Герман Матвеев - Первая весна
— А ты умеешь?
— Что за вопрос! Конечно, умею. Ты послушай…
— Нет, ты послушай!
— Подожди, Света… Ваня, скажи, есть у вас в колхозе садоводы? — спросил Серёжа и, видя, что тот медлит с ответом, обратился к Зине: — Скажи, Зина, есть у вас садоводы?
— Нет, — неуверенно ответила Зина.
— Ну, вот видишь! — обрадовался Серёжа. — Садоводов у них нет, — значит, мы должны помочь, научить ребят…
— Скажите, какой учитель нашёлся! Тебя никто и слушать не будет. Степан Владимирович что́ говорил? — горячилась Светлана.
— Я не про это… — продолжал спорить Серёжа, — Ты хочешь пшеницу, овёс, а я хочу ягоды и сад. Давай лучше спросим Ваню.
— Послушай, Ваня… — сейчас же начала Светлана.
— Нет, подожди! — перебил её Серёжа, — Я скажу!
— А почему ты?
— Потому что это моя идея… Это я предложил!
— И вовсе не ты, а Степан Владимирович.
— Ничего подобного.
— А не всё ли равно, Серёжа! Ты какой-то индивидуалист. Я да я!
Это подействовало. Повидимому, упрёк девочки попал „не в бровь, а в глаз“.
— Пожалуйста, говори, — с обидой сказал он, пожав плечами.
— Ваня, что нужнее сейчас колхозу: зерновые культуры или плодово-ягодные? Мы хотим вырастить здесь ценный семенной материал и передать колхозу. С чего нам начинать?
— С картошки, — ответил Ваня.
Лица мичуринцев мгновенно вытянулись, и глаза от удивления расширились, словно Ваня предложил разводить им что-то необычайное, вроде кактусов или бамбука.
— К примеру, мы затем и приехали в Ленинград, — продолжал Ваня. — Нашему колхозу надо достать особую картошку… противораковую.
— Ракоустойчивую, — поправила Светлана.
— Да. И размножить. Нам колхоз и школа поручили…
— Всё! Кончено! — радостно воскликнул Серёжа и даже встал. — Так и делаем! Согласна, Света?
Девочка не могла так быстро переключиться и молчала.
— Мы у Степана Владимировича достанем всяких сортов и в два счёта размножим!
— Всяких не надо, — возразил Ваня. — Надо два сорта, скороспелку и какую-то другую… чтобы урожайная и вкусная. И надо, чтобы они разного цвета были, чтобы не смешивались. Белую и розовую…
— Правильно! — согласился Серёжа. — Давно бы надо у Вани спросить! А то спорим, спорим! Молодец, Ваня! — похлопав его по плечу, покровительственно заключил Серёжа.
— Подожди, Серёжа, — задумчиво остановила его Светлана. — Конечно, он лучше нас знает, что́ надо колхозу. Смешно предлагать арбузы, когда нужна картошка…
— Арбузы? — удивился Серёжа. — Я не предлагал арбузов. Что ты выдумала!
— Это я сказала к примеру. Хорошо, я согласна. Давай займёмся картошкой. Будем размножать ускоренным способом. Это интересно… А с чего начинать?
— Начинать надо со Степана Владимировича. Поехали к нему домой! Я знаю адрес! — предложил Серёжа.
— Ну, вот ещё что! Он же устал, отдыхает, а мы явимся без приглашения.
— Ну и что? Он хороший, не рассердится!
— Мало ли что хороший. Нет, я не поеду!
— Он велел завтра с утра приходить, — сказала Зина.
— К нему? — спросила Светлана.
— В ВИР, — подсказал Костя, думая, что ребята забыли название института.
— Тем лучше! — обрадовался Серёжа. — Мы тоже придём для консультации и попросим клубней. Согласна, Света?
Девочка подумала и кивнула головой.
— Пойдём. Завтра я свободна.
9. Посадочный материал
Захватив мешок под картофель, ребята, как и условились накануне, отправились в ВИР. Серёжа Потёмкин был уже там и встретил их, как старых друзей. Сообщил, что Степан Владимирович занят и придётся немного подождать, и что Светлана опаздывает. Он поминутно выходил на лестницу встречать её и каждый раз возвращался с какой-нибудь новой идеей или предложением.
— А знаете, что́ я думаю? Надо через „Ленинские искры“ и через „Пионерскую правду“ передать наш опыт другим мичуринским кружкам. Каждую неделю давать подробную сводку…
Ваня и Зина соглашались, хотя и не знали, о каком опыте он говорит. Ведь никакого опыта еще не было.
— А что если вызвать на соревнование другие кружки? Других городов? — предлагал Серёжа через несколько минут, вернувшись из коридора. — Можно по радио перекличку устроить. Ну, что она не идёт? Отлично знает, что её никто ждать не будет. Безобразие! — ворчал он и снова выходил в коридор.
