Валерий Роньшин - КЛАДБИЩЕ КУКОЛ
— Н-да, — буркнула Чижикова. — А у меня Тоха куда-то запропастился. Вчера весь вечер ему названивала.
— Может, у него телефон сломался?
— Он бы из автомата звякнул.
— А если к нему сходить?
— Я листок с его адресом не могу найти.
— Через справочную адрес узнай.
— Уже узнавала. Они не сообщают домашних адресов по номерам телефонов.
— И что теперь?
— Не знаю. Давай к алкашу пока смотаемся.
— К какому алкашу?
— К Похмелкину. Он же обещал за стольник сказать, кто ему кукольные гробы заказал.
Подруги встретились на своем обычном месте.
— Планы меняются, — объявила Чижикова. — Я нашла Тохин адрес. Поехали вначале к нему, а уж потом — к алкашу.
— А ехать далеко?
— На «Третьяковскую».
— Куда?
— Метро «Третьяковская».
— Разве в Питере есть такая станция? Она же в Москве.
— Сейчас посмотрим.
Девчонки спустились в метро. «Третьяковская» оказалась в Питере.
— Ни фига не врубаюсь, — всю дорогу удивлялась Рыжикова. — По-моему, она в Москве была. Рядом с Третьяковской галереей.
— Значит, есть две «Третьяковские», — отвечала Чижикова, — одна в Москве, другая в Питере.
Антон жил в высотном доме с охраной.
— Вы к кому? — спросил у подруг охранник.
— К Налимовым.
— Минуту… — Он позвонил. — Елена Юрьевна, к вам две девочки пришли.
— Пропустите.
Шикарный лифт с зеркалами поднял девчонок на восьмой этаж. Дверь в квартиру была открыта. На пороге стояла женщина в черном.
— Здрасте, — поздоровались с ней обе Юльки.
Женщина молча кивнула.
— Антон дома? — спросила Чижикова.
— Антон? — с безжизненной интонацией повторила женщина. — Нет, его нет.
— А когда он будет?
— Никогда не будет, — странно ответила женщина.
— Вы не могли бы ему передать, что приходила Юля. Мы с ним позавчера встречались и…
— Какая глупая шутка! — резко оборвала Чижикову женщина. — Глупая и жестокая!.. — Дверь захлопнулась.
Юльки растерянно посмотрели друг на друга.
— Чего это с ней?
— Может, она того? — Чижикова покрутила пальцем у виска.
— Чи-и-жик, — вдруг с придыханием произнесла Рыжикова, — кажется, я вспомнила, где видела твоего Тоху.
— Где?
— На кладбище.
— На каком кладбище?
— В Комарове. Помнишь, прошлым летом я с родителями ездила за черникой. Ты еще не захотела с нами ехать…
— Ну?..
— Там, прямо в лесу, есть кладбище. На нем всякие знаменитости похоронены. Ахматова и этот, как его…
— Короче, — нетерпеливо потребовала Чижикова.
— Мы набрали черники и от нечего делать зашли на это кладбище. Там я и видела надгробие с фоткой твоего Антона.
— Ой, перестань, Рыжик, — поморщилась Чижикова. — Ты обозналась.
— Ничего не обозналась. Покажи еще раз фотографию.
Чижикова показала.
— На кладбище точно такая же, — уверенно заявила Рыжикова.
— Да быть этого не может! Неужели ты сама не понимаешь?
— Почему — не может? Ведьма ведь говорила, что он мертвец.
— И ты поверила этой шарлатанке?
— Поверила. Мне вообще кажется, что все наши заморочки из-за нее. Она против нас колдует.
— А зачем ей это надо?
— Не знаю. А что касается Антона, я тебе клянусь — на могиле его фотка.
— Ну давай съездим, посмотрим, — уступила Чижикова.
И девчонки отправились на Финляндский вокзал. А оттуда электричкой в Комарово.
…На кладбище было тихо. Подруги брели между могил.
— Я фигею, — вертя головой, изумлялась Чижикова, — оказывается, Гоголь здесь похоронен. И Чехов…
Но Рыжиковой было не до Гоголя с Чеховым; ей не терпелось доказать свою правоту.
— Во, смотри! — торжествующе воскликнула она.
Чижикова посмотрела. И остолбенела. На могильной плите была та самая фотография, которую ей подарил Тоха. Чуть ниже тянулась надгробная надпись:
«Горячо любимому Антону от папы и мамы».
Глава Х
ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО
Из остолбенения Чижикову вывел писк сотового телефона. Звонил Тюхин-Матюхин. На сей раз голос детектива звучал совсем не жизнерадостно.
— Ну, девчонки, и втравили вы меня в историю. Давненько я так не рисковал…
— А что такое? — спросила Чижикова. — С Угольковым какие-нибудь странности?
— Хэ, странности, — хмыкнул в трубку Тюхин-Матюхин. — Не то слово. Тут така-а-я чертовщина.
