Нина Грёнтведт - Первый поцелуй
Английский (English)
— Come along, girls, — кричит мама и садится в машину, она повезет нас с Хелле на занятия парусным спортом.
(К этому у меня есть два комментария: 1. ДА! Мы с Хелле начинаем сегодня заниматься в яхт-клубе!!! 2. По-моему, ты даже представить себе не можешь, как меня бесит, когда мама говорит «come along»! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!)
Мама с папой раньше жили в Англии, когда им было двадцать. Они учились там в одном университете. И в этом университете они встретились и влюбились друг в друга. Но мама влюбилась там не только в папу. Нет, она влюбилась во всю АНГЛИЮ (в страну то есть). Мама все время рассказывает, как она жила в Англии. Она просто ОБОЖАЕТ Англию и все английское. Чай с молоком и сахаром («Телтей», например. Мне кажется, он жутко невкусный. Хорошо, есть обычный норвежский чай. «Эрл Грей», например, или фруктовый). А еще мама обожает английский пирог пай (ненавижу его корочки, они такие сухие и противные!) и эти маленькие сосиски, мягкие и сырые внутри, пока их не поджаришь.
(Какой в них смысл? Наши сосиски намного лучше, их удобно есть в булочке и можно есть сырыми, не варя и не жаря!) А еще рыба с жареной картошкой (это, кстати, довольно вкусно). И еще чипсы, такие острые от соли и уксуса, что во рту горит. (Хотя к этому постепенно привыкаешь, это даже вкусно. Или и вкусно и противно одновременно.) И еще язык. Английский.
Мне кажется, мама хотела бы быть англичанкой. Ей вдруг вздумалось помочь нам с Эрлендом учить английский, будто бы это наш второй родной язык (хотя это не так!), и она начала говорить с нами по-английски все время. (И еще папу на это подговорила.) И это меня чудовищно бесит! Мама, например, хочет, чтобы мы говорили по-английски за столом. Но я отказываюсь. Это просто ТУПО! Так что она, и папа, и Эрленд могут без меня обойтись. «Pass the potatoes», — говорит Эрленд с идиотским, преувеличенным акцентом, который совсем не похож на английский, мама смотрит на нее, и Эрленд говорит «пли-и-и-и-и-из», и тут мама начинает со своими правилами, как важно говорить «please» и «thank you» в Англии. Они там такие вежливые, говорит мама. Куда вежливее нас в Норвегии, конечно же. Так переезжай в Англию, если там так здорово! — думаю я.
Оптимист
— Мы научимся обалденно плавать на яхте! — говорю я Хелле.
Мы стоим на парковке после первого занятия и ждем папу, он должен нас забрать.
— Да, — говорит Хелле. — Просто суперски!
— А этот Кристиан, — говорю я.
— Да, восторг, — говорит Хелле.
— Просто знайка-всезнайка, — говорю я.
— Да, — говорит Хелле, — он все время лезет во ВСЕ!
— И даже руки не поднимает, — добавляю я, — точнее, поднимает, но отвечает, не дождавшись, когда его спросят!
— Это жутко бесит, — говорит Хелле.
— И вообще, он наглый, — добавляю я.
Не удивительно, что мы с Хелле — лучшие подружки. Потому что нам нравятся одни и те же вещи. И мы всегда во всем сходимся. Например, в том что нам нравится парусный спорт и что Кристиан нас бесит.
Тут подъезжает папа, разворачивается и останавливается прямо рядом с нами, и мы запрыгиваем на заднее сиденье.
— Интересно было? — спрашивает папа.
— Да! — отвечаем мы хором и рассказываем папе, чему мы научились, перебивая друг друга.
Мы уже суперкруты, а мы еще даже никуда не выплывали!
— Заедем к твоим, расскажем все Лисбет и Стиану? — спрашиваю я Хелле.
— Да! — отвечает Хелле, и, как только папа паркуется у нашего дома, мы выпрыгиваем из машины и бежим по Крокклейве к Хелле.
— Ужин через пять минут, Ода! — кричит папа мне вслед.
— О’ке-е-е-ей! — кричу я в ответ.
— Мама-а-а-а-а-а-а! Стиа-а-а-ан! — зовет Хелле, как только мы входим.
Лисбет выходит, улыбаясь, из кабинета, спрашивает, понравилось ли нам, и хочет послушать про занятия.
— Для начала, они называются не просто яхты, — говорит Хелле.
— Нет, они называются «ял „Оптимист“», — говорю я.
— Или просто «Оптимист», — говорит Хелле.
— Хотя раньше говорили просто «ял», — добавляю я.
— Но это неправильно, — говорит Хелле.
(Одна из нас начинает предложение, а вторая — заканчивает. Это получается само собой. Потому что мы — лучшие подружки.)
— Да, и во-вторых, — говорю я, — в «Оптимисте» могут находиться максимум двое.
А Хелле продолжает:
— Но вообще-то они рассчитаны на одного.
— Ага, — говорит Лисбет и улыбается заинтересованно. — Так вы уже плавали?
