Р. Стайн - Маска одержимости: Начало
Обзор книги Р. Стайн - Маска одержимости: Начало
Р. Л. Стайн
МАСКА ОДЕРЖИМОСТИ: НАЧАЛО
Часть первая
МАСКА ОДЕРЖИМОСТИ
1
Радостно затренькал дверной колокольчик. Дверь отворилась, и в магазинчик вошли женщина с маленькой девочкой. При виде полок и стеклянных витрин, полных удивительных масок, у них разбежались глаза.
Уильям опустил метелку из перьев и повернулся к ним. Он только что смахивал пыль с масок принцесс. Принцессы были очень дорогие, и он чистил их каждый день.
Впрочем, все его маски были ему дороги. Он относился к ним с поистине отеческой заботой, словно они и впрямь являлись его детьми.
Когда женщина с девочкой подошли к прилавку, Гензель поднял лобастую голову и принюхался. Старый кобель немецкой овчарки не любил, когда прерывали его сон. Уильям же всегда был рад покупателям. Людям, с которыми он мог поделиться любимыми своими детищами.
— Добро пожаловать! — произнес он. Голос у него был по-прежнему молодой и бодрый, несмотря на то, что он успел разменять седьмой десяток. Его усы побелели, как и расчесанные на прямой пробор волнистые волосы, но глаз оставался острым, а энергии могли бы позавидовать и мужчины во цвете лет.
Он откинул за спину свой черный плащ, который всегда надевал, дабы придать себе таинственный вид, и положил метелку.
— Добро пожаловать в «Империю Масок Уильяма». — Он улыбнулся малышке; темноволосая и миловидная, она была одета в розовую плиссированную юбочку и такого же цвета свитерок. — Я так понимаю, ты пришла купить новую маску?
— Оливия собирается на костюмированную вечеринку, — ответила за нее мать. — Нам доводилось слышать, что ваш магазинчик — лучший в городе.
Уильям торжественно склонил голову:
— Полагаю, мой магазин действительно лучший. И, несомненно, старейший. Моя семья владела им на протяжении трех поколений.
Оливия тем временем рассматривала круглую свиную рожицу в ближайшей витрине. Цвет маски идеально гармонировал с ее юбкой и свитером.
— Это настоящая свинкина голова? — спросила она дрожащим голоском.
Уильям хохотнул:
— О, разумеется, нет. Она из резины. Тебе нравится, Оливия? Я сам ее смастерил.
Оливия покачала головой:
— Нет, не хочу быть свинкой.
Ее мать подошла к полке с масками принцесс:
— Вот эти миленькие, Оливия. Иди, взгляни.
Оливии пришлось обойти пса, который блаженно развалился на боку, вытянув ноги в проходе.
— А как твою собачку зовут?
— Гензель, — ответил Уильям. — Он славный пес. Но совершенно не интересуется масками, вот и спит целые дни напролет. — Он вручил Оливии маску принцессы. — Примерь-ка вот эту. Она превосходно подойдет к твоим темным волосам.
Он повернулся к ее матери:
— Все эти маски — ручной работы. Надеюсь, вы по достоинству оцените мое искусство.
— Приятно видеть человека, довольного своей работой, — ответила та.
Оливия примерила четыре маски принцесс. Они с матерью остановились на первой, той, что предложил Уильям. Уильям бережно завернул маску в коричневую бумагу.
— Желаю хорошо повеселиться! — крикнул он на прощание. Колокольчик звякнул, когда мать с дочкой ушли.
Уильям запер кассу. Погасил свет.
— Пойдем, Гензель. Вставай. Пора домой.
Гензель поднял голову, но с места не сдвинулся. Уильям подхватил пса под брюхо и поднял на ноги.
— До дома подать рукой, ленивая ты собаченция. Как вернемся, сможешь снова завалиться на боковую.
Он вывел пса на улицу и запер двери. В темном вечернем небе клубились мрачные тучи. Когда он тронулся в путь, пряди густого тумана поднялись с земли ему навстречу.
Уильям ежился и покрепче запахивал на худощавом теле свой черный плащ. Широкими шагами прокладывал он путь сквозь туман. Гензель трусил рядом, стараясь не отставать.
— Ну и туман, — сказал Уильям псу. — Едва вижу, куда иду. Тебе-то хорошо, у тебя четыре ноги. Всяко легче, чем с двумя.
Туман окутывал их густою пеленой. На улицах царила мертвая тишина.
Они уже оставили позади несколько кварталов, и вдруг пес остановился, как вкопанный. Низкий, утробный рык вырвался у него из груди. На глазах Уильяма шерсть на спине у собаки поднялась дыбом.
Он положил ладонь Гензелю на голову:
— В чем дело, мальчик? Что тебя напугало?
