Собрание сочинений Яна Ларри. Том третий - Ларри Ян Леопольдович
Никешка из сучьев и жердей сколотил топчаны и поставил их к стенам. Ребята притащили хвою, которую положили на топчаны вместо матрацев. Эти постели покрыли армяками. Рябцов усыпал пол чистым озерным песком, а Миша Бондарь приколотил к стенке портрет какого-то человека в очках и с бородкой.
— Кто это, Маркс, что ли? — поинтересовался Кузя.
— Ну, Маркс! Сказал тоже. У Маркса борода будет погуще, и сам он костью пошире опять же…
— Кто ж это такой будет? — задумчиво протянул Никешка, рассматривая портрет.
— Да я и сам не знаю, — сознался Бондарь. — Тут это у кулака одного случилось служить. Ну, проработал, стало быть, у него два месяца и того… начал просить, чтобы договор заключить. Просил я его честью, а он шум-скандал устроил. Короче говоря, выгнал меня взашей, а заместо платы вот этот портрет кинул в лицо. Плюю, грит, на все законы ваши и ногой на портрет наступил. Вот, грит, жалуйся ступай! Ну конечно, подобрал я этот патретик и ушел.
— В суд бы надо подать!
— Это безусловно. Председатель того совета тоже советовал мне судиться, да только до городу надо ехать 70 верстов. Подумал я, подумал, да и плюнул.
— Дела-а-а! — покачал головой Юся. — И однако, может быть, с какой-нибудь гидры снято?
— Раз кулак ногами топтал патрет, должно быть, с хорошего человека сделан рисунок, — рассудил резонно Никешка.
Так появился на стене первого жилища коммунщиков портрет, который впоследствии чуть было не устроил им крупную неприятность. Если бы знали батраки, чей портрет глядит на них со стены, они, конечно, выбросили бы его вон, втоптали бы в грязь ногами. Однако никто из них не знал других портретов, кроме Маркса и Ленина, поэтому на стене остался висеть портрет незнакомца, который посматривал на батраков колючими, змеиными глазами.
На другой день Юся Каменный стоял на берегу озера, внимательно его осматривая и наблюдая за его ровной поверхностью. Внимание Юси привлекал небольшой зеленый островок с двумя чахлыми березами посередине. Островок был отделен от берега проливчиком, шириною в пять-шесть метров. У берега было неглубоко. С берега можно было видеть дно, покрытое мелкой галькой.
— О чем задумался, детина? — хлопнул Юсю по плечу Рябцев.
— Насчет островка, — сказал Юся, — думаю, хорошо бы кроликов определить туда. Сегодня утром засыпали мы корм кроликам, так ходы заприметили под плетнем, а кое-где и плетень прогрызен слегка… Думаю, улепетнут наши кролики, ежели мы их в загоне держать будем.
— Стало быть, на остров хочешь переправить их?
— А плохо разве?
Предложение Юси сообщили всем. Против этого предложения не раздалось ни одного голоса. Особенно горячо поддержали Юсю ребята, которые уже два дня с беспокойством наблюдали за кроликами, пытающимися удрать из загона.
До полдня приготовляли кроликам новое жилье. На самом высоком месте островка поставили клетки, вокруг клеток понатыкали веток с таким расчетом, чтобы они давали тень. Потом в корзинах перетащили кроликов на островок и выпустили их на волю.
Перед обедом купались. Никешка на потеху ребят делал в воде «свечки», плыл «пароходом», изображал лешего и, весело отряхиваясь, хохотал:
— Жрать нечего, да жить весело! Эх, ходи-крути!
Ели уху и кулеш, после чего курильщики забрались на топчаны и, покуривая цигарки и трубки, смотрели вверх, на просвечивающееся сквозь решетчатый потолок голубое небо.
— От того казак и гладок, что поел да на бок, — шутил Никешка, потягивая трубочку.
— Пожди, — засмеялся Миша Бондарь, — это завсегда так на новоселье-то. Федоров приедет, посмотрим, чего запоешь.
— А что — Федоров? Земли ить не привезет в кармане.
— А кролики? Гуси?
— Э, за ними небольшой уход потребуется… Землицы бы! Землица она бы задала работы…
Однажды вечером, когда все сидели у костра, переворачивая в горячей золе картошку, на озере уныло запели уключины и под веслами заплескалась вода.
— Кто бы это мог в такой час?
Ребята вскочили с мест.
— Наша лодка, — сказал Мишка, всматриваясь в темноту, — вроде бы батька едет.
— Ну, гляди теперь, ребята, в оба! — постращал Никешка. — Отец-то, чать, драть вас едет…
Все с любопытством глядели на батьку Мишки и Кости, который, стоя в лодке, быстро гнал ее одним веслом к берегу.
— Здравствуйте, — сказал батька, выскакивая из лодки.
— Здравствуй, коли не шутишь!
— Присаживайся, гостем будешь!
— Шинпанским угостили бы, да ключ от погреба за роялю упал.
