Валерий Гусев - Картина с кляксой
Я спал. Без всяких «что ли». Алешка меня пожалел и разговор папы и мамы прослушал без моего участия. Почти весь. Но до самого важного места. А что было до этого места, он мне потом пересказал. Интересная штука получилась. Загадочная тайна, как сказал Алешка. Или тайная загадка, не помню точно…
Сначала папа сказал:
– Да, недалекий человек этот майор. Допросы он провел совершенно бездарно. И по его словам, «подозреваемый гражданин Пищухин имеет бесспорное алиби, так как на момент противоправных действий неизвестных лиц в музее употреблял спиртные напитки с гражданином Строгановым». Лихо?
– А что тебе не нравится?
– Тактика допроса. Тупая и примитивная. «Ты с ним пил? Пил. А ты с ним? Тоже пил». Стало быть, пили вместе – алиби безупречное.
Папа был недоволен и даже рассержен. Он не любил плохой работы. Особенно если это работа с людьми.
Мама, чтобы он успокоился, схитрила и спросила:
– Ну, а ты, отец, какую бы тактику применил?
– Элементарную.
Вот тут Алешка нещадно пнул меня в бок, прошипел по-змеиному:
– Хватит спать, слушай. И запоминай.
– Во-первых, – говорил папа, – я бы допрос подозреваемых вел по раздельности. Задавал бы самые простые и неопасные для них вопросы.
– Например? О погоде? О ценах на арбузы? – Мама изо всех сил показывала свой интерес.
И мы своего не скрывали. На своей верхней палубе.
– Вроде того. А среди этих вопросов ставил бы контрольные.
– Это как? – Мама умело делала вид, что не понимает.
– Ну, например: «Что пили? Сколько? В течение какого времени? Чем закусывали? Кто где сидел? О чем говорили»? Это понятно?
– Еще как! А потом – бац! «Куда картины дели?»
– Не торопись. – Папа – по голосу было понятно – улыбнулся. – Потом можно провести между ними очную ставку. «Вы, граждане, даете противоречивые показания. Давайте уточним. Вот вы, гражданин Пищухин, утверждаете, что вами совместно было выпито две бутылки водки и три баллона пива, так? А гражданин Строганов показал, что было при совместном распитии употреблено три бутылки водки и один баллон пива». И так далее. Уличить их во лжи и добиться правды.
– Здорово! – похвалила мама. – Давай спать.
– Здорово, – шепнул мне Алешка. – Давай спать.
Я уснул не сразу и поэтому услышал, как Алешка сонно пробормотал:
– Кого же дед Строганов откармливает в своем сарае? Наверное, Виталика. Раз уж они вместе распивали спиртные напитки, должен же он его кормить.
Логично?
Следующим утром вдруг – такого еще не бывало! – Алешка сказал:
– Мам, сходить за хлебом?
– Что с тобой? – забеспокоилась мама и даже потрогала его лоб. – Жара вроде нет. А хлеб есть, папа вчера купил.
– А чего нет?
– У мамы нет колечка с брильянтом, – сказал папа. – Папа вчера не купил.
– Я куплю! – с готовностью вскочил Алешка. – Давайте деньги.
– А денег тоже нет, – грустно сказал папа. – Все мои отпускные уже съели.
– Со сметаной? – уточнил Алешка. С ним никогда нельзя говорить буквально. – Но на чипсы хоть осталось?
На бриллианты ему мама денег не дала, но на чипсы хватило. Алешка подмигнул мне, и я вслед за ним помчался в магазин.
Магазин у нас маленький, но все в нем есть. И для детей, и для взрослых. Тетя Лида, продавщица, очень любит покупателей. Не потому, что это выгодно, а потому, что поболтать интересно. Но она и слушает хорошо. А все, что услышит, ни от кого не скрывает. Поэтому она в нашем поселке вроде газеты. Или новостей по телевизору. Я сразу догадался, зачем нужны Алешке эти просроченные чипсы.
В магазине было пусто. Только тетя Корзинкина из Пеньков, поставив локти на прилавок, взахлеб слушала тетю Лиду, которая, поставив локти на прилавок со своей стороны, шептала ей на всю улицу:
– А энти, которые с горки, который раз окорочка берут на шашлык. Чтой-то празднуют. То ли кого у них посадили, то ли кого выпустили. А Пантюхина соли и спичек набрала на весь год. Боится, что война будет и ей соли не хватит. А дед Строганов… – Тут Алешка пошевелил, настраивая, правое ухо. – …Видать, разбогател. То все быструю вермишель брал, а теперь за сосисками да за пивом кажный день ходит. Я уж и то ему говорю: «Разбогател, дед?» А он: «Пенсию получил». А то он первый раз ее получил. Вам чего, граждане? – Это тетя Лида нас спросила.
– Уже ничего, – честно сказал Алешка. А когда мы вышли из магазина, добавил: – Вот, Дим, мне все ясно. Дед Строганов кого-то в своем сарае кормит. Но это не поросенок. Поросенков на сосисках не выращивают. И Виталиков – тоже. Он на одних сосисках не выживет.