— Вот какой непоседа! Терпения нисколько нет! — сказал Ваня.
Ему нравился Серёжа, но немного раздражала эта особенность мальчика недодумывать и недосказывать до конца хорошие мысли.
— Ваня, мы будем вести научные дневники. Надо записывать решительно всё! И вообще будем переписываться. Хорошо? — сказал Серёжа.
— Давай…
— Вообще это очень интересная идея! Я вчера говорил папе, он одобрил. Говорит, что из этого может выйти полезное дело. Будем дружить! Ты согласен?
— Согласен.
— Ну что это такое? Уже половина двенадцатого, а она всё не идёт! Безобразие! — возмутился Серёжа и снова вышел в коридор.
Наконец пришла взволнованная Светлана. Она сильно запыхалась, но, взглянув на часы, успокоилась и остановила Серёжу, который упрекал её за опоздание:
— Сейчас тридцать пять минут двенадцатого. На пять минут опоздала. Подумаешь!
— Всякое опоздание есть разгильдяйство, неуважение к другим людям, — горячился Серёжа. — Да, да, не спорь, пожалуйста. Приучаться к точности нужно с детства. Если ты дала слово, нужно его держать. Ну-ка, опоздай на пять минут к поезду! Правда, Ваня?
Ваня внимательно посмотрел на раскрасневшуюся от быстрой ходьбы Светлану, потом на Серёжу и кивнул головой.
— Правда, только ты зря. Она же не отговаривается, — сказал он таким спокойным тоном, что сразу охладил Серёжу.
Пришёл Степан Владимирович и пригласил всех к себе.
Комната походила на лабораторию: большой вытяжной шкаф со стеклянными стенками, много неизвестных приборов на столах, аптечные весы.
— Рассаживайтесь кому где нравится, — сказал он и, когда ребята уселись, продолжал: — Вопрос достаточно ясен, народ вы грамотный и, следовательно, сразу приступим к делу. Без предисловий. Какая земля в вашем колхозе… Ваня? Кажется, так?
— Да, Ваня Рябинин, — подтвердил Серёжа.
— Земля у нас обыкновенная. Есть глина, есть песок, — сказал Ваня. — Там, где картошку сажают, там ничего… рыхлая, песчаная.
— Я спрашиваю о земле потому, что различные сорта картофеля ведут себя по-разному… и это зависит от земли. Наметил я для вас два сорта. Вот хороший сорт — называется „Камераз“…
При этих словах Степан Владимирович достал из ящика стола несколько неправильно-округлых белых клубней и положил перед юннатами.
— Сорт наш, отечественный; назван он по имени советского учёного Камераза. Урожайный, вкусный и ракоустойчивый. Сорт молодой, выведен недавно, и ваша задача — быстро его размножить…
Из другого ящика стола он достал клубни овальной формы, красноватого цвета.
— А это „северная роза“. Сорт скороспелый. По имеющимся у нас сведениям и наблюдениям, тоже хороший, обещающий сорт. Спутать их трудно. Видите, „Камераз“ — белый, круглый, а „северная роза“ — продолговатый, красноватый, вернее розовый. Вас четверо. Вот вам четыре клубня одного сорта и четыре клубня другого. Ваша задача — вырастить в этом году из каждого клубня по тонне картофеля. Итого — восемь тонн. Это будет мировой рекорд!
— Ну, что вы, Степан Владимирович! — протянул Серёжа. — Это невозможно!
— Вполне возможно! — с улыбкой возразил учёный. — Ну, если не тонну, то половину. Тоже будет неплохо. А если даже выйдет на штуку килограммов по двести, то и это будет замечательно! Но, конечно, придётся поработать. Крепко поработать.
Ребята с недоумением переглянулись. Судя по всему, Степан Владимирович не шутил, но как можно было поверить в такие невероятные цифры: из одной картофелины в один год вырастить урожай в тысячу килограммов!
— Я вижу, что вчера вы плохо меня слушали, — сказал учёный, с улыбкой наблюдая за растерявшимися ребятами. — Ваня, ты понял, о чём я говорил вчера?
— Я понял… Я всё понял… только думал, килограммов двадцать, от силы тридцать, — ответил мальчик.
— Ну, это пустяк! Такой урожай шутя получишь. А ты постарайся рекорд побить. Ускоренным размножением занимались многие, но никто еще не ставил таких смелых задач. Покажи, на что ты способен и на что способен картофель!
Ване льстило, что Степан Владимирович обращается к нему, и он с довольной улыбкой ответил:
— Надо постараться.
— Вот, вот. Я в тебя верю; Сергей — непоседа, он до конца не дотянет, ему надоест, если Светлана не поможет… Подругу твою я мало знаю… — взглянув на Зину, сказал он.