Татьяна Сотникова - У сыщиков каникул не бывает
Выяснить это следовало немедленно.
Анка подошла к собеседникам и вежливо кашлянула, остановившись в сторонке. Старик покосился на нее и слегка нахмурился. Может быть, он заметил, что именно эта девчонка вертелась рядом с ним и «Чеховым» на троллейбусной остановке?
– Иван Антонович, познакомьтесь, пожалуйста. Это Анка, – представил Саня. – Моя дачная знакомая.
Старик дотронулся до своей кепки, как будто отдал честь, и доброжелательно улыбнулся.
– Ладно, Санек, – сказал он. – Заинтересовал ты меня! В общем, заходи в любое время. Чем могу, помогу.
Как только старик ушел, Анка набросилась на Саню:
– Ну вы даете! Сначала заставляете следить за человеком, а потом болтаете с ним как ни в чем не бывало! Да еще: «Познако-омьтесь, пожалуйста!» Спасибо, ты хотя бы не обрадовал его сообщением, что я только что таскалась за ним по пятам!
Саня оторопело уставился на Анку:
– За кем следить? За Иваном Антоновичем? Да ты просто не знаешь, кто это!
– Меня совершенно не интересует, кто это, – сердито ответила Анка. – Для меня достаточно, что он вышел из твоего подъезда как раз в тот момент, когда из него должен был выйти этот ваш охотник! По-твоему, Пашка зря бросился за ним следом?
– Пашка? – удивленно спросил Саня. – А где, кстати, Пашка?
– А, – махнула Анка рукой, – бегает где-то по подворотням. Сыщик-неудачник! Упустил он твоего соседа. А я нет, – гордо добавила она.
– Подумаешь, удачница нашлась! – бросил было Саня, но сразу же прикусил язык.
С этой Анкой надо взвешивать каждое слово. А то потом можно не рассчитывать на ее помощь. Да и вообще, они ведь так и не рассказали ей обо всем, что увидели в телескоп… Вот она и думает, будто дело только в убитых голубях.
И тут во двор со стороны Воротниковского переулка наконец влетел запыхавшийся Пашка. Обрадованный Бармалей бросился ему навстречу.
– Упустил! Упустил гада! – проговорил он пересохшими губами. И добавил, заметив Анкин торжествующий взгляд: – Вам хорошо, вы умеете по своим дворам шарить. А мне-то непривычно! Столько подворотен, поворотов всяких… Исчез со своим псом, как сквозь землю провалился! Пятьдесят метров расстояния – и все, не знаешь, куда сворачивать.
– Какого еще гада? – удивился Саня.
– Такого! – неожиданно вступилась за Пашку обиженная Анка. – Твоего знакомого! Говорю же, кроме него, никто из подъезда не выходил. Вот мы с Пашкой и следили, как договаривались. Правда, у кого-то это не получилось, а у кого-то…
Пашка только вздохнул:
– Целая команда собралась, а одного человека не могли выследить. Хороши!
– Да выследили мы его, выследили! – воскликнула Анка. – То есть я выследила. А Саня вместо благодарности говорит, что этот человек вне подозрений!
– Вне подозрений?! – задохнулся от негодования Пашка. – Ты, Чибис, просто ничего не понимаешь в людях! Можно подумать, если человек живет с тобой в одном доме, то он уже и хороший! Да у вас же дом – как город. Просто по теории вероятностей в нем должны попадаться и плохие люди. – Блеснув эрудицией, Пашка решительно заявил: – Вы как хотите, а я расшифрую этого типа до конца. Будьте уверены.
Но Саня не обратил внимания на Пашкин гнев.
– А вот мы завтра к нему в гости сходим, – спокойно сказал он. – И ты, Пашка, убедишься в моей правоте.
Пашка посмотрел на Саню, как на ненормального, и хмыкнул:
– Быстро ты, Чибис, в гости напросился! Ну, сходи, сходи… Не забудь только корм закупить. И для голубей, и для его волкодава.
Саня хотел что-то сказать, но Анка его опередила.
– Знаете что, – заявила она, – с меня хватит! Я, пожалуй, домой пойду. А вы сначала разберитесь, кто у вас плохой, кто хороший, а потом уже меня вызывайте.
Сане даже стыдно стало от ее слов. В самом деле, неужели нельзя было получше разработать операцию? Полдня без толку пробегали…
– А тортик? – спросил он слегка заискивающим тоном. – Знаешь, какой он вкусный? «Поцелуй негра»!
– Сами целуйте! – бросила Анка и, крутнувшись на каблучках, зашагала к арке.
Когда расстроенные Саня и Пашка поднялись домой, ее еще было видно из окна кухни. Похожая на ярко-алый флажок Анка шагала по Малой Дмитровке.
– Ладно, – вздохнул Пашка. – Давай своего «Негра». Не пропадать же добру.
Глава IX
ГАДАЛКА НА ПУШКИНСКОЙ ПЛОЩАДИ
Редко выпадали в Саниной жизни минуты, когда он совсем не хотел маминого тортика. Даже своего любимого «Поцелуя негра», сплошь состоящего из шоколада и суфле. Да вообще не было таких минут в его жизни! Но сейчас он еле жевал воздушное лакомство и, поглядывая на Пашку, видел, что и тот не испытывает от еды никакого удовольствия.