– А на пиве? – спросил я.
– Виталик пиво в полиции пьет, – напомнил Алешка. И хихикнул: – Его майор Злобин угощает.
(Вот тут мы, к сожалению, ошиблись: майор Злобин уже отпустил Виталика.)
Алешка вдруг остановился и уверенно сказал:
– Дед кого-то в своем сарае прячет.
– Ему, конечно, больше делать нечего.
– А вот и нечего! Он все доски перестрогал, ему скучно. И он прячет!
– Американского разведчика.
– Как хочешь, Дим, а я это дело разведаю. В сараи по ночам с сосисками просто так не ходят. И рамки от картинок не жгут.
А ведь Алешка прав, подумалось мне. Я даже вспомнил, что как-то видел в сарае свет поздно вечером. Но не слышал, чтобы там что-нибудь пилилось и строгалось. Но если подумать: кого там дед может прятать и тайно откармливать? Ну, предположим, украл он поросенка, так ведь не сосисками его кормить, правда?
– Ладно, – сказал я. – Проверим. Только пойдем вместе.
– А то! Я без старшего брата в чужие сараи не лазаю.
Так я и поверил…
Глава VI. «Ну и попали!»
Алешку зачем-то понесло в музей. Экскурсовод тетя Олимпиада Петровна грустно ему улыбнулась и спросила, не нашел ли папа воров. А потом поправилась: не воров, а картины. Мол, воры нам и даром не нужны, а вот картины… Алешка смело сказал, что папа вышел на след и уж если жуликов не поймает, то картины наверняка найдет.
– Он, тетя Липа, даже в Париже… или во Франции один раз сто картин нашел. Еле донес.
– А куда он их нес? – несколько удивилась тетя Липа. – Сто картин?
– Обратно в их музей. Во Францию. Из Парижа.
Тетя Липа улыбнулась.
– Хороший ты человек, Алешка.
– А то! Мы, Оболенские, все такие.
– Я знаю. Это хороший древний род. Князья Оболенские всегда стояли на страже интересов России.
– Ага, – кивнул Алешка. – Мы такие. Теть Лип, а можно еще картины Славского посмотреть.
– Ты меня разочаровал. – Тетя Липа – у нее даже ноги подкосились – чуть не села мимо стула. Она, наверное, хотела в обморок упасть. – Тебе интересна эта мазня?
– Ну… как сказать… Я тоже один раз случайно опрокинул банку с краской на мамину разделочную доску. Здорово получилось. Такой расплывчатый квадрат во всяких кругах и кляксах. Шедевр такой. Я бы Славскому похвалился.
Тетя Липа вся засветилась.
– Понятно. Это ирония и сарказм. Я тебя огорчу. Славский забрал всю свою пакость и исчез в неизвестном направлении.
– А сколько у него было этих пакостей?
– Кажется, девять. Да зачем тебе?
Алешка пожал плечами:
– Забрал бы мою – и было бы ровно десять.
Тетя Липа попыталась пригладить ему хохолок на макушке и сказала:
– Пойдем в подвал. Там у нас целая коллекция старинных шпаг и сабель. Можешь помахать.
– Я завтра помахаю – сейчас дел полно. Теть Лип, а этот рыжий иностранец тоже уехал?
– И слава богу! Почмокал и исчез. Извини, экскурсия. Здравствуйте, дорогие посетители! Прошу вас в этот зал.
– Теть Лип! – Алешка крикнул вслед: – А сколько картин у вас украли?
Она обернулась и показала на пальцах: девять. А еще одним пальцем ему погрозила.
Вечером, когда мы поужинали, поболтали и уже собирались расходиться по своим спальням, Алешка спросил:
– Пап, а где твой фонарик?
– А тебе зачем?
– У нас на чердаке одни огарки от свечей остались.
– Обойдетесь.
– А вот и нет! Мы с Димкой перед сном английским занимаемся. По русским сказкам.
– Вы бы лучше перед сном ноги мыли, – сказала мама. – Боу-воу? И это все?
– Щаз-з! Я еще знаю, как по-английски Баба-яга.
– Я тоже, – сказал папа.
И я бы так же похвалился. Баба-яга, она и в Англии Баба-яга.
– А царь по-ихнему «тсар», – щедро делился Алешка своими познаниями.
– А Иван-Царевич, – сказал папа, – по-английски «тсаревич Иван». А еще есть Змей Горыныч.
– Точно! – обрадованно польстил Алешка. – Горинич!
– А Василиса, – вставила свое слово и мама, – по-ихнему вообще «Василиса».
– Ну вы даете! Так я беру фонарик?
– Бери, Змей Горинич, – отмахнулся папа. – Только скажи: как по-английски поет русский петух?
– Это мы еще не проходили. Сейчас посмотрим. Пошли, Дим.
И он в самом деле, полистав на чердаке книгу сказок, просунул голову в люк и прокричал русским петухом с английским акцентом:
– Кок-э-дудль-ду!
– Он заболел? – спросил папа маму испуганным голосом. – Или я?
