Владимир Машков - Последний день матриархата
Эх, была не была! Дрожащей рукой я нажал на кнопку звонка. Звонок робко дзинькнул, и я поспешно, точно обжегшись, отдернул руку. В квартире послышались быстрые и решительные шаги.
Дверь отворилась. На пороге стоял мальчишка в джинсах, в рубашке с закасанными рукавами. Был он здорово похож на Наташу. Прямо как вылитый. Я и забыл, что у нее есть братец. Он мне снился, а я надеялся, что его на самом деле не существует. А он существует. Да, третий всегда лишний.
– Тебе чего? – хмыкнул братец.
– Здравствуйте, а Наташа дома? – вежливо приветствовал я братца и объяснил, что я одноклассник его сестры.
В продолжение всей моей тирады братец стоял совершенно ошеломленный и лишь вымолвил:
– Наташа?
– Ну да, твоя сестра, – терпеливо втолковывал я ему, хотя его тупость меня уже начала порядком бесить.
И с чего это я взял, что он похож на сестру? Абсолютно ничего общего. Братец мрачноватый малый, а сестра, а Наташа – самая красивая девочка в нашем дворе, в нашей школе и, конечно, во всем мире.
– Некогда мне с тобой трепаться, – я сердито поправил очки, съехавшие на кончик носа. – У меня поручение от классной.
– От Калерии? – переспросил братец.
– Да, от Калерии Васильевны.
– Ну заходи, – смилостивился наконец братец и фыркнул: – Пойду скажу сестре.
Я зашел в прихожую. Только братца мне еще недоставало. Одного отца, по-моему вполне достаточно.
В прихожую заглянула Наташа. Была она в светлом платье, очень похожем на то, в котором мне снилась.
– Привет! Так что от меня надо Калерии?
– Привет! Я могу войти? – Я отважно посмотрей ей в глаза. Действительно, куда братцу до нее! Наташа – сама доброта, а братец – одно недоразумение.
– Ну конечно, входи, садись, – пригласила меня Наташа в большую комнату. – Так что вы там с Калерией задумали?
Я сел в кресло и покосился на приоткрытую дверь, которая вела в соседнюю комнату.
Наташа перехватила мой взгляд и махнула рукой.
– Да там никого… – она осеклась, подошла и закрыла дверь.
– Ну что за тайны Мадридского двора? – произнесла Наташа с нескрываемой насмешкой. – Любите вы с классной напускать тумана.
Странное дело – сегодня ее насмешки не выводили меня из себя, я не терял самообладания. А Наташа, наоборот, бросала на меня настороженные взгляды. Ее заинтриговало, с чем я пришел.
Я нарочно тянул кота за пупок. Так любит говорить папа про тех, кто тянет время. Моему нетерпеливому папе такие люди, которые не очень ласково обращались с котом, были в высшей степени неприятны.
Я попытался начать издалека и спросил, где Наташа жила до того, как переехала в наш дом.
– Говори, зачем пришел или… – Наташа на мгновение стала похожей на своего отца, и я испугался.
– Никакой тайны нет, – протянул я, стараясь сохранить спокойствие. – Классная поручила мне взять над тобой шефство.
– Я в шефах не нуждаюсь, – как отрезала Наташа.
– Ну не шефство, – смутился я, – а просто помощь тебе оказать…
– Еще чего придумали, – вскипела Наташа, – никакой помощи мне не нужно. Я сильная, сама кому хочешь могу помочь.
Наташа поднялась, отворила дверь, ведущую в соседнюю комнату и с загадочной улыбкой поманила пальцем меня.
Я помялся, не зная, что мне делать. За той дверью явно скрывался ее братец, а видеть его и тем более общаться с ним у меня не было никакого желания.
– Не трусь, – по-своему поняла мои колебания Наташа.
– Я не трушу, – громко сказал я и на негнущихся ногах вошел вслед за Наташей в комнату. На мое счастье, ее братца здесь не было. Но дух его витал в комнате. И не только дух – во всем ощущалось его присутствие. Казалось, что он на минутку вышел из комнаты и вот-вот вернется.
Чуть ли не посредине комнаты стоял турник. На тахте валялись две пары боксерских перчаток. Стены украшали фотографии мотогонщиков, хоккеистов, боксеров. Ясно, что это комната Наташиного братца – в ней нет ничего девчоночьего.
– Ну, – ехидно подначила Наташа, – сколько ты раз подтянешься?
Разными правдами, а точнее неправдами мои родители добились того, что я был освобожден от уроков физкультуры. Поэтому я имел смутное представление о турнике. Я знал, что на нем крутят не то луну, не то солнышко и еще подтягиваются. Но сам, так сказать, собственными руками я ни раз в жизни не проделывал этого упражнения.
