Алексей Биргер - Тайна волжской Атлантиды
— Да ну тебя! — отмахнулся Ванька. — Скажи, Фантик, разве я не прав?
— Вообще-то… — Фантик размышляла. — Вообще-то, похоже было… Но… — она наморщила лоб. — Но тогда чью смерть он пророчит, а? — её голос упал до испуганного шепота.
— Понятно, чью! — уверенно заявил Ванька. — Сергея, чью же еще? Ведь это он был в воде! А может… — он сделал глубокий вдох, глубокий выдох и закончил, тоже понизив голос. — А может, и всех нас! Может, мы, сунувшись в подводный город, нарушили какое-нибудь древнее заклятие, и теперь…
Фантик вскрикнула, а я сердито перебил моего братца:
— Древнего заклятия на этом городе быть никак не может! Он был окончательно затоплен меньше шестидесяти лет назад, ты ведь знаешь! А то, что было шестьдесят лет назад, древностью никак не назовешь!
— Ну, если и не древнее заклятие, то все равно страшное! — настаивал Ванька. — Недаром до нас никто сюда не совался…
— Откуда ты знаешь?
— Об этом было бы известно… Постой! — Ванька аж подскочил, осененный новой мыслью. — А если кто совался, но об этом никому не известно — значит, те кто, совался, так и сгинули тут без следа! Выходит, на них заклятие подействовало! И на нас подействует, точно вам говорю! Страшные заклятия бывают и в наши дни! Одна эта история про священника, который чуть своего убийцу за собой не утянул, чего стоит!
— Но не утянул ведь… — вставила Фантик.
— Так это… — мой братец несколько раз открыл и закрыл рот, потом продолжим с торжеством. — Так это ж потому, что убитый как раз священником был, ему божеские законы не позволяли совсем убить человека, ему можно было только напугать как следует, чтобы этот вертухай о своей жизни задумался, и, может, исправился бы и покаялся! Ведь церковь что должна делать? Исправлять грешников, а вовсе не казнить людей! Вот священник и исправлял его на путь истинный!
— Наставлял на путь истинный, — ввернул я.
— Это все равно! — отмахнулся мой братец. — И потом… И потом, этот вертухай все равно потом недолго протянул. Так очень быстро и помер… Видно, потому что не исправился, — сделал он железный логический вывод. — А что мы призрак этого утопшего старика видели, это я вам гарантирую. Давайте ещё раз пленку поглядим, медленно, с остановкой кадров — и вы сами убедитесь!
— Предлагаю пленку поглядеть завтра, — сказал я. — Во-первых, я не рискну самостоятельно возиться с их техникой. Конечно, вряд ли мы что-нибудь сломаем, а вдруг… И потом, утро вечера мудренее. А сейчас у меня глаза слипаются и ноги подкашиваются.
— У меня тоже, — Фантик широко зевнула.
— Да ну вас!.. — Ванька в очередной раз махнул рукой, но сам при этом зевнул.
И мы расползлись по нашим койкам, и как упали, так и уснули, без задних ног. Ванька ещё что-то пробормотал, но совсем тихо. А я подумал, что, конечно, может и лучше было бы лежать сейчас на берегу, у костра, и сквозь сон слушать страшные байки. Но… Какая-то ещё идея забрезжила у меня в голове, но я её просто не додумал. Я провалился куда-то, и весь мир для меня исчез.
Глава шестая
Моя безумная вылазка
Утром я проснулся рано. Наверно, и семи часов ещё не было. На яхте стояла полная тишина. Я полежал немного, прислушиваясь к этой тишине и размышляя, стоит ли мне встать или попробовать вздремнуть ещё немного. Я приподнял голову с подушки, тихо-тихо повернул её. Ванька спал, на койке напротив меня, только нос высунув из-под одеяла, а Фантик дрыхла на койке в дополнительной нише нашей каюты. Эту нишу можно было задергивать занавеской, если хотелось уединения.
Я встал, подошел к иллюминатору, поглядел на берег. Рыбацкая лодка так и стояла, наполовину вытащенная на песок, а вокруг погасшего костра виднелись пять силуэтов, то ли в спальных мешках, то ли просто в одеяла укутанная. В спальных мешках-то особенной необходимости не было: погода и по ночам ещё держалась теплая, а травка вокруг кострища мягкая, приятная…
Надувная лодка тоже была не берегу, рядом с рыбацкой.
«Интересно, — подумал я, — неужели телевизионщики с рыбаками разгулялись так, что и видеокамера ночевала на берегу?» После одного случая — мне доводилось рассказывать о нем в другой вещи — когда телевизионщики едва не лишились своей супердорогой и суперпрофессиональной камеры, ненадолго оставив её без присмотра, они буквально тряслись над ней.
Я босиком выбрался в кают-компанию — и увидел, что камера лежит на своем месте. Выходит, кто-то из телевизионщиков возвращался на яхту, когда они закончили снимать, и аккуратно оставил камеру в безопасном месте, а потом вернулся назад. Что ж, честь им и хвала, как сказал бы отец!
Судя по всему, все собирались спать ещё довольно долго. А у меня, после нескольких движений в свежем и бодрящем утреннем воздухе, сна не было ни в одном глазу. Наоборот, хотелось двигаться, что-то делать, не упускать такое прекрасное утро!
