Валерий Гусев - Три кило веселья
– А у тебя еще и чижик? – спросил я.
Зинка рассмеялась:
– Это воробья зовут Чижик.
– Когда у тебя будет чижик, – посоветовал Алешка, – назови его Воробей.
Зинка опять рассмеялась. Она очень веселая была. Счастливая, наверное.
Воробей Чижик, нахохлившись, сидел на оконном карнизе, вся шторка которого была запачкана белыми полосками.
– Это еще раньше было, – засмеялась Зинка. – А теперь он научился в чернильницу какать.
И точно – на Зинкином письменном столе стояли два блюдечка – с водой и пшенной крупой – и старая чернильница без крышки.
Алешка протянул Зинке коробку:
– На! Тут всякие деликатесы.
– Ой! – У Зинки стали круглые глаза. – Котлеты он не ест. От сникерсов у него поносик…
– Да это не Чижику, – сказал Алешка, – это нам, к чаю. Мы ведь в гости пришли. Ставь чайник.
Чижик вдруг встрепенулся, сорвался с карниза и приземлился на край коробки. Подергал головкой, хвостиком и принялся вовсю расклевывать котлету.
Зинка, конечно, рассмеялась от радости. А Чижик от жадности постарался утащить котлету целиком на свой карниз. Подхватил клювом, затрепетал крылышками и пошел в трудный полет. Однако на полпути котлету не удержал, и она бомбой плюхнулась на Зинкин стол, прямо в блюдечко с водой. Чижик от обиды так заверещал, что даже заглушил Зинкин хохот.
Тут меня осенило.
– Зин, а ваши соседи на воробья не обижаются? Он, наверное, весь день чирикает?
– А я не знаю, – беззаботно хихикнула Зинка. – Я их не спрашивала.
– Наверное, хорошие люди, птичек любят, – подбирался я.
– Да ну! Лиса Алиса – вредный, вроде хулигана. Мамка его горластая очень, она на рынке помидорами торгует. А вот дядька ихний – он вообще бандит, из тюрьмы приехал, весь бритый, кроме бороды, и весь в разрисовках. Я его один раз на балконе встретила – у нас балкон общий. Раньше там перегородка была, а они потом ее сломали, чтобы диван старый влез. Так я даже испугалась – за индейца его приняла. Весь в русалках. Как забор расписанный. – Зинка захохотала.
А у меня план созрел уже полностью.
– Зин, – спросил я, – а где у твоего Чижика гнездо? За шкафом?
– В кармане, – хихикнула Зинка. – В моем халате. – И она показала в угол, где висел на плечиках старенький халатик.
Клево, должно получиться.
– Понимаешь, Зин, – начал я задушевно, – ты должна мне помочь.
Зинка засмеялась. От радости.
– У одного пацана в нашем классе пропала одна вещь…
Зинка засмеялась еще веселее и сказала то, что я сам собирался сказать:
– И он думает на Лису Алису!
– Да! А тот его дразнит: «Не найдешь, в надежном месте спрятал, под подушкой!»
– Так надо проверить, – залилась смехом Зинка, – что он под подушкой прячет?
Все поняла. Я проинструктировал Алешку, подсказал Зинке, что ей надо сделать по моему сигналу, и мы вышли на балкон.
– Ах! – сквозь смех как бы горестно воскликнула Зинка. – Батюшки! Улетел!
– Он к соседям залетел! – завопил Алешка. – Держи его!
Мы обошли старый диван, цепляясь за его вылезшие пружины, и прижались носами к соседскому балконному стеклу, забарабанили в него кулаками.
Алешка визжал, Зинка сквозь смех ахала.
К окну подошел лысый дядька с бородой крючком, распахнул балконную дверь:
– Чего разорались?
– У нас Чижик улетел, – воскликнула Зинка.
– В побег, значит, пошел, – ухмыльнулся дядька. – А нечего живое существо за решеткой держать. Ему там плохо. Век свободы не видать.
– Он не за решеткой, – натурально страдала Зинка, – он в комнате жил. И к вам залетел. Можно, мы его заберем?
Дядька поморщился, но отступил в глубь комнаты:
– Забирайте!
Мы ворвались в его квартиру, как стая голодных воробьев – и по всем углам разлетелись, с чириканьем.
– Вот он! Вот он! На люстре.
– В кухню полетел! Держи! Цып-цып-цып!
– Гуленька! Гуленька! Дрянь такая!
– На тебе червячка! Жирненький.
Тут ошалевший дядька врубился:
– Э! Э! Червей по хате не разбрасывать! – И помчался за Алешкой на кухню.
А я заглянул в комнату Лисы Алисы. И прибалдел. Все стены были оклеены цветными плакатами со всякими рокерами, марками мотоциклов и голыми тетками на них. И больше никакого порядка не было. Все разбросано, все не на своих местах. Всякий хлам и под ногами, и на столе. Ни одного свободного стула нет – на них или что-нибудь висит, или валяется. Но, честно говоря, картина довольно привычная.