Один только Бармалей пребывал в прекрасном настроении и безмятежно дрых на своем коврике. Хорошо ему! Его еще даже в кинологическую школу не водят, потому что рано ему учиться всяким собачьим премудростям. Все у него впереди.
Еще ведь и года не прошло с тех пор, как Саня привез с дачи лопоухого щенка, оказавшегося чистопородным немецким овчаром. А Бармалеем они с Пашкой назвали его вовсе не из-за кровожадности, а из-за огромной пасти, которая всегда была растянута в добродушной улыбке.
– Ты сколько раз его выгуливаешь? – спросил Пашка, кивнув на собаку.
– Вообще-то три: утром, вечером и днем, когда из школы прихожу. А сегодня днем забыл…
Саня вздохнул и замолчал. Даже Бармалей пострадал из-за их бестолковости! По Пашкиным глазам он понял, что и тот подумал об этом. С Бармалеем он уж точно не упустил бы своего подопечного. Сглупили они, конечно. Иметь собаку – и оставить ее дома, когда самое время было полаять на подозрительную личность!
Вечерело. За окнами густели ранние весенние сумерки. Включилась подсветка самых красивых московских домов, и засияли в темно-синем небе высотка на площади Восстания, Кремль, МИД на Смоленской… И правда, пол-Москвы видно с Саниного балкона!
А ребята сидели в этот ясный весенний вечер на кухне, занятые разными невеселыми мыслями. Хотя, впрочем, мысли их были сейчас так похожи, словно вертелись в голове одного и того же человека.
Сане было до слез обидно, что дело, с таким блеском начатое прямо в его квартире, сразу же застопорилось. А, как известно, торможение особенно неприятно на большой скорости. С утра они разогнались без всякого сопротивления, и вдруг – остановка и неизвестность.
Пашка тоже был расстроен своим провалом. А как еще можно назвать полнейшее неумение выследить подозреваемого, тем более такого приметного, да еще с собакой! Как ни оправдывал он себя, что и время было упущено, пока он бежал с двенадцатого этажа, и дворы в Москве сложные, – а провал есть провал. За такое в серьезной обстановке по головке бы не погладили…
Пашка хмурился и думал: «День – коту под хвост. Если и дальше так пойдет, можно собираться и уезжать в Караваево. Все равно без настроения никакая Москва не нужна. Даже цирк! Но, с другой стороны, разве в Караваеве без настроения проживешь? Значит, нечего сидеть на кухне, как какая-нибудь старушка, и без толку убиваться о прошлых неудачах. Первое, что надо сделать, – заставить себя поверить в свою победу!»
Может быть, Пашка думал не так связно и торжественно – всегда ведь мысли пролетают в голове слишком быстро! – но смысл его размышлений был именно такой.
Он незаметно успокоился и даже улыбнулся.
– Ты улыбаешься? – удивился Саня. – Честно говоря, я думал, ты на меня обиделся.
– За что, Чибис? – совсем уж расцвел в улыбке Пашка. – Нам держаться надо, а не раскисать. Ну, не получилось взять гада сразу и голыми руками. Ничего, потом возьмем! Утро вечера мудренее!
– Ты что, уже спать собрался? – удивился Саня. – А я-то думал еще пройтись немного. А то ты как будто и не в Москву приехал: только по подворотням бегаем, – добавил он «взрослым» и довольно унылым тоном.
– Так чего же мы сидим, как два сыча? – воскликнул Пашка. – Вперед!
Саня пошел было на Тверскую короткой дорогой, но вовремя опомнился. Сколько можно, в самом деле, дворы проходные изучать!
Да Пашке и самому не очень-то хотелось повторять свой дневной маршрут по подворотням. Воспоминание о недавнем провале было не из приятных. Он вполглаза глянул на невысокий двухэтажный домик на углу двух переулков, рядом с Саниной школой. Ну, бывал тут когда-то Тютчев, даже в каком-то стихотворении вот про это самое окошко написал. Так здесь, в Москве, в каждом доме кто-нибудь бывал, не насмотришься!
– Вот это Старопименовский переулок, – объяснял Саня, как заправский гид. – Раньше он назывался улицей Медведева. То есть нет, раньше он как раз и назывался Старопименовским, а потом назвали Медведева, а сейчас обратно переназвали.
Пашка глубокомысленно заметил:
– И чего путают людей? Была улица Медведева, ну пусть бы и оставалась. А так бедный Чибис столько слов потратил, пока я половину из них понял!
– Ты что? – удивился Саня. – Ты что, против возвращения старых названий? А где же справедливость? Вот тебя без твоего согласия перезвали бы, к примеру, в Иннокентия. И все стали бы дразнить, как попугая: Кеша, Кеша. А ты от рождения – Пашка. Обидно! А потом бы вернули старое имя. Знаешь, как приятно было бы отзываться на Пашку?