Я включил электрочайник, полез в холодильник, чтобы найти себе что-нибудь на бутерброды — колбаски, сыра или творога — достал с полки хлеб, продолжая при этом размышлять, чем бы мне заняться.
Меня осенило, когда я налил себе чаю, взял творога и сделал бутерброд с помидором. Меньше двух часов народ не продрыхнет — ну, может, часа через полтора шевелиться начнет. У меня вполне достаточно времени, чтобы совершить самостоятельную подводную вылазку!
Расправившись с завтраком, я поднялся на палубу, поглядел на море, прикидывая расстояния. До окраин Мологи не больше пятисот метров. Ну, может, с километр до более-менее нормально сохранившихся зданий. Под водой, с аквалангом, я доберусь минут за двадцать. Плаваю я отлично, чего не отнять, того не отнять. С аквалангом и в гидрокостюме мне плавать не приходилось, но я не сомневался, что я справлюсь. К тому же, по опыту плавания с маской, трубкой и ластами, а знал, что плавать под водой намного легче, чем на поверхности. Итак, допустим… Двадцать минут туда, двадцать минут обратно, четверть часа на ознакомительную прогулку по нескольким домам и кварталам затопленного города, ещё какое-то время на то, чтобы облачиться… Шансов восемьдесят из ста, что я вернусь до того, как хоть кто-нибудь проснется! А если кто и проснется… В конце концов, не убьют же меня!
Я спустился в багажный отсек, где у нас было складировано все оборудование. Гидрокостюмы и маски нам подобрали самых разных размеров, даже на Ваньку и Фантика размеры нашлись — уж Степанов позаботился! Выбрать костюм нужного размера, вытащить его на палубу, вместе с аквалангом, маской и ластами, и облачиться оказалось делом очень быстрым. В комплект входили и подводные фонарики, и я взял целых два: и на пояс пристегивающийся, и на лоб. Ведь мало ли что! И вот я смотрел на мир сквозь стеклышко маски, трубка для дыхания была у меня во рту, и я, держась за поручни, стал прикидывать, как бы мне получше и поудобней спуститься с палубы.
В конце концов, я соскользнул в воду по якорному канату — и сразу же погрузился в другой мир. Камни, водоросли, проплывающие мимо рыбы — все сделалось совсем иным. Я не плыл, а, скорее, скользил под водой, любуясь тем, что вокруг. Если сначала мне попадались только мелкие рыбешки, то потом и несколько крупных лещей промелькнули, и сазан. Плыть оказалось настолько здорово, настолько увлекательно, что я не заметил, как доплыл до города. Сперва я увидел только разрушенные по самые фундаменты дома — там, где эти дома могли помешать судоходству, и потому их снесли. А может, какие-то постройки и сами рухнули, от времени.
Остатки домов оказались совсем скользкими: даже под водой, где своего веса почти не чувствуешь и где легко перемещаешься, едва касаясь дна, не так-то просто было на них удерживаться. И я поплыл над ними, внимательно приглядываясь к любой неровности, ведь любая неровность могла оказаться каким-нибудь безумно интересным предметом, подернутым подводной зеленью и занесенной глиной и песком.
Так я добрался до места, где, в очередной раз коснувшись дна, ощутил твердую и ровную поверхность. Я осторожно расчистил местечко на дне, увидел деревянный настил. Сперва я решил, что это сохранившийся пол первого этажа какого-то дома, но потом разобрался, что настил этот проходит между домами. Что это — деревянная мостовая? Я читал, что во многих старых русских городах — на севере, особенно, там, где лесу было навалом — делали деревянные мостовые, а уж деревянные тротуары встречались ещё чаще. На высоком деревянном тротуаре одежду легче уберечь от весенней и осенней слякоти, да и счищать с такого тротуара снег сподручней. Иногда мне хотелось увидеть город со старинными деревянными мостовыми. Здорово, наверно, это выглядело!
Вися в воде, головой ко дну, и осторожно шевеля ластами, я стал ощупывать этот деревянный настил. Довольно скоро я обнаружил, что в ширину он составляет метра два, а дальше, по обе стороны — рука проваливается в рыхлое и вязкое дно. Тогда я понял, что наткнулся на мост через небольшую речушку, или ручей, русло которой заносило и заносило отложениями и илом до тех пор, пока оно не сравнялось с основным уровнем дна. Ухватившись за край моста, чтобы меня не сносило — держаться было не очень ловко, потому что хотя дерево было и крепким, но скользким до жути, и я с трудом нащупал несколько мелких выбоинок, чтобы пальцы могли хоть как-то цепляться другой я стал шарить в этой густой взвеси, чтобы понять, насколько глубокой была речушка. Внезапно моя рука наткнулась на какой-то выступ — настолько неожиданно это было, что я резко отдернул! Тут я призадумался. Шарить рукой вслепую — это может не очень хорошо кончиться. Можно и на осколок стекла нарваться, и невесть на что — известное дело, мелкие речушки на окраине маленьких городков могли веками накапливать всякую дрянь, которую в них или умышленно швыряли или просто роняли — и так пораниться, что потом проблемой будет до берега дотянуть!
