Владимир Мирнев - Живое дерево
Вон, распластав крылья, пронёсся коршун, и Юре кажется, что он тоже парит в воздухе, смотрит с вышины на землю и видит под собою зелёное море лесов — это тайга, и среди лесов раскинувшиеся по земле дома — это их село, а возле дома, на завалинке, сидит отец и качает головой и говорит, как это только он умеет, неторопливо, спокойно, наслаждаясь не словами, а приятным — зеленью, птицами, сидящим рядом Юрой: «Эх, Юрик, хороший ты парень, да вот маленький, а потому и думаешь не о том, о чём надо думать ученику — об отметках. Если жизнь, говорят, это круг, что оно и правильно, то маленькая жизнь маленького человечка — это острый угол, которому до круга очень далеко».
Юра смотрит на отца и думает, конечно, о своём.
Зазвенел звонок; все бросились по классам занимать свои места, и только Юра стоит, не замечая, что на линейке остался он один.
Глава восьмая. Исчезновение Шторма
После уроков Юра весело заторопился домой. Предусмотрительно снял ботинки и припустился босиком по лужам. В переулке повстречался с колхозным бугаем. Юра хотел обойти его стороной, но бугай остановился и, набычив красные тяжёлые глаза, опустил угрожающе голову. С таким страшилищем лучше не связываться, в прошлом году бугай кобыле Звёздочке пропорол бок, и её пришлось срочно прирезать.
Юра попятился, сторожко следя за бугаем. Бугай медленно двинулся за ним, внутри у него что-то булькало, он останавливался и сильно бил передней ногой землю.
Юра не выдержал и побежал. Бугай подумал и мелко затрусил вслед. Юра бросил сумку, перепрыгнул через плетень к Кенковым и присел за плетнём. Бугай остановился возле плетня, шумно потянул воздух, и в это время Юра угрожающе замычал. Бугай мотнул головой и испуганно повернул прочь.
Дома между бабушкой и курами шла ожесточённая война. Бабушке снова понадобилось зарезать курицу, но они, бесстыжие, с криком носились по двору, а бабушка, сопровождаемая Шариком, бегала за ними. Она устала, присела на колоду отдышаться.
— Юрик, помоги мне, будь они неладны, поймать курку, — сказала бабушка и вытерла фартуком вспотевшее лицо. — Все убегли. Одна я тут толкусь.
— Куда убежали?
— Как куда? Однако, ты, лешак, плутовишь? Даже Цыбулечка побёг туда. А ты? Ишь ты! Кому-кому, а тебе известно.
— Чего известно? — сгорал от любопытства Юра.
— Да чтоб тебе! — ударила бабушка Шарика. — Приподняло да бросило! Не перевелись, однако, конокрады. Баяли, что токо раньше они были, а нынче вон тебе, жеребца…
— Чего?
— Да Шторма украли.
— Что? Когда? Брехня!..
— Вот тебе и брехня. Все только и бают об этом, а вора найти разве смогут? Грозы-то были нынче, вот и время конокрадов самое — грозы и темень.
Юру словно ветром сдуло со двора. Он бросил сумку и побежал. Бежал изо всех сил. Даже не остановился, когда его окликнул Артур Молендор, который постоял, подумал и тоже бросился вслед за Юрой, потом к ним присоединились Мишка Медведев, Колька Горбунов, Никитка Макалец, Васька Рыжих, Валька Косая, и вот уже бежало вслед за Юрой человек десять, бежали молча, сами не зная куда.
Возле конюшни толпились мужики и бабы. У входа на скамейке сидел председатель Трофим Игнатьевич, рядом по стойке смирно стоял участковый Загорулько с блокнотом в руке и внимательно слушал председателя.
Юра протиснулся в конюшню. Здесь стоял Цыбулька и лупал глазёнками на дядю Митю.
Дядя Митя плакал. Глядел на раскрытые стойла и не скрывал своих слёз. Юру прежде всего поразило то, что старик плакал. Видеть плачущего старика ему довелось впервые.
Раньше в конюшню никого не пускали, а теперь всюду толклись люди, ходили, глазели на лошадей, качали головами и удивлялись. Украли только одного Шторма. В яслях лежала ещё недоеденная жеребцом свежая трава и овёс. Юра подошёл к дяде Мите. Было жаль старика, а ещё больше — жаль Шторма.
— Такого жеребца в Москве на ВДНХ нету, — сказал председатель, и участковый тут же что-то пометил в блокноте. — Ты мне, Митрий, ответишь по всей строгости закона! Ты должен был следить за ним, как за маленьким дитём. Он же ко-онь! Понимать надо! Может, один такой в нашей стране. Понимать надо! Под суд отдам за него. Помянешь мои слова. Скоро следователь прибудет из района, всё выясним, всё найдём.
— Мне себя ничуть не жаль, — отвечал тихо дядя Митя.
— Дядь Митя, можно мне поговорить с председателем? — тихо спросил Юра. — Я ему скажу…
— Иди, не путайся тут под ногами.