Я попытался дотянуться до перекладины – так, кажется, она называется? Не получилось. Я встал на цыпочки – не хватало пару сантиметров. Тогда я подпрыгнул, но руки проскочили мимо перекладины.
Я старался не глядеть на Наташу, но все равно видел, что она едва сдерживается, чтобы не покатиться со смеху.
Тогда я разбежался, подпрыгнул и – на этот раз мне повезло – уцепился за перекладину. Полдела было сделано. Остались пустяки – подтянуться.
Но – удивительная вещь. Как я ни пыжился, как я ни лез вон из кожи, мне не удалось подняться ни на миллиметр. Замечательный у меня папа, но перекормил он меня сверх всякой меры. Наконец, устав бороться с собственным весом, а заодно и с законом всемирного тяготения, я плюхнулся на пол.
– Смотри, как надо!
Наташа легко, играючи, подтянулась десять раз.
– А теперь вот это!
Она нагнулась и выкатила из-под тахты гирю.
Я глянул и обомлел – пуд, не меньше. Но я ошибся. Когда я попробовал оторвать гирю от пола, я понял, что в ней все два пуда.
Тогда я вспомнил, как поступают тяжелоатлеты – они долго и упорно глядят на штангу, и та им покоряется. Я усиленно гипнотизировал гирю, но мне удалось лишь оторвать ее от пола, и то двумя руками.
Снисходительно хмыкнув, Наташа подняла гирю пять раз правой, а потом столько же левой рукой. Потом бросила мне перчатку, и я понял, что Наташа вызывает меня на дуэль, хотя перчатка была боксерская.
– Одевай! – велела Наташа.
Она помогла мне зашнуровать перчатки, потом вооружилась сама. Наташа приняла боксерскую стойку – выставила левую руку вперед, правой прикрыла подбородок. В одно мгновение она стала удивительно похожа на своего братца – свирепое лицо, стеклянные глаза.
– Ну что ты, драться с девчонкой, – пробормотал я, – это против моих правил, это подло.
– А ты забудь, что я девочка, – воскликнула Наташа и сердито приказала: – Защищайся!
Я поспешно закрыл лицо перчатками.
– Очки сними, – протянула Наташа. – Ну где ты видел боксера в очках?
Мне не приходилось лицезреть боксера-очкарика, а потому я покорно и неловко стащил перчатками с носа очки и положил их на стол. Я обернулся к Наташе – девочка исчезла. Вместо нее на меня нацелились черные перчатки, похожие на пудовые гири.
– Защищайся! – долетел издали голос Наташи.
Во время дуэли один из соперников, тот, кто не желал проливать кровь, палил из пистолета в воздух. Так поступил и я – выставил руки вперед и закрыл глаза. Будь что будет!
Первый удар пришелся в перчатку, второй угодил прямо по носу, а третий… А третьего не было, потому что к тому времени я благополучно потерял сознание…
Очнулся я, когда на меня теплым летним дождиком полилась вода. Наташа брызнула мне в лицо, а потом помахала полотенцем. Точно так делает тренер на ринге в перерыве между раундами.
– Живой? – обрадовалась Наташа.
– Живой, – прошептал я.
Я огляделся – оказывается, я уже лежал на тахте. Надо мной склонилась Наташа. Я вижу ее ласковые, встревоженные глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – ответил я совершенно искренне. Потому что о таком только мечтать можно. Со мной рядом Наташа, она перевязывает мои раны.
– Но почему ты не защищался? – Наташа укоризненно покачала головой. – Пропустил такой легкий удар.
– Это был нокаут? – спросил я.
– Нет, у тебя из носа пошла кровь…
Я потрогал нос и ойкнул.
– Больно? – пожалела меня Наташа. – Не шевелись, я сменю тебе примочку.
Наташа оставила меня одного. Я повернул голову. Со стены на меня осуждающе смотрели настоящие мужчины – мотогонщики, боксеры, хоккеисты. Эх ты, говорили их взгляды, а еще парнем называется – девчонка уложила его на обе лопатки, а он радуется. Я показал настоящим мужчинам язык, мол, не суйте свой нос куда не надо.
В комнату вошла Наташа, положила примочку и села рядом. Если бы так продолжалось всю жизнь.
– Этому, – я показал, что боксирую, – тебя брат научил?
– Брат? – поразилась Наташа, а потом звонко расхохоталась. – Ну, конечно, брат.
Веселой я Наташу видел в первый раз, и мне она очень понравилась. Серьезной Наташа иногда напоминала своего братца. Вот же, кажется, брат и сестра, одна кровь, а до чего разные люди.
Кстати, куда он испарился? Если он сейчас сюда заглянет, то позубоскалит вволю… Надо уходить…
Я стянул примочку с носа и сел.
