия увидела резные музыкальные шкатулки, причудливые статуэтки, золотые кубки и серебряные кинжалы. Дальше располагались какие-то загадочные инструменты, приборы, орудия и приспособления.
Посреди комнаты стоял стол, в центре которого в золотой лапке был укреплен синий драгоценный камень. Валькирия подошла ближе. В глубине камня засиял слабый свет, а по ту сторону стола сгустился из воздуха какой-то человек.
Полный, осанистый. В коричневых брюках и жилете в тон, закатанные рукава рубашки открывают руки до локтей. Песочного цвета волосы похожи на пучок соломы, чуть тронутый сединой. Человек повернул голову и увидел Валькирию. Глаза его расширились.
— Стефани, — сказал он, — что ты здесь делаешь?
Она замерла, уставившись на него.
— Гордон?
Покойный дядя помотал головой, уперев руки в бока.
— Ты шныряешь по дому? Я всегда говорил, что любопытство не доведет тебя до добра. Признаюсь, это наша общая черта. Однако я не побрезгую капельку полицемерить, лишь бы донести свою мысль.
Валькирия так и стояла с открытым ртом.
— Это… это правда ты?
Он запнулся, словно его поймали на вранье, потом замахал руками и замотал головой.
— Не я, не я! Тебе это снится!
— Гордон, перестань!
— Иди, откуда пришла, и постарайся проснуться, — с подвыванием проговорил дядя. — Помни, это только сооооооооннннннннннн…
— Гордон, прекрати, я серьезно!
Он перестал трясти головой и опустил руки.
— Ладно, тогда приготовься испытать небольшое потрясение. Стефани, наш мир не такой, как ты думаешь. В нем есть магия, настоящее волшебство, и…
— Да знаю я про это, — перебила она. — Ты мне объясни, что происходит. Откуда ты взялся?
— Тебе известно про магию?
— Ну да.
— Кто тебе рассказал?
— Ты ответишь на мой вопрос?
— Да, наверное. А о чем ты спрашивала?
— Откуда ты взялся?
— А, ну, это просто. Я не взялся. То есть я — это я, только это не я. Видишь этот синий камушек? Очень редкая драгоценность, называется Камень-Эхо, их обычно используют…
— Я знаю про Камни-Эхо.
— Знаешь?
— Если проспать три ночи рядом с таким камнем, в нем останется отпечаток твоей личности.
— О! Совершенно верно. — Дядя казался слегка разочарованным. — Обычно так делают умирающие и потом передают камень своим родным и близким, для утешения или чтобы ответить на какие-то вопросы, которые могли у них остаться, что-то типа этого. Для меня же Камень служит скорее подспорьем в работе.
— Как это?
— Я вложил в него отпечаток своей личности. Точнее, настоящий Гордон оставил в Камне меня. Он заходит сюда, когда у него возникают сложности с сюжетом книги, или когда ищет новый поворот темы, или просто хочет поговорить с достойным собеседником, равным себе по интеллекту. Кстати, мы ведем с ним увлекательнейшие беседы.
— Это… это же?..
— Самолюбование?
— Э-э… очень странно, хотя твой вариант тоже годится. И надолго у него хватает заряда?
Гордон, вернее, Гордон-Эхо покачал головой и показал на золотую подставку, в которой был укреплен Камень.
— Пока он здесь, постоянно подзаряжается. Я могу пребывать тут вечно — разумеется, при условии, что в комнате находится кто-то еще. Вся установка активизируется в присутствии живого существа. Ты знаешь, Стефани, я страшно рад случаю поболтать с тобой и с удовольствием бы обнял, только тогда я пройду сквозь тебя, и получится довольно неловко. Однако сам Гордон, скорее всего, рассердится, что ты сюда залезла.
— Вообще-то… я так не думаю.
— Да? Он тебе разрешил? Где он?
— Он… когда ты в последний раз говорил с Гордоном — ну, с настоящим?
Гордон-Эхо засмеялся:
— Находясь в кристалле, я не чувствую времени. Для меня каждый следующий разговор происходит сразу же после предыдущего.