В другой раз Юра обиделся бы на такие слова, но сейчас снова повторил свою просьбу. Председатель подошёл к Юре и удивлённо посмотрел кругом. Юра зашёл в стойло, а за ним и председатель. Юра рассказал о том, что видел и слышал в лесу. Председатель нахмурился, позвал милиционера. Мужики потянулись к председателю, догадавшись, что запахло новостью, но участковый прогнал всех из конюшни.
Председатель велел Юре сесть в машину, рядом с ним сел участковый. Вокруг машины сразу забегали ребята, но никому из них не разрешили сесть хотя бы в кузов: дело было слишком серьёзное. Юра попросил за Артура. И только тогда председатель разрешил Артуру сесть в машину. Из конюшни на Вихре выехал дядя Митя с ружьём и галопом поскакал к Шупарскому.
За котлованом, на опушке леса, машина остановилась. Юру охватило такое сильное нетерпение, что он потерял способность соображать. Его прямо в дрожь кидало оттого, что на него смотрят с надеждой председатель, участковый и Артур. Ведь все так сосредоточенны и серьёзны. Юра стал бегать по опушке, отыскивая тропинку, по которой в тот день увязался за чужаком, но никак не мог найти.
— Вот тут мы играли с Санькой, — сказал Артур, который тоже ходил вдоль опушки, показывая всячески свою причастность к происходящему. — Борода пошёл вон в ту сторону, к той сухой берёзе и свернул в лес.
И Юра сразу вспомнил, кинулся к тем кустам ракитника, за которыми на берёзе чернело старое сорочье гнездо. Ему стало стыдно, что смог забыть в спешке так хорошо заметное со стороны огромное гнездо. Всё от волнения. Но прошло столько дней, крона берёз и осин разрослась, и тропинку сразу не заметишь. А вот и тропинка, именно та, нужная.
Они углубились в лес. Незнакомец с гусем тогда шёл по ней, а вот здесь Юра, спрятавшись, увидел его и стал выслеживать, а вот здесь о старую валежину ободрал ногу.
Впереди всех бежал Юра, за ним осторожно семенил краснолицый, с длинным, тонким, свёрнутым в сторону носом участковый, а потом уже широко шагал куривший папироску председатель, и за ним, оглядываясь, засунув руки в карманы, то и дело отставая, спешил Артур.
Еле заметная тропинка петляла между деревьев, теряясь среди высокой, худосочной лесной травы, зарослей костяники, а Юра, как назло, спотыкался о корни, пни. Один раз тропинку перебежала чёрная кошка. Ну, это уж точно плохая примета. Юра собрался даже постоять на месте, плюнуть трижды через левое плечо, как учила бабушка, но было неловко проделывать всё это при председателе, и он, не оборачиваясь, прошептал старое заклинание: «Чёт-чёт-перечёт, пусть тебя пронесёт». Конечно, в другой раз он не обратил бы внимания на кошку, мало ли их летом шастает по лесу, но в таком серьёзном деле, как это, необходимо насторожиться и ко всем мелочам отнестись со вниманием.
— Ах, чёрт! — воскликнул председатель, заметив кошку. — Откуда эти кошки здесь? Не выношу одного их вида.
— Ну, поди, — неопределённо ответил участковый и остановился.
Совсем рядом на берёзе куковала кукушка. В кустах, куда спряталась кошка, зашуршало.
— Стой! — крикнул участковый и присел.
Сразу присели все, кроме председателя, и стало ясно, все чего-то боятся и всех пугает происходящее. Хоронясь за стволами берёз, участковый медленно прокрался к кустам, оттуда метнулась кошка с мёртвой горлинкой в зубах.
— Ну, злодейка! — выругался председатель и швырнул в неё сушняком. — Задавила птицу!
Через полчаса Юра остановился подле сухой, расщеплённой надвое осины, огляделся и свернул влево, к кустарникам, плотной стенкой обрамлявшим поляну.
Юра присел, прислушиваясь. К нему подошёл Загорулько, махнул рукой, чтобы председатель и Артур оставались на месте. Юра огляделся. В лесу, если присядешь на корточки и глядишь на уровне голых стволов деревьев, можно увидеть далеко. Что-то уж очень тревожно билось сердце и очень стало боязно. Было тихо. Недалеко на берёзе тренькала тоненько пеночка и вскидывала хвостиком. Мирно так пела. Она, видать, заметила людей, потому что попоёт, поглядит на Юру и замолчит, попоёт и замолчит.
— Чего? — спросил участковый и вытер вспотевший лоб.
— Вон та поляна.
— Где?
— Вон за кустами, — проговорил севшим голосом Юра, не понимая, зачем участковый его спрашивает, когда и так всё видно. Он приподнялся и, стараясь ступать осторожно, подошёл к кустарникам, просунулся между ветками… Шалаш находился там же, возле чернело кострище. Юра оглянулся на участкового. Тот снял сапоги, пригнулся, как будто собирался взлететь, и подошёл к Юре.
