Владимир Машков - Последний день матриархата
Я стянул примочку с носа и сел.
– Ты знаешь, я, пожалуй, пойду. Хорошего понемножку.
– Как видишь, я ни в чьей помощи не нуждаюсь, – гордо сказала Наташа и водрузила на мой побитый нос очки.
– Вижу, – я встал на ноги и снова оглядел комнату. Теперь я понял, чего мне здесь недоставало – книг. Лишь пяток учебников ютилось на маленькой полке между эспандером и теннисными ракетками. Нет никаких сомнений, это комната ее братца, тут Наташа жить не может.
– Сам дойдешь или тебе помощь нужна? – Наташа вновь стала прежней – ехидной и задиристой. Стоило мне подумать о ее братце, как его дух тут же вселился в Наташу.
– Я сам, – я протянул Наташе руку, – спасибо за приятно проведенное время.
Наташа крепко, по-мальчишески пожала мне руку, но я сдержался и не ойкнул.
Я собрал всю силу воли и побрел к выходу.
– Снега приложи, а то нос опухнет, – посоветовала на прощанье Наташа.
К моему удивлению, силы воли у меня оказалось достаточно, чтобы спуститься по лестнице и добраться до нашей квартиры.
Дверь мне отворил папа и застыл, как в немой сцене из «Ревизора».
– Папа, я жив и здоров, – объявил я с порога. – И если можно, без вопросов.
– Как это без вопросов? – прорвало папу. – На тебе лица нет. Ты похож на тень отца Гамлета из одноименной трагедии. А кровь на рубахе? Кир, ради всего святого, что случилось?
Я опустил глаза и увидел на рубашке темное пятно. Меня зашатало, и я вынужден был приземлиться в кресло.
Для папы это было сигналом. Он заметался по комнате, заламывая на ходу руки.
– Кир, скажи мне, кто тебя так? Я отомщу твоему обидчику, я расправлюсь с этим негодяем, от него останется мокрое место.
Я хотел сказать, что сам расправлюсь со своим обидчиком, но вместо слов у меня вырвался стон.
Папа прекратил бессмысленную беготню по комнате и кинулся к телефону, лихорадочно набрал номер.
– Скорая? Почему квартира? Мне нужна скорая?
– Папа, – позвал я.
– Кирюша, я здесь, – папа опустился на колени подле моего кресла.
– Папа, что ты собираешься мне подарить на день рождения?
– Но, Кир, я хотел сделать тебе сюрприз.
– Папа, не надо сюрпризов, подари мне боксерские перчатки, – попросил я.
– Что???
– Боксерские перчатки, – повторил я и закрыл глаза.
Я не видел, каким было лицо у моего папы в это мгновение, но я могу себе представить – мой папа был в нокауте.
От ворот поворот
К утру мой нос распух и выдал меня с головой.
Первой его узрела мама. Утром она газет не читала и потому могла меня разглядеть. Естественно, что вчера вечером мама ничего не заметила.
– Что у тебя с носом? – озабоченно спросила мама.
Я шмыгнул носом и застенчиво соврал:
– Наверное, простыл.
Поскольку я никогда не лгал маме, она сразу мне поверила и стала маленькими глотками пить кофе. Общение с Наташей явно пошло мне на пользу – я становился мальчишкой. Кстати, мальчишки при первой возможности пропускают уроки в школе. Может, и мне попробовать?
– Мам, – я еще старательнее пошмыгал носом, – может, не стоит рисковать, и я денек посижу дома. Весной такая неустойчивая погода. А я все-таки простужен.
Мама поцеловала мне лоб:
– Температуры нет, собирайся без разговоров в школу.
Мама оделась и ушла на работу. А папа еще спал. Вчера в театре была премьера, а потом обсуждение спектакля, и папа вернулся поздно. Конечно, папу я б уговорил в два счета, тем более что он был свидетелем моего ранения, но я пожалел его будить и пошел в школу.
Чтобы взять и просто так не пойти в школу, мне и в голову не пришло. Нет, все-таки тогда я еще не был настоящим мальчишкой.
В школе мой опухший нос первой заметила Наташа и сама подошла ко мне.
– Надо было снег приложить – я же тебя предупреждала.
– Ничего – до свадьбы заживет, – лихо ответил я, польщенный, что Наташа сама ищет со мной встречи.
Благодаря своему носу я стал популярным. Каждый считал долгом подойти ко мне и осведомиться, почему мой нос так неожиданно увеличился. Странно, почему беда вызывает такой прилив веселья?
Мне уже надоело отбиваться от жалких потуг на юмор, как ко мне приблизилась Лялька.
– О чем вы шептались с Наташенькой.
Кроме Наташи, Лялька сейчас ничего на свете не видела и даже проглядела мой нос. Я был ей благодарен за чуткость и выложил всю правду.
– Мне классная поручила взять шефство над Наташей.
– Это прекрасно, – обрадовалась Лялька. – Если тебе понадобится моя помощь, можешь всегда рассчитывать на меня.