— Понятно.
— Стефани, что-то случилось?
Помедлив, она сказала:
— Меня зовут Валькирия.
— Валькирия?
— Валькирия Карамболь. Ты оставил мне этот дом по завещанию.
— По заве… Что?
— Ты умер.
— Что я сделал?!
— Умер.
— Неправда!
— К сожалению, правда.
— Как это случилось?
— Тебя, то есть Гордона, убил Нефариан Змей. Наверное, все-таки тебя…
— Безобразие! — вознегодовал Гордон-Эхо и заметался по комнате. Он сильно побледнел. — Я не мог умереть! Он не мог умереть! С кем я теперь буду разговаривать?
— Я понимаю, тебе тяжело…
— Я умер, Стефани!
— Валькирия.
— С чего это ты поменяла имя? Неужели тоже ввязалась во все эти пакости?
— Скелетжер как раз вводит меня в курс дела.
Гордон-Эхо внезапно остановился.
— Скелетжер? Он-то знает, что делать. Нефариан от него не уйдет. Ты ему обязательно расскажи!
— Он знает. Нефариан Змей уже мертв.
— Мертв?
— Да. И Мериториус, и Морвенна Карр. И Премудриус Томе тоже, но он предал остальных, так что его не жалко.
— Томе — изменник? Знаешь, я всегда его недолюбливал. Слишком он был мелочный для Старейшины. Сколько, однако же, народу погибло… Кто-нибудь хоть в живых остался?
— Ну… Страхолюд Прет-а-Порте превратился в статую.
Гордон-Эхо посмотрел на Валькирию и ссутулил плечи.
— Нелегко все это переварить, вот так сразу.
— Ты в порядке?
— Честно говоря, не очень. Я — воспоминание покойника. Пытаюсь найти какой-то смысл в своем существовании.
— О…
— А был большой шум? Я имею в виду свою смерть. Национальный траур объявили?
— Э-э… вроде нет.
Он нахмурился.
— Я ведь был автором бестселлеров! Читатели меня любили. Возможно, в память обо мне прошла минута молчания?
Валькирия потерла ладонью локоть.
— Не знаю, официально это было или нет, вообще-то я заметила, что люди вели себя… чуточку тише, чем обычно…
— А как насчет объема продаж?
— Ну-у, две последние твои книги попали в топовую десятку.
Гордон-Эхо торжествующе вскинул кулак:
— Йессс!
Потом встрепенулся:
— А критики? Что они писали?
— Не знаю даже…
— Кто-нибудь из них извинился?
— Н-наверное, они думали об этом…
— Да уж кое-кто наверняка! А моя последняя книга? Что с ней стало?
— Ее попросили закончить другого писателя — ну, знаешь, как он представляет, что бы ты хотел сделать.
— И кому доверили это дело?
— Клайву Баркеру, кажется.
Гордон-Эхо кивнул.
— Хорошо. Даже отлично. Клайв хорошо пишет. Когда выйдет тираж?
— Мм… вроде через три или четыре месяца.
— Будет хорошо продаваться, — заметил он, поглаживая подбородок. — Да, раз я умер, книга должна разойтись как горячие пирожки.
— На похоронах была толпа народу, — сказала Валькирия. — Люди плакали, говорили, какой ты замечательный писатель, какая это потеря.
Гордон-Эхо подумал и кивнул.
— Это так, я действительно сочинял довольно-таки хорошие книги.
— Да.
Он вдруг скривился:
— Берил тоже там была?
Валькирия засмеялась:
— Ага, еще бы, и ужасно старалась выдавить хоть слезинку, чтобы все ей сочувствовали.
— Всю жизнь не переносил эту женщину. По-моему, Фергус мог бы найти себе и получше. Конечно, он не мужик, а мокрая курица. Да ведь любая была бы сноснее, чем Берил. Да, я, помнится, оставил им по завещанию лодку? Как им это понравилось?
— Фергус прямо онемел, а Берил развопилась.