Все захохотали.
— Ох, вострый этот Никешка! Мертвого рассмешит!
Батька смеялся до слез. А потом вытер корявым пальцем слезинки с глаз и сказал:
— Кулачье-то наше с ума спятило.
— А что?
— Да разошлись-то вы все… Время — самый посев, а тут такое дело… Беда! Федорову грозятся ребра поломать… Силантий седни жену в соседнюю деревню послал, чтоб, значит, батрака нанять, а сам в поле поехал.
— Силантий?
— Ну ж, занятная штука…
— А вы что ж, — осмотрелся по сторонам батька, — и шалаши здесь построили? Не у Федорова разве будете жить?
— Ни… Негде там всем… Это одно, а другое то, что здесь будет все наше обзаведение, да и земля — вот она… Под боком лежит…
— Федоров свою избу под чего-то такое нужное хочет приспособить…
— Сушильню там сделаем…
— Однако, — неодобрительно покачал головой батька, — а вы что ж: лежите да покуриваете?
— А ты присоединяйся к нам, ложись рядышком, — засмеялся Никешка.
— Шуткует он, — сказал Кузя, — с кроликами возились да обедали сейчас. Вот и отдыхаем!
— Ну, ну!
Батька поглядел на ребят:
— Ева, какие енералы!..
— А тебе что, жалко? — вступился Никешка за ребят. — Пущай себе живут на свежем воздухе… Буржуи деньги за это платят, а мы их бесплатно пользуем воздухом.
Все засмеялись.
— Ну, вострый черт!
— Ох, уж этот Никешка. Язык у него, будто шило, так и колет, так и колет.
Батька ухмыльнулся:
— Весело живете!
— Капиталов нет, сторожить нечего, оттого и веселы! — сказал Юся.
— Ну-ну!
— Это верно! — подхватил Никешка. — У нашего брата такая уже планида. Веселись себе да поменьше думай.
— Ой ли? — снова усмехнулся батька. — Стало быть, и за дело взялись ради смеха?
— Слушай ты его! — рассердился Кузя. — Он тебе наговорит.
Батька сидел посмеиваясь, а потом приподнялся с земли, вынул из кармана примятое письмо и подал его Мишке.
— Из городу привезли!
Письмо было вскрыто.
— Думали с матерью, деньги в нем, а тут каракули-маракули. Соседу хотели дать прочесть, да ить ты сам грамотный. Читай-ка.
Мишка развернул письмо и, спотыкаясь на каждом слове, прочитал:
Дорогие товарищи, Миша и Костя!
Наш папа жил в вашей деревне летом и рассказывал, как вы живете и как нет у вас даже пионерского отряда. Об этом мы узнали недавно, потому что лето мы провели в лагерях, а всю осень и зиму наш папа был в командировке. Очень жалеем, что не могли узнать об этом раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Напишите нам, как вы живете и какие есть у вас книжки и есть ли пионерский отряд и комсомольцы. Как работает ваш радиоприемник…
— О! — вспомнил Мишка. — Радио-то сюда перетащить надо…
— Да ты читай, — сказал батька, — посмотри, нет ли чего насчет денег. Может, деньги обещают прислать…
— За что? — удивился Мишка.
— А так просто! Теперь, говорят, в городе страсть сколько этих чудаков.
Мишка посмотрел на письмо и сказал:
— Нет. Про деньги ничего тут не написано.
— А-а! — разочарованно протянул батька. — Ну, тогда я пошел… А вы домой не очень торопитесь… На картошке сидим.
Батька ушел. Мишка собрал ребят и прочитал им письмо. Подумав немного, ребята сообща написали такой ответ:
Дорогие товарищи, Кир и Владик!
Письмо мы ваше получили и все находимся в добром здоровий, чего и вам желаем. А еще кланяются вам Катька, еще кланяется Пашка, Семка, Коська и я, и еще кланяется Васька и Петька.
Пионеров у нас тут нет и комсомольцев нет. Один мордобой по праздникам бывает. И еще сообщаем, что мы очень здорово голодали в эту зиму. Власть нам помогла хлебом, но сейчас уже съели. А мы теперь сделали артель. К Федорову, который с нами разводит кроликов и гусей, собрались батраки, и он всем объяснил, как через артель можно дойти до такой жизни, где люди живут в дворцах и все чистые и на обед завсегда щи с мясом, а каша обязательно с маслом, и у всех есть сапоги и штаны. Многие не верили, что может быть такая прекрасная жизнь, и остались у своих кулаков, но шестеро живут теперь артельно. Сейчас мы разводим кроликов и гусей, и ничего у нас еще нет, кроме шалаша, а на обед кулеш и рыба. Но вы не думайте худого про нас. Если нет у нас сейчас ничего, так это с того, что мы еще и работать не начали. Насчет книжек хорошо бы такую, где большими буквами описано, как ходить за кроликами и за гусями, чтобы давали они больше пользы.
