Йоханна Спири - Хайди, или Волшебная долина
— По-моему, пора свет зажечь, а то скоро совсем стемнеет, — сказала мать Петера, все еще штопая фуфайку. — Для меня тоже день пролетел незаметно.
При этих ее словах Хайди вскочила, протянула старушке руку и сказала:
— Доброй ночи, бабушка, раз уже темнеет, значит, мне пора домой!
Затем она пожала руку Петеру и его маме и направилась к двери. Но бабушка встревоженно воскликнула:
— Постой! Погоди! Тебе нельзя идти одной, Петер тебя проводит, слышишь, Хайди? А ты, Петер, следи, чтобы девочка не упала, да смотрите, идите не останавливаясь, а то ребенок замерзнет. Слышишь? Есть у нее теплый платок?
— Нет у меня платка, — отвечала Хайди, — но я не собираюсь мерзнуть!
И с этими словами она выскочила за дверь и припустилась так, что Петер едва поспевал за ней. А бабушка жалобным голосом кричала им вслед:
— Бригитта! Беги за ней! Дело к ночи, девочка замерзнет! Возьми мой платок да беги скорее!
Бригитта послушалась. Но едва она вышла за дверь, как увидела, что с горы спускается Горный Дядя. И вот уже он рядом с детьми.
— Молодчина, Хайди, умеешь держать слово! — одобрил он внучку и тут же укутал ее одеялом, взял на руки и пошел назад, в гору.
Бригитта все это видела. Вернувшись вместе с Петером в горницу, она с изумлением рассказала матери о том, что ей довелось увидеть. Старушка тоже удивилась.
— Слава тебе Господи! — сказала она. — Только бы старик еще хоть разок отпустил девочку к нам, очень уж мне с ней хорошо было! Что за чудная душа и до чего занятно умеет рассказывать!
Старушка долго еще радовалась новому знакомству и пока не улеглась спать, все повторяла:
— Как же мне хочется, чтобы она еще пришла! Теперь и мне есть чему порадоваться на этом свете!
Бригитта все время поддакивала матери, и даже Петер согласно кивал и твердил, расплываясь в улыбке:
— Да я знал, знал!
Хайди между тем пыталась обо всем поведать дедушке, но сквозь толстую ткань, к тому же сложенную в восемь раз, трудно было разобрать ее слова, и старик сказал:
— Потерпи маленько, вот придем домой, тогда ты все мне расскажешь.
Едва он переступил порог дома и снял с Хайди одеяло, как она затараторила:
— Дедушка, завтра мы должны взять с собой молоток и большие гвозди! Надо прибить у бабушки ставни, а вообще там надо много гвоздей, — у них все трещит, вот-вот развалится!
— Мы должны? Мы, говоришь, должны? Кто это тебе сказал?
— Никто не сказал, я сама знаю, — отвечала Хайди. — Потому что у них скоро крыша обвалится и вообще всё! Бабушка по ночам не спит, боится и думает: вот сейчас крыша рухнет им на голову! Бабушка совсем ничего не видит и не знает, что с этим поделать. Но ты же ведь знаешь, ты можешь? Да, дедушка? Ты только подумай, как это грустно — всегда быть в темноте, а если еще по ночам умирать со страху… И никто ей помочь не может, кроме тебя, дедуля! Давай завтра пойдем и поможем бабушке, ладно, дедушка? Пойдем?
И девочка доверчиво прижалась к деду. Старик какое-то время молча смотрел на девочку, потом проговорил:
— Да, Хайди, надо помочь бабушке. Мы с тобой все починим, что там трещит и хлопает, это нам по силам. Завтра прямо и пойдем.
От восторга Хайди принялась скакать по комнате, непрестанно восклицая:
— Завтра прямо и пойдем! Завтра прямо и пойдем!
Дедушка сдержал слово. На другой день около полудня они опять уселись в сани и, как вчера, покатили вниз. Дед опять подвел девочку к дверям лачуги Козьего Петера и сказал:
— Иди к бабушке, а как начнет темнеть, выходи на то же место, что и вчера.
Старик положил одеяло на санки и стал со всех сторон оглядывать ветхий домишко.
Едва Хайди открыла дверь, как бабушка закричала из своего угла:
— Она пришла! Наша девочка пришла!
От радости она выпустила из рук нитку, колесо прялки остановилось. Бабушка протягивала руки навстречу Хайди. Девочка подбежала к ней, пододвинула низкую скамеечку, уселась на нее, и они со старушкой пустились в долгие разговоры. Вдруг кто-то начал громко стучать в стену дома, да так, что старушка с перепугу чуть прялку не опрокинула и вся дрожа запричитала:
— Ах ты Господи, вот оно, началось, сейчас все обвалится!
Но Хайди положила руку ей на плечо и сказала ласково:
— Нет, бабушка, нет, не бойся, это дедушка стучит молотком, он все починит, чтобы ты по ночам не умирала со страху!
