Павел Карпов - Черная Пасть
Произошла какая-то заминка в ходе прений. Представителя главка якобы вызвали по междугороднему телефону, о чем невнятно пробормотал Метанов. Был объявлен перерыв.
Покинув свои места в душной комнате, участники заседания разбились на группы. Сергей как-то ни к кому не пристал и вышел на веранду. Незаметно для себя удалился в садик и тихонько зашагал по дорожке между кустами лоха в сторону моря. Далеко забираться было нельзя, но даже шум моря освобождал от мелочности, заставлял думать о вещах крупно, весомо. Сергей отметил про себя, что хотя заседание шло довольно путанно и бурно, главное от этого не затушевывалось, наоборот, мнения сторон обозначились более определенно, не было больше неизвестности: никто и никого попусту не убеждал, чувствовалось, что время уговоров миновало. Наступила пора решительных действий. Труженики всех подразделений комбината ждали, чем закончится высокий совет. Сергей ждал этого не меньше других, но не обманывал себя и признавался наедине, шагая по аллейке, что строительство завода снова срывается... Берут пока верх сторонники печей и другой сомнительной техники. Прогуливаясь в одиночестве, Сергей никак не предполагал, что, свернув с дорожки в освещенный круг под тополем, он встретится с Ниной.
- Не ожидал? - как будто именно этому больше всего удивилась Нина. - Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой!..
- Скажи честно, Нина, подглядывала? - Сергей никак не мог поверить, что эта встреча не преднамеренна.
- Ты меня нашел, а не я тебя!
Верно. Ничего не скажешь. Нина сидела на овале узкой дощатой лавочки, замкнутой вокруг тополя- и пришла сюда сразу, как объявили перерыв.
- Как тебе нравится потасовка? - спросил Сергей с жестковатой интонацией, чтобы скрыть смущение.
- Странно, но ты мне больше всех нравишься, Сережа! До своих противных, изобличительных выкриков не доходишь.- Нина усадила его рядом, помолчала, старательно застегнув ему верхнюю пуговицу на рубашке. - Застегнись для отважной сдержанности! - засмеялась она. - Ты сегодня, Сергей, приятно и загадочно утомленный. Выступал ты, не договаривая, а молча с умной усмешкой, которая в соединении с твоим измученным видом казалась даже мудрой. Верь, ты, Сергей Денисович, нравишься, если не сделаешь брагинского выверта! Тебя сегодня без повторов и нажимов все отлично поняли. Большего, Сережа, не надо! Советую тебе от души, дружески. Я не против, чтоб ты до конца отстаивал свое, но без надрывного пафоса. Он так коробит и портит тебя...
- Ладно. Буду употреблять слова средней упитанности и лиловой окраски.
- Только не бесись, Сережа, давай договоримся хотя бы на сегодня!
- Ты что - именинница? У меня тоже нет никакого юбилея. Чем же тогда свят сей день?
- Тем, что я решилась сказать очень важное...
- Неужели, поручение от Евы Казимировны? - Сергей медленно повернул голову к Нине, но посмотрел поверх ее головы, потому что та склонилась и положила ладони к нему на колени.
- Могло быть... но только я свое хочу сказать. Правду говорю!.. Ты мне веришь, Сережа? Скажи. Честно!
- Ладно... Говори.
- Заряжаешь себя для спора? Я так измучилась. Не спорь... Хочу говорить шепотком. Для одного тебя...
- И никому больше?
- Только для нас, Сережа! Дай руку. Сожми мою крепко-крепко. Еще сильней, чтоб больно было. Не бойся. Не закричу. Еще!..
... Они чуть припозднились. Все уже расселись по своим местам, и парторг Сахатов собрался сделать опоздавшим внушение, но подоспевшая Степанида Маркеловна приняла весь огонь на себя.
- Зря не хотели меня слушать! - заговорила она с порога, и развивая свою мысль, двинулась к столу. Заявилась она не одна, захватила с собой Чеменева. Подтолкнув его на свет, Маркеловна объявила. - Уступаю пока этому прохиндею свои прения. Говори, да не виляй!..
Никто, и даже сам Мустафин не знал, как в подобных случаях следует поступать. Степанида Маркеловна умело и расчетливо выбрала именно ту неопределенную минуту, когда перерыв официально как бы не кончился, но все расселись по местам, и Сергей Брагин с Ниной Алексеевной были еще на ногах. Понимала Маркеловна и другое: перед приезжими свои местные не решатся "перегибать палку".
Чеменев, видно, не по своей воле оказался здесь. Близость грозной стражницы его не на шутку пугала. И он заговорил откровенно, решительно:
- Анафемски трудная планида. Если такое допускает демократический централизм, товарищ Мустафин, то я выскажу робкое соображеньице!
- Допускает, - авторитетно подтвердил Сабит Мустафин.
- Тогда я буду голосовать за специальную комиссию или чрезвычайную тройку, - с тревогой на морщинистом лице сказал Чеменев. - На ветер слов не буду бросать и требую, чтобы каждое мое словечко сейчас было к делу подшито и пронумеровано! Найдется потом иной историк-толкователь.
- А прошнуровать не хочешь? - поводила пальцем по ладони Степанида Маркеловна. - Значит, шитья захотел?!. Я тебе такое дельце приштопаю! Не засоряй, Чеменев, прения, говори все начистоту!