— Какая?
— Не по телефону, — таинственно ответил детектив. — Надо срочно встретиться.
— Мы сейчас приедем к вам в агентство.
— Ни в коем случае. Туда теперь лучше не соваться ни вам, ни мне.
— Почему?
— Объясню при встрече. Вы где сейчас находитесь?
— В Комарове.
— Значит, вам до Питера где-то час добираться, — прикинул Тюхин-Матюхин. — Давайте тогда через полтора часика в баре «Два урода». Знаете, где это?
— Нет.
— Как выйдете с вокзала, сразу налево. До встречи.
— Ой, а мы не посмотрели, во сколько электричка! — закричала в трубку Чижикова. Но уже шли короткие гудки.
Чижикова передала весь разговор Рыжиковой. Рыжикова встревожилась за детектива:
— Тюхин-Матюхин рискует? Значит, ему грозит какая-то опасность?
— Может, он нас просто на понт берет, — предположила Чижикова. — Чтоб еще денежек выудить.
— Не похоже…
Всю дорогу до города подруги обсуждали странность с фотографией Антона и загадочный звонок детектива. За разговорами час пролетел как минута.
У вокзала девчонки нашли бар «Два урода», вошли в него и сели на высокие табуреты у стойки. Детектива не было.
— Что будете пить, девочки? — поинтересовался бармен.
— Нам сока, пожалуйста, — сказала Рыжикова.
— Какого?
— Мне томатного.
— А мне апельсинового, — прибавила Чижикова.
Они выпили по стакану сока. Затем по второму. Время шло. Тюхин-Матюхин не появлялся.
Наконец у входа в бар тормознула задрипанная «Мазда», и из нее вылез детектив. Увидев через стеклянную витрину девчонок, он помахал им…
А потом случилось то, что подруги видели лишь в крутых боевиках. Из-за поворота на сумасшедшей скорости выскочила «бээмвэшка». ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА!.. — раздались из нее автоматные очереди. И Тюхин-Матюхин, изрешеченный пулями, рухнул на тротуар.
«Бээмвэшка» умчалась. Девчонки выбежали на улицу и склонились над детективом.
— Кладбище… — прохрипел он, — … ку… кол…
Это были его последние слова.
ВАУ-ВАУ-ВАУ! — послышался вой милицейской сирены.
Чижикова схватила Рыжикову за руку:
— Бежим, Рыжик!
И девчонки помчались. Когда бар «Два урода» остался за двумя поворотами, подруги перешли на шаг. Пот застилал им глаза, сердца учащенно колотились…
— Чижик, зачем мы убежали? — отдышавшись, спросила Рыжикова. — Надо было все милиции рассказать.
— Что «все»?
— Ну то, что мы наняли Тюхина-Матюхина следить за Угольковым.
— И как ты думаешь, что после твоего рассказа сделала бы милиция?
— Не знаю.
— А я знаю. Нас отправили бы в психушку.
— Почему?
— Сама, что ли, не понимаешь?
— Так мы бы им рассказали то, что ты вначале Тюхину-Матюхину рассказывала.
— А какой смысл?
— Да ты пойми, Чижик, — горячилась Рыжикова. — Убийство Тюхина-Матюхина напрямую связано с нашими заморочками.
— Я-то понимаю, Рыжик. А вот милиция вряд ли тебя поймет.
— Ну и что ты предлагаешь?
Чижикова принялась обмахивать ладонью разгоряченное лицо.
— Давай чего-нибудь попьем. Пить так хочется.
Подруги зашли в первое попавшееся кафе и взяли по банке колы. Здесь играла веселая музыка. Посетители пили соки и ели салаты. В окна светило солнце. И убийство детектива казалось каким-то наваждением.
— Неужели его Угольков грохнул? — не верилось Чижиковой.
«Угольков…» — громко прозвучало откуда-то со стороны. Девчонки закрутили головами. И увидели включенный телевизор. Передавали криминальную хронику.
— …в момент взрыва главный режиссер находился у себя в кабинете, — продолжал диктор. — Следствию удалось установить, что взорвалась кукла, начиненная тротилом. Кто принес куклу-бомбу в кабинет, остается пока невыясненным. Также неясны и мотивы этого убийства.
Криминальная хроника закончилась. Пошла реклама.
Подруги были в шоке. Но, несмотря на шок, Чижикова не потеряла способности логически мыслить.
— Если Уголькова убили раньше Тюхина-Матюхина, значит, он не виновен в смерти детектива, — сделала она вывод. — Спрашивается, кто их обоих убил?..
— Да, кто? — откликнулась Рыжикова.
— Тот, кто заказал Похмелкину кукольные гробы, — сделала еще один вывод Чижикова.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что Тюхин-Матюхин перед смертью говорил о кладбище и о куклах. — Чижикова залпом допила колу и порывисто встала. — Едем, Рыжик!