Прислушиваясь к тому, что делалось в квартире, я подошел к незастеленной тахте и приподнял подушку. Под ней лежал бинокль. Не морской, конечно. Театральный. Перламутровый такой.
На кухне тем временем что-то брякнуло, звякнуло, разбилось.
– Вы его в холодильник засунули! – визжал Алешка.
Чмокнула дверь холодильника.
– На, смотри! – заорал лысый разрисованный дядька. – Никаких тут птичек нет! Только курица! И та – мороженая!
Я взял бинокль, шагнул к окну, нашел в доме напротив квартиру адмирала. Навел на его окно бинокль.
Бинокль был так себе, далеко не морской, но приблизил он квартиру настолько, что я увидел адмирала за письменным столом и его увешанный орденами мундир на дверце шкафа. Поверх мундира висела портупея с кортиком.
Да, теперь сомнений нет – за адмиралом, вернее, за его квартирой, ведется наблюдение. В лице этого расписанного дядьки, который, как говорит веселая Зинка, «приехал из тюрьмы».
Похоже, как приехал – так и уедет.
Я положил бинокль на место, накрыл подушкой, еще раз оглядел беспорядок в комнате и дал условный сигнал – заорал на всю квартиру:
– Чижик-пыжик, где ты был?
И тут же в ответ – счастливый голос Зинки:
– Вот он! Вот он мой любименький! В кармашек забрался. Напугал его злой дядька. Пойдем, мой хороший, домой, котлетку кушать.
Лысый дядька зло захлопнул за нами балконную дверь и сказал вслед:
– В клетку его сажай! Или я его в суп кину! Разлетались!
– Ну что? – спросил меня Алешка. – Не зря мы воробьев гоняли?
– Очень не зря, – сказал я. – Пойдем к адмиралу.
– А штучку пропавшую нашел? – спросила Зинка, держа в ладошках Чижика.
– Нет, Алиса, наверное, пошутил. Позлить хотел.
– Он вредный, – согласилась Зинка без смеха. – Я его стороной обхожу.
– Правильно делаешь. Спасибо за помощь.
– А у вас еще такие засохшие котлеты есть? Приносите – Чижику понравилось.
Мы перебежали дорогу и поднялись к адмиралу.
Он очень обрадовался. И, подскакивая, подвел нас к столу:
– Вот! Третью главу пишу. Для нашей молодежи. Она очень стала интересоваться историей морских сражений.
– Где это? – спросил Алешка. – Где это молодежь интересуется? И почему ваш китель не в шкафу?
– Молодежи показывал. Такие хорошие ребята стали заходить. Вроде вас. И продуктов принесли, и мусор вынесли. И орденами любовались.
– А как их зовут? – спросил я с тревогой. – Этих хороших ребят?
– Я не запомнил! Их так много было! Целых три!
Мы переглянулись и ничего не сказали. А что тут говорить? Опоздали, похоже, со своей заботой и охраной.
Глава VII
«ОТСТАВИТЬ ОГОНЬ!»
Вечером почему-то к нам зашел Степик. Подмигнул Алешке и скрылся с папой в его кабинете. Дверь они плотно прикрыли, подслушать не дали.
Но это они так думали. А мы думали и действовали по-другому.
Когда у нас был ремонт, то один мастер, по папиной просьбе, провел в его кабинет кабель для настольного телевизора. Для этого над плинтусом ему пришлось пробить в стене дыру, примерно так с кулак величиной. Кабель он протянул, а дыра осталась, и он заткнул ее куском поролона. «Чтоб опять же не сквозило и чтоб звукоизоляция была».
И вот когда надо, мы эту звукоизоляцию нарушали. Выдергивали комок поролона, ложились на пол ушами к дырке и все, что надо, слушали в два уха – в мое и в Лешкино.
– Докладывай, Степик, – сказал папа.
И мы все сразу поняли. Никуда Степик за большой зарплатой из милиции не уходил. Это была «легенда». Его как будто уволили, чтобы он пошел на службу к бизнесмену Каштанову-старшему, который занимался, оказывается, не совсем законным бизнесом. Это называется «внедрить агента в преступную группировку». Здорово интересно!
– Я, конечно, товарищ полковник, виноват, не выдержал. Сорвался. Отношение – как к лакею. Особенно сынок его донимал. Не привык я к такому. Но задание выполнил. Кое-что удалось установить. Вот здесь – служебная записка, оперативная информация. Просмотрите. И вот кассета. Что не ясно, я на словах объясню.
Зашелестели листы, потом послышались неразборчивые разговоры, записанные на пленку.
– Отлично, – сказал папа. – К следующему Дню милиции получишь, майор Степик, орден. – Папа помолчал. – Что еще?
– Томаса надо брать в разработку. Он под крышей своей фирмы, по-моему, ведет разведку для Каштанова. Но подобраться очень сложно. К тому же проявляет интерес к компании Каштанова-младшего…
– Шаштарыча?
– Ну! Компания нехорошая, в гимназии они опять за свое взялись, но Томас, похоже, их на что-то более серьезное нацеливает.