Перепалка была горячая, но в ней не чувствовалось склочного вздора и пустячной мстительности. Это была не стычка, а столкновение, с подспудной подготовкой.
- Каждое слово, я хочу к делу приобщить, - обдуманно выкладывал свое Чеменев, - и чтобы оно по всем правилам фигурировало.
Никто из присутствующих не вмешивался в разговор охранницы и пострадавшего при ночной пальбе Чеменева. Всем становилось понятным, что без этих многое знающих людей невозможно было толково и серьезно решать те вопросы, которые сейчас накалились до предела.
- В порядке выяснения обстоятельства, я предлагаю, - вежливо перебил Чеменева обеспокоенный Метанов, - и это будет разумным, заняться разбором недоразумения особо!..
- Пусть свое доскажут! - предложил в свою очередь Мустафин.
- Досказывать не хочу, - облегчила положение Мета-нова поникшая Степанида Маркеловна. - Охранять печь я отказываюсь... Вокруг нее черти беснуются. А я, хоть и стара, но не ведьма, и шабаш отвергаю!..
- Степанида Маркеловна, так не положено! Успокойся и скажи свою точку зрения, - наставительно проговорил Мустафин.
Пожилая женщина, с умным русским лицом и сухими, натруженными глазами посмотрела на Семена Семеновича Метанова и ответила:
- По мне так: коли темнить кому-то выгодно, значит - тут не чисто! И вообще, с таким рыдваном, как наша печь, мы шибко вперед не пойдем. Зачем к ней тащат чужой сульфат?.. Я высказываю то, что знаю и что ребятки с Шестого поручили мне вызвездить в прениях. На мертвом ходу у нас печь с лежанкой!..
"...На мертвом ходу", повторял потом Виктор Праль-ников всю дорогу, пока они шли вдвоем с Сергеем Брагиным от конторы до столовой. После шумных споров в конторе - на улице, под высокой и яркой луной, на шаловливом и влажном ветерке с моря казалось удивительно просторно. Шли они медленно, устало, постепенно сбрасывая с себя внутренний груз излишнего словесного скарба. Сергей шагал и поглядывал на Виктора Степановича, ожидая его мнения о закончившемся диспуте.
- Прояснилось многое, но одного вдохновенного порыва тут недостаточно. - Пральников останавливался через каждые три-четыре шага и словно прислушивался к прошедшим, но еще не смолкнувшим дебатам.
- Я не против патентов. И, по секрету скажу, свой мечтаю получить. Готовлю небольшое, но, кажется, оригинальное открытие по борьбе с карстами - воронками в солевых пластах. Но я против того, когда погоня за патентами превращается в техническое браконьерство, и не в пределах одного химического оазиса, а в гораздо большем масштабе. Напрасно Ева Каганова нарекала меня хулителем "патентной службы". Я хотел бы помешать тем, кто устраивает такую, как у нас, козлодрань!..
А Виктор Степанович старался убедить Брагина в том, в чем сам начинал сомневаться: в необходимости принять печи и уважить Каганову, Метанова...
- Сегодняшний разговор на бюро был весьма категоричным, - говорил Пральников, - дело можно считать как бы уже решенным. Конечно, кое-что пока еще шатко, зыбко, худосочно, но время торопит, и благо, если Каганова с компанией понимают... Они должны помочь...
Продолжая беседу, они остановились перед крыльцом гостиницы. Проводив взглядом торопливо сбежавшую по ступенькам хозяйку гостиницы Тамиллу Артемовну, Сергей ответил Пральникову:
- То, что вы сейчас говорили, Виктор Степанович, очень напоминает историйку старухи с мясником.
- Скажи...
- Покупая тощее мясо, сердобольная старушка спросила у мясника: "Неужели, не жалко было резать такого худенького теленочка?" Добряк - мясник ответил ей в утешенье: "Я его и не резал... Он сам подох..."
- Да, бывают такие мясники! - согласился Праль-ников.
- Печники наши не лучше оказались!
- Сказано отлично, но ты форменный раскольник, Брагин!
- Нет, дорогой Виктор Степанович, повинны мы в другом - во взаимном амнистировании и безличной ответственности Взыскиваем и спрашиваем за малости, а большие промашки зачастую сходят нам с рук. Зря иной раз гласности боимся, а ведь все равно всем известно и доброе и плохое. Что получается с нашими печами: чем больше тратимся и нагромождаем одно на другое, тем больше стараемся умалчивать о нелепостях и просчетах единственно по той причине, что сделанного и растраченного, мол, не вернешь: на будущее, учтем... все виноваты. Но если разобраться, все ли? Да и не в одних средствах дело - огромны утечки по моральному, человеческому счету! Но, я не брюзга все больше начинаю размышлять и примечать. Ведь как велика в общих делах доля нашей личной ответственности! - Сергей повел Пральникова к морю. На ветровом месте остановился и убежденно сказал: - Каждая кухарка должна уметь управлять государством... Я понимаю это и так: каждый из нас на своем посту должен быть государем, таким же властным, зрелым и ответственным перед напором времени, как и большие, самые высокие руководители!.. Я вот чувствую, что лично отвечаю за печи и за весь этот край. Понятно я выражаюсь?
