Павел Карпов - Черная Пасть
Продолжая беседу, они остановились перед крыльцом гостиницы. Проводив взглядом торопливо сбежавшую по ступенькам хозяйку гостиницы Тамиллу Артемовну, Сергей ответил Пральникову:
- То, что вы сейчас говорили, Виктор Степанович, очень напоминает историйку старухи с мясником.
- Скажи...
- Покупая тощее мясо, сердобольная старушка спросила у мясника: "Неужели, не жалко было резать такого худенького теленочка?" Добряк - мясник ответил ей в утешенье: "Я его и не резал... Он сам подох..."
- Да, бывают такие мясники! - согласился Праль-ников.
- Печники наши не лучше оказались!
- Сказано отлично, но ты форменный раскольник, Брагин!
- Нет, дорогой Виктор Степанович, повинны мы в другом - во взаимном амнистировании и безличной ответственности Взыскиваем и спрашиваем за малости, а большие промашки зачастую сходят нам с рук. Зря иной раз гласности боимся, а ведь все равно всем известно и доброе и плохое. Что получается с нашими печами: чем больше тратимся и нагромождаем одно на другое, тем больше стараемся умалчивать о нелепостях и просчетах единственно по той причине, что сделанного и растраченного, мол, не вернешь: на будущее, учтем... все виноваты. Но если разобраться, все ли? Да и не в одних средствах дело - огромны утечки по моральному, человеческому счету! Но, я не брюзга все больше начинаю размышлять и примечать. Ведь как велика в общих делах доля нашей личной ответственности! - Сергей повел Пральникова к морю. На ветровом месте остановился и убежденно сказал: - Каждая кухарка должна уметь управлять государством... Я понимаю это и так: каждый из нас на своем посту должен быть государем, таким же властным, зрелым и ответственным перед напором времени, как и большие, самые высокие руководители!.. Я вот чувствую, что лично отвечаю за печи и за весь этот край. Понятно я выражаюсь?
- Говори, Сергей!..
- Искренне говорю. Когда душа горит, не могу молчать. Иной раз - слишком... Знаю этот грех за собой, но говорю искренне Уверен, что завтра нам еще больше требовательности к себе потребуется. Много у нас впереди работы и дел!
Провожали друг друга по нескольку раз: от гостиницы к дому, и обратно. Расстались у моря. Пральников побрел к пристани, где готовился к отплытию сухогруз, а Сергей вдруг заторопился домой, под окнами которого только что разбирали недавнюю историю с молодым рабочим Бама-том, отправившимся с ребятами, несмотря на поздний час, к ленинградцу Ивану Ильичу Волкову на собеседование. Дальновидный Бамат решил заранее прицениться, куда лучше податься: в отряд сульфатосборочных машин или к "рукопашникам", где ему пообещали испытанную и доходную фанерную лопату; легкую, широкую, с длинным и отшлифованным до блеска 'держаком. Брагин не стал ему ничего советовать, кроме одного: сделать выбор по собственной воле, чтоб потом никого не винить. И посоветоваться с инженером Волковым.
Возвращаясь домой по песчаной набережной, залитой прорезанным через легкие облака светом луны, и жадно вдыхая влажный воздух моря, Сергей думал об этом интересном, буйном и неглупом парне, от которого можно было ждать многого. Радовало и то, что Бамат со своим "оруженосцем" Санькой пошли не куда-нибудь, а к мастеровитому и одержимому Ивану Волкову. Сергей Брагин не был безразличен к судьбе этого крепыша и жизнелюбца, повторяющего чем-то участь лесковского разгульного и горемычного "очарованного странника".
Думая так, Сергей вдруг обратился мыслями к своей собственной особе, стремившейся сейчас по пустынному взморью, стараясь не попадаться на глаза знакомым... Куда он так спешил? Сергей пока не отвечал на этот щекотливый вопрос даже себе. Разве он не пытает сейчас судьбу очарованного странника? Разобраться в этом после пережитого нелегко, и он устремился прямо на предмет. Знал бы Виктор Степанович, куда так торопился поборник истины, только что возражавший против внедрения мелких, разрозненных агрегатов и безрассудного насаждения "опытных" установок... Расчетливый экономист и рачительный хозяйственник, Сергей Брагин пробирался берегом в новых туфлях по водянистому песку, под плеск полусонных волн в свою обитель с балкончиком, на втором этаже. Головокружения после пива он не чувствовал, но была заметна шаткая неуравновешенность и "двойная тяга": своя и еще какая-то посторонняя, чужая, но не злая, сладостная... Сергей хотел идти прямо, а его уводило в сторону; надо бы отдохнуть, а невольника своих скрытых желаний и страстей тянуло на огонек, на песни и на тихий журчащий разговор.