— Нет, — отвечаем мы с Хелле хором, и Хелле говорит: — Мы еще не плавали, сегодня была только теория. И еще будет несколько занятий.
Тут в гостиную входит Стиан, как раз когда я говорю:
— Это значит, мы будем на суше, будем изучать технику, и кучу правил, и разные узлы, и как устроена яхта, как ею управлять, только в теории. (И я очень довольна собой, потому что, по-моему, это звучит очень умно.)
Стиан смотрит на нас.
— Хорошие занятия? — спрашивает он.
— Да, обалденные! — отвечаю я. — Занятия будут идти всю весну, а потом и осенью даже. Мы будем суперскими яхтсменами! И еще там был бесячий парень Кристиан, который отвечал на все вопросы, хотя мы тоже знали ответы, и…
Я несу какую-то чушь? Не знаю. Меня это не волнует, потому что Стиан слушает, и улыбается мне, и говорит: «Круто» — и идет на кухню.
И пять минут наверняка уже прошли, мне надо домой ужинать.
— Завтра будем вместе? — спрашиваю я Хелле.
— Конечно, — отвечает она, и мы говорим «пока», и я лечу домой.
Дорогой дневник,
я большой ОПТИМИСТ, что касается Стиана. Он улыбался мне сегодня после занятий и считает, что это КРУТО, что я учусь управлять яхтой. Я тоже так считаю. Это значит, что мы друг другу отлично подходим, раз у нас одинаковые интересы.
Вот наши со Стианом общие интересы:А) Мы оба УЖАСНО любим музыку.
Б) Мы оба хорошо рисуем.
(Стиан ОБАЛДЕННО рисует!)
В) Стиану нравится играть на гитаре, а мне нравится слушать, как Стиан играет.
(Я обычно слушаю из Хеллиной комнаты.)
Г) Мы обожаем качаться на тарзанке.
Д) Мы оба считаем, что парусный спорт — это круто.
Р. S. Не знаю, почему мы с Хелле такие страшно возбужденные после занятий сегодня, у нас же была только теория, мы даже еще не плавали. Но это было круто. Я имею в виду, круто, что нам было весело. Жду не дождусь следующего занятия и когда мы наконец-то по-настоящему поплывем!
Сладкие-румяные пекла мне пироги
Ах, как КРУТО, что папа дома! Честно. Потому что теперь он начал печь! И печет так МНОГО! То есть чем-то же ему надо заняться, если он сидит дома и болтается целый день. А мама очень довольна и гордится мужем.
— Папа что-то печет? — спросила Эрленд, когда это случилось в первый раз, с таким же удивленным и восторженным видом, как мама.
— Но ты же никогда раньше ничего не пек! — сказала я с легким недоверием.
— Почему? Пек, — ответила мама, — папа однажды испек бисквит. Правда, Одд Арильд?
Мама посмотрела на папу, улыбнулась и подмигнула ему.
— Бисквит? — переспросила Эрленд.
— Да, торт, — ответила мама.
— Правда? — спросила я. — Когда?
— А, много лет назад, — ответила мама и как-то мечтательно посмотрела на папу.
А папа был немного растерян и горд одновременно (если так можно говорить про своего отца). И мама продолжила:
— Бисквит у папы так удался, что мы его даже сфотографировали. А больше он ничего не пек.
И мама засмеялась. Папа улыбнулся, пожал плечами и сказал:
— Иногда правильно остановиться на самой вершине.
— А у тебя есть фотка папы с тортом? — спросила я.
— Конечно! — ответил папа.
— А-а-а-а-а-а, можно посмотреть? — попросила Эрленд.
Но папа был занят тестом, так что в гостиную пошла мама и принесла старый фотоальбом с полки, и мы увидели фотку папы, прямо светящегося от гордости, с тортом на столе. Папа, кстати, выглядит очень и очень странно на этой фотке. Он, конечно, похож на папу, только куда страннее. Мама тоже странная на всех фотках в альбоме, кстати. Они выглядят как-то старше, чем сейчас, хотя были В ДВА раза моложе! Не понимаю.
Мама, я и Эрленд сидели за столом на кухне и смотрели фотографии, и мы с сестрой смеялись над мамой и папой до нашего рождения, а папа тем временем закончил делать тесто. А нам с Эрлендом дали облизать миску — тесто было жутко вкусное.
А теперь папа уже много раз выпекал то же самое. И всегда получалось одинаково вкусно! И это не бисквит. Папа все время печет банановый хлеб тетушки Маргреты. Он так доволен, что у него хорошо получается, что печет только банановый хлеб ВСЕ время. И совсем не хочет пробовать ничего другого. Но мне и так хорошо. Потому что банановый хлеб тетушки Маргреты УЖАСНО ВКУСНЫЙ!!! Тетушка Маргрета — это сестра папиной бабушки, кажется, и папа говорит, что рецепт сохраняли в семье из поколения в поколение. «Никто не пек банановый хлеб лучше тетушки Маргреты, — говорит папа. И добавляет: — До меня, наверно».