– Спасибо, – я был тронут словами Ляльки. – Как ты себя чувствуешь?
– Еще не совсем оправилась, – ответила Лялька.
После вчерашнего происшествия на румяной Лялькиной мордочке появилась бледность, но это пошло ей на пользу. Непостоянные мальчишки вновь переметнулись на сторону Ляльки и каждую переменку увивались вокруг нее. Все, кроме нас с Саней. Саню просто нельзя было вообразить увивающимся, а я увивался вокруг Наташи.
Саня тоже заметил мой распухший нос. Мой друг оглядел его со всех сторон:
– Профессиональная работа, – оценил Саня и деловито добавил: – С кем надо расплатиться?
– Спасибо, не надо, – невнятно пробормотал я, чем несказанно удивил Саню, всегда готового за меня заступиться.
Классная покосилась на мой нос, но спросила о деле:
– Был у Наташи?
– Был.
– Молодец Кирилл, – похвалила меня Калерия Васильевна. – Я всегда знала, что ты не подведешь. И каковы успехи?
– Мы провели с ней дискуссию, так сказать, обмен взглядов, – я показал руками, что обмен был весьма оживленным.
– Отлично, – заметила классная. – А результаты?
Как математичке, Калерии Васильевне было мало общих фраз. Ей нужен был четкий ответ, как в задачнике.
– Пока перевес на ее стороне, – я задумчиво почесал нос.
– Продолжай в том же духе, – подбодрила меня классная. – Я не сомневаюсь в успехе.
В том же духе мне, честно говоря, продолжать не хотелось, но и отступать я был не намерен.
– А что у тебя с носом? – все-таки спросила классная.
– Простыл, – я не стал вдаваться в подробности.
Мой ответ удовлетворил любопытство Калерии Васильевны, которая, как и моя мама, кстати, тоже представительница точных наук, превыше всего ценила краткость и ясность.
Дома папа многозначительно посмотрел на мой нос, но от вопросов удержался. Зная папин темперамент, я оценил, чего это ему стоило.
Пообедав, я рассыпался в похвалах папиному новому блюду, но папа молча ждал, когда я расскажу ему о вчерашнем происшествии.
От объяснений с папой я не мог отвертеться – факты, как говорится, были на лице.
Мой рассказ о том, как трогательно меня встретила Наташа, привел папу в восхищение.
– Ну и женщины пошли, – в восторге завертел папа головой. – Это что-то новенькое. А впрочем, погоди… Новое – это хорошо забытое старое. Вспомни сказки. Претенденты на руку принцессы или отгадывали три загадки, или подвергались трем испытаниям. У тебя было как раз три испытания – турник, гиря, бокс.
– И все три я бездарно провалил, – уныло произнес я.
– Утешайся тем, что жив, – философски заключил папа и, заметив недоумение на моем лице, с потешной свирепостью добавил: – В сказках неудачливым претендентам обычно отрубали голову.
– Выходит, что я неплохо отделался, – погладил я свой нос.
Мы засмеялись. Вот какой у меня папа. С ним веселым становится самое нелегкое дело.
– Ну и что ты намерен теперь предпринять? – осторожно спросил папа.
– Как что? Сейчас же пойду к ней снова, – твердо объвявил я. – Пока голова на плечах…
– Хвалю, мой сын, отступать постыдно, – папа обнял и прижал меня к широкой груди, словно провожал свое единственное чадо за тридевять земель на битву с заморскими чудищами.
Как и вчера, дверь мне отворил Наташин братец. Его хмурая физиономия не предвещала ничего хорошего. Между прочим, где Наташин братец учится? В нашей школе я вроде его не встречал. Наверное, ездит в старую школу, где они раньше учились с Наташей.
– Здравствуй, – улыбнулся я. – Наташа дома?
– Нету, – буркнул он.
Я попытался протиснуться в квартиру, но братец захлопнул перед самым моим носом, едва не прищемив его.
– А когда она придет? – крикнул я.
Я вспомнил, что Наташа сегодня незаметно улизнула из школы, и я не смог ее догнать. Наверное, где-нибудь бродит.
– Это не твое дело, – ответил брат и приоткрыл дверь, – и еще она передала, чтобы ты больше к нам не приходил. Вообще и никогда.
– Я бы хотел это услышать от самой Наташи, – неожиданно для себя я проявил упорство.
– Мало, что девчонка тебе расквасила нос? – братец показал язык и захлопнул дверь.
Вот тогда я и отступил. Как она могла ему рассказать? Этому вредному типу. Вот кого бы я с удовольствием поколотил, вот кому бы врезал как следует. Но – стоп. Он – персона нон грата, неприкосновенная личность. Он может сколько угодно изгаляться надо мной, а мне нельзя его даже пальцем тронуть, потому что он ее брат. На все его оскорбительные выпады я не могу отвечать, и даже волос не должен упасть с его головы, потому что он ее брат.