Сокращая путь и поддавшись "двойной тяге", Сергей ударился к дому через парк, с трудом преодолев живую изгородь из колючек маклюры. В лунном тумане он набрел на клумбу с цветами и сорвал две тонкие ножки ириса. Ему почудилось, что кто-то заметил это ночное злодейство. Пригибаясь и прикрывая подолом рубахи цветы, Сергей поспешил покинуть парк тем же путем - через дебри маклюры. Руки и ноги ему словно рашпилем обработали, но цветочки он вынес целенькими. Последнее обстоятельство для Сергея было особенно важным, и к нему вернулось игривое настроение.
С цветами и посвистом заправского кабальеро Сергей Брагин поднялся по лестнице к своей комнатушке. Но тут-го и поджидала его каверза, изменившая весь ход событий. Порывшись в карманах, он не нашел ключа от английского замка своей квартиры. Заглянув через щелку двери в комнату, Сергей услышал, как верный будильник усердно отсекал головки гвоздикам - секундам. До утра было далековато и можно было бы спокойно посидеть на лестничной площадке, любуясь при желтом свете лампочки хохочущими во весь рот, нежно-розовыми ирисами. Цветы были и впрямь хороши, с нежным пушком, тонким ароматом и тайнами ночного приморского парка. Только и оставалось - любоваться дивными созданиями природы. Но это быстро наскучило.
Будильник за дверью все так же неумолчно и деловито подсекал секунды звонкими ножничками, а задремавшему Сергею вдруг показалось, что кто-то невидимый начинает потихоньку стричь его... Обернувшись, он увидел на лестничном мраморе с колбасными прожилками и вкрапинками узенькую ленточку света, которая протянулась от соседской двери. Сергей отчетливо помнил, что когда он поднимался наверх, никаких световых полосок и зайчиков он не видел, и дверь соседки была плотно прикрыта. Значит, пока он дремал, соседка Тамилла Артемовна, хозяйка гостиницы, приоткрыла свою уютную комнатку и выпустила зайчика погулять... Сидеть и дальше на лестнице было просто неприлично. Сергей поднялся, оправил помятую рубашку, умыл сухой ладошкой стянутое дремотой лицо и кашлянул.
Он хотел, чтобы было правильно понято его бедственное положение. И оно было понято...
- Пришли, Сергей Денисович? - тихо, очень тихо спросила из-за приоткрытой двери Тамилла Артемовна, оставаясь невидимой
- Посеял ключ, - так же тихо, но чуть потверже ответил Сергей - Теперь вот лунные ванны принимаю
За дверью послышался шорох и древесный скрип.
- Или проситься к кому-нибудь на уплотнение, - пошутил Сергей, - с цветами, разумеется, и с полной гарантией неприкосновенности личности... - Да, кстати, который час?
- Около полуночи. Я только легла... Но вы заходите. Что-нибудь придумаем
- Спасибо Но мне бы ключ. У вас. наверно, есть запасной?
- Я же сказала: что-нибудь придумаем Заходите же! Ой, да вы, кажется, боитесь меня? - Тамилла Артемовна от души расхохоталась
- Бояться-то мне, собственно, нечего. Просто я чертовски устал. На ходу сплю!..
Тамилла Артемовна подошла к порогу, взяла Сергея за руку и почти силой затащила в комнату.
- Садись вот сюда, - она указала ему на стул возле кровати - Я сегодня тоже страшно устала: тут наши дорогие гости, и тут иностранец, змея... Совсем голова закружилась. Это мне? .- Тамилла Артемовна бережно высвободила из рук Сергея цветы и поставила их в вазу. - Чего же еще хотеть?- Тамилла была по-ночному хороша и разнеженна в своем пестреньком, ситцевом платье в горошек, из которого она не то, чтобы выросла, но которое ей стало тесноватым, особенно в тех местах, которые подчеркивали сдержанную и здоровую полноту сорокалетней вдовушки - Идите же!.. Вот ваш ключ.
- Какой ключ? - не понял Сергей. Вернее, он понял, но не ожидал такого досадного оборота. Опереточная сценка с цветами иначе и не могла заканчиваться. Жалко одно - Сергей уже позволил себя увлечь ложными намеками. - Я вам, Тамилла Артемовна, не оставлял своего ключа.
- Он остался в скважине...
- Как же так?..
Не желая продолжать пустопорожние разговоры, Та-
милла поднесла Сергею на вытянутом пальчике ключ с колечком.
- Не оставляйте больше, - пожурила она забывчивого соседа. - К добру не приведет такая рассеянность.
Чтобы дотянуться до ключа, надо было переступить через коврик. И Сергей это сделал.
- Я не мог забыть, - пояснил он, стараясь не смотреть по сторонам на разбросанные в комнате принадлежности женского туалета. - Никогда такого не было, чтобы я...