Пес зарычал еще грознее прежнего.
А потом, за спиною Уильяма, послышался звонкий перестук сапог. Уильям быстро обернулся, но увидел лишь колышущуюся белесую стену тумана.
Пес зарычал. Шаги остановились.
— Кто здесь? — спросил Уильям. — Кто это?
2
Нет ответа.
Держа руку на голове пса, Уильям напряженно вслушивался. Но слышал лишь посвист ветра, закручивавшего вокруг них волны тумана.
— Никого тут нет, Гензель…
Но пес по-прежнему держался на взводе.
Уильям двинулся дальше. И в тот же миг же за его спиной снова послышались шаги. Гензель опять зарычал.
Уильям резко обернулся.
— Есть здесь кто-нибудь? Я не вижу вас в тумане!
Тишина.
По спине старика пробежал холодок страха.
— Здесь кто-нибудь есть? Будьте любезны, отзовитесь.
Нет ответа.
Он был несказанно рад, когда добрался, наконец, до парадной двери своего дома, отпер ее и вошел в переднюю. Гензель хорошенько встряхнулся всем телом, словно избавляясь от клочьев тумана. Уильям надежно запер за ним дверь.
Он покормил собаку и приготовил нехитрый ужин себе. Затем поспешил в свою мастерскую, где проводил большинство ночей. Гензель уютно устроился на своем излюбленном месте — коврике в углу.
— Чем же мы займемся сегодня? — пробормотал Уильям. — А знаешь, Гензель, есть у меня маленько бурой шерсти. Хватит на парочку славных обезьяньих мордашек.
У него уже имелось несколько резиновых заготовок, которым он придал форму обезьяньих голов. Этой ночью он решил нанести на них клей и прикрепить мех.
Вскоре он, напевая себе под нос, уже вовсю работал кисточкой для клея над первой маской. Гензель негромко похрапывал в углу.
Но вскоре их покой был прерван серией громких ударов.
Пес вскинул голову и тут же весь подобрался. Уильяму потребовалось несколько секунд, чтобы понять: кто-то изо всех сил колотит в парадную дверь.
Он отложил кисточку и вытер руки о полотенце.
Стук в дверь сделался громче.
— Хорошо, хорошо. Уже иду.
Гости посещали Уильяма крайне редко.
Кто мог нагрянуть в такую промозглую, туманную ночь?
Он помедлил, прежде чем отпереть дверь. Стук неожиданно прекратился. Теперь Уильям слышал лишь завывания ветра, гуляющего на улице.
Уильям взялся за ручку и потянул дверь на себя.
Он сразу узнал стоявшего на пороге человека.
Он ахнул. И тут же воскликнул:
— Что ты здесь делаешь?
3
Гость смотрел на Уильяма, щурясь от яркого света:
— Так-то ты встречаешь меньшого брата? Неужели даже не пустишь в дом?
Поборов изумление, Уильям отступил назад, позволяя брату войти.
— Рэндольф, я не видел тебя уже много лет…
— Мне пришлось следовать за тобой в тумане, Уильям, — сказал Рэндольф. — Я даже не знал, где теперь живет мой родной брат.
Уильям нахмурился:
— В последнюю нашу встречу расстались мы не лучшим образом. Уверен, ты не забыл.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, — отозвался Рэндольф, окинув взором гостиную. Ростом он был выше Уильяма. Волосы его по-прежнему оставались черными, как и усы. Одет он был в тяжелое серое пальто, а в руке держал черный кожаный саквояж, какие носят с собой доктора.
Оба повернулись, когда в комнату с рычанием вошел Гензель. Он тут же опустил голову, словно готовясь атаковать.
— Надо же, эта тварь до сих пор жива. — Рэндольф выставил перед собой саквояж на манер щита. — Не будешь ли так любезен заставить его прекратить это мерзкое рычание?
— У Гензеля превосходное чутье на людей, — тихо сказал Уильям, пристально глядя на брата.
Зачем он пришел?
— Говорю тебе, Уильям, пускай прошлое останется в прошлом! — воскликнул Рэндольф. — Мы братья, в конце концов… Мир сильно изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я тоже вполне мог измениться.
— Вполне, — согласился Уильям и сделал Гензелю знак успокоиться.
Пес перестал рычать, но по-прежнему не сводил больших карих глаз с незваного гостя.
Рэндольф водрузил саквояж на столик, за которым Уильям обыкновенно ужинал. Снял тяжелое пальто, повесил на спинку кресла.
Уильям обратил внимание, что костюм брата был изрядно поношен. Один из карманов висел на честном слове, а манжеты рубахи сильно пообтрепались.
Он нуждается в деньгах. Он пришел просить их у меня.
— Итак, Рэндольф, чем обязан?