— Нет! Ну надо же такое! Нет, бывает же такое! Значит, Боженька нас все-таки не забыл! — воскликнула бабушка. — Бригитта, ты слышишь? И впрямь молоток стучит! Выйди, Бригитта, и если это и взаправду Горный Дядя, то скажи ему, пусть он хоть на минуточку зайдет, чтобы я могла сказать ему спасибо!
Бригитта вышла из дому. Старик как раз прибивал к стене большую скобу. Бригитта подошла к нему:
— Доброго здоровья вам, дядя, и матушка моя вам тоже доброго здоровья желает. Очень мы вам благодарны за то, что вы тут для нас делаете. Матушка особо просила вас зайти в дом, она сама хочет вас поблагодарить, потому как, кроме вас, некому для нас это сделать. Мы вам заплатим, потому как…
— Хватит! — перебил ее старик. — Что вы тут про Горного Дядю думаете, мне отлично известно. Ступай-ка в дом, я и сам разберусь тут что к чему.
Бригитта послушно скрылась в доме, возражать старику ей всегда было боязно. Он долго еще бродил вокруг дома, стуча то тут, то там. Потом по узкой лесенке поднялся на крышу и продолжал стучать уже там, покуда не вбил последний гвоздь из тех, что прихватил с собой. Меж тем уже стемнело. Он с трудом спустился с крыши к саням, оставленным позади хлева, а тут и Хайди вышла из дому. Дед, как и вчера, укутал ее и взял на руки. Если б он посадил ее на санки, то одеяло непременно свалилось бы с нее и она могла бы здорово замерзнуть. Дед это знал и потому нес девочку на руках.
Так проходила зима. Горестную жизнь Петеровой бабушки после долгих лет вновь озарила радость, дни ее не были больше такими длинными и темными, как прежде, она все время теперь жила в ожидании чего-то хорошего. С раннего утра она начинала прислушиваться, не идет ли Хайди, а когда девочка и в самом деле вбегала в дом, старушка всякий раз весело восклицала:
— Вот славно-то, опять к нам кто-то пожаловал!
И Хайди садилась у ее ног и болтала обо всем на свете, рассказывала все, что знала, чтобы доставить удовольствие старушке. Часы летели незаметно, и никогда больше бабушка не задавала дочери прежнего своего вопроса:
— Скажи, Бригитта, день еще не кончился?
Зато когда вечером за Хайди закрывалась дверь, она всякий раз восклицала:
— Подумать только, до чего же быстро нынче время пролетело, правда, Бригитта?
А дочь соглашалась:
— Да, и мне тоже так кажется, вот только недавно посуду помыла после обеда, а тут уж и вечер.
А старушка на это говорила:
— Благослови, Господь, эту девочку и Горного Дядю тоже. Девочка на вид здоровенькая, Бригитта?
— Она похожа на клубнику со сливками.
Хайди тоже привязалась к старушке, и когда она думала, что никто на всем свете, даже дедушка, не поможет ей прозреть, сердце девочки наполнялось печалью. Но старушка говорила, что с тех пор, как с ней Хайди, она куда меньше страдает от своей слепоты.
Каждый погожий день Хайди на санях приезжала к старушке. Дед, без долгих разговоров, всякий раз брал с собой молоток и другие инструменты и трудился, починяя лачугу Козьего Петера. И он не зря старался. Бабушка все чаще говорила, что теперь ночами ничего у них больше не стучит и что давно уже она так сладко не спала. И она всегда будет помнить доброе дело Горного Дяди и молить за него Господа Бога.
Глава V. ВИЗИТЫ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
Быстро пролетела зима, и еще быстрее миновало лето. И вот близится к концу еще одна зима. Хайди все это время жила весело и радостно, как птичка небесная, с каждым днем все более радуясь приближению весны, когда в елях зашумит теплый фён и сдует снег. А там уж ясное солнышко выманит из земли синие и желтые цветы, и опять настанут счастливые дни на пастбище. Для Хайди ничего лучше во всем свете не было.
Девочке шел уже восьмой год. Она очень многому научилась у деда. Например, обращаться с козами она теперь умела не хуже, чем он, Лебедка с Медведкой бегали за девочкой как верные собачонки и громко блеяли от радости, едва заслышат ее голос. Этой зимою Петер дважды передавал Горному Дяде слова школьного учителя из Деревеньки, который настаивал, чтобы старик отдал внучку в школу. Возраст, мол, давно уже позволяет, ей следовало бы еще в прошлом году пойти учиться.
И оба раза Горный Дядя велел передать учителю, что ежели тому от него что-то нужно, то он всегда дома, к его услугам, но ребенка он в школу не пошлет. Петер все передавал слово в слово.
Когда мартовское солнце растопило снег на склонах и из земли тут и там проклюнулись белые подснежники, а ели за домом сбросили свой снежный груз и ветви могли опять весело качаться на ветру, Хайди упоенно носилась взад и вперед, не зная устали. От дверей хижины к хлеву, от хлева до ели, потом опять в хижину, к деду, чтобы доложить, как все обстоит на дворе. Потом тут же бежала обратно. Она никак не могла дождаться, когда же снова все зазеленеет и настанет наконец лето с травой и цветами.
