Хаим Оливер - Как я стал кинозвездой
Я сидел в пятом ряду и мог разглядеть ее вблизи. Она, конечно, была старая и толстая, но глаза — точь-в-точь как у Милены и такие же пышные черные волосы и ярко-красные губы, только поет Милена в сто раз лучше.
Вот по всем этим причинам я и не стал ей ничего рассказывать о том, что было со мной в Софии, — мало ли какой она номер выкинет при ее-то взбалмошности. Я только сказал:
— Я, правда, от тебя ничего не скрываю, но сегодняшние мои приключения — страшный секрет.
Она просто испепелила меня взглядом:
— Ну и пожалуйста, не хочешь говорить — не надо. Как-нибудь обойдусь без тебя. Пошли, Кики!
И потащила его ко входу. Я крикнул:
— Э-э, вы куда это? Билеты мои. Я за них лев шестьдесят заплатил.
Кики умоляюще посмотрел на меня, но я не отступился:
— Отдавайте мои билеты!
Милена сердито топнула ногой.
— Вот это кавалеры! — воскликнула она. — Оставить даму без билета!
Меня это задело.
— Ладно, — говорю, — если хочешь, идем со мной.
— Не нужны мне твои билеты и кино не нужно! — зарычала она, как тигрица. — Я все расскажу Северине, так и знай! И Женскому царству тоже расскажу! Берегись!
Она повернулась и ушла, яростно стуча каблуками; черные как смоль волосы, от которых так хорошо пахнет мылом, развевались на ветру, точно конская грива.
Я оцепенел. Потому что угрозы Милены — не шутка: она заправляет Женским царством!.. Тем не менее я предложил Кики:
— Пошли. Говорят, потрясная картина.
Картина, может, была и потрясная, но я совершенно ее не помню, потому что смотрел на экран, а думал совсем о другом: о Софии, о драке с тамошними хулиганами и ямочках на щеках у Росицы, а также о ссоре с Миленой и о том, чем это мне угрожает. С трудом дождался конца сеанса…
На улице было еще светло. Домой идти не хотелось: мало ли что мне там готовит Лорелея…
— Ты предупредил Черного Компьютера насчет меня? — спросил я у Кики.
— Нет, — ответил он, — не успел.
— Тогда пошли к нему.
И мы пошли. Кики шагал так быстро, что я еле за ним поспевал. Дело в том, что у Кики ноги длиннющие, как говорят, от плеч, и вообще он высокий, на полголовы выше меня, и очень хорош собой. Волосы вьющиеся, как парик, голубые глаза и прямой нос, он здорово смахивает на статуи греческих богов, которые мы видели в музее. Кроме того, он жутко умный и образованный и с каждым днем становится все умнее, потому что, как я, кажется, уже говорил, страшно любознательный, любит до всего докапываться и знать то, чего еще никто не знает. Он говорит по-русски, занимается английским и дзюдо, дома у него куча книг по всяким наукам, научная фантастика и, конечно, все, что только написано о Шерлоке Холмсе. Девчонки от него без ума, а он прочел «Брак и семья», все теперь про них знает и целуется напропалую. Даже в губы… А поскольку выглядит старше своих лет, то смотрит картины, на которые до шестнадцати не пускают. Словом, второго такого, как он, у нас в классе нет.
— Что же будет? — спросил он меня, когда я вприпрыжку спешил за ним следом. — Ты как, навсегда расплевался с Миленой?
— Если не бросит свои фокусы, то, может, и навсегда… Есть и другие девчонки на свете…
— Все они одинаковые! — пренебрежительно обронил Кики.
— А какие?
— Коварные, непостоянные: сегодня вот должна была пойти в кино с тобой, а пошла со мной, завтра еще с кем-нибудь пойдет. Помнишь «Кармен», мы в зимние каникулы ходили на оперу?
— Помню, — сказал я. — Но не все такие, как Кармен. Есть очень даже постоянные.
Кики испытующе, как Шерлок Холмс, взглянул на меня.
— Слушай, уж не завелась ли у тебя другая? — спросил он.
Я залился краской до кончиков ушей.
— Да нет… — пробормотал я. — Но познакомился там с одной… знаменитость… кинозвезда… ты наверняка видел ее во многих картинах.
— Имя, фамилия? — спросил он, как настоящий детектив.
— Этого я пока не скажу.
Он презрительно хмыкнул:
— Без тебя узнаю.
Мы подошли к Берлоге.
Черный Компьютер живет позади больших, современных домов нового микрорайона. Перед его домиком небольшой сад, где растут розы, а сбоку находится его научная мастерская, иначе говоря — Берлога. Это длинная, низкая постройка со стеклянными стенами и люками на крыше, похожая, по-моему, на космическую станцию.
Кто такой Черный Компьютер? Я уже говорил вам — наш учитель по труду. Но я считаю, что он лучший в мире инженер, хотя уже довольно пожилой, ему тридцать пять лет. Семьи у него нет, он давно болен какой-то хронической болезнью, поэтому часто пропускает занятия, но мы тогда не радуемся, а расстраиваемся, потому что весь класс очень его любит.
А больше всех — я. После папы, Лорелеи и дедушки Энчо — это мой самый любимый человек на земле. Единственный, кто никогда меня не ругает, не смеется над моими оттопыренными ушами. Единственный, кто понимает меня, мои переживания, и не заставляет делать того, чего мне не хочется.
Подойдя к Берлоге, мы остановились. Из-за двери доносились звуки скрипки. Когда Черный Компьютер очень уж устает, он берется за скрипку и чаще всего играет вещь, которая называется «Лунный свет». Ее написал композитор Дебюсси. Каждый раз, когда я ее слушаю, я просто таю, как олово при двухстах тридцати двух градусах по Цельсию. Перед глазами возникает зеленый луг, голубая река и круглая серебряная луна, которая льет свет на всю планету. Одним словом — полный кайф.
Мы постучались.
И когда я переступил порог, сердце у меня бешено заколотилось. Оно всегда так колотится, когда я вхожу в Берлогу. Потому что это лучшее место на земле. Тут есть все, что мне хотелось бы иметь до конца моей жизни и даже потом: токарный станок, фрезерный, сварочные аппараты, дрели, всевозможные инструменты и приборы, радиодетали, транзисторы, всякие справочники по машиностроению, металлургии, электронике и так далее. Кроме того, Берлога набита металлоломом — тут и части от брошенных тракторов, шестеренки, редукторы, куски жести, старые механизмы от часов, гвозди, мотки проволоки…
Вы спросите, к чему весь этот хлам. Я вам отвечу: этот хлам в золотых руках Черного Компьютера превращается в богатство. Черный Компьютер — он вроде средневековых ученых-алхимиков, которые умели, например, превращать свинец в золото. И чтобы вы окончательно поняли, кто такой Черный Компьютер, знайте: нет в городе ни одной школы, где учебные пособия по физике и химии не были бы сконструированы им; нет такого аграрно-промышленного комплекса, откуда не приносили бы в Берлогу насосы для ремонта; нет завода, куда бы его не позвали на помощь, если разладится какая-нибудь поточная линия. И все это он делает в свободное от школы время. Причем бесплатно. Просто ради удовольствия.
Но и это не самое главное. Самое главное, что Черный Компьютер проводит у себя в Берлоге величайшие эксперименты, и в первую очередь — создает Машину… Естественно, с моей помощью. Иногда, правда, нам помогает и Кики.
И еще кое-что интересное: на самом видном месте в Берлоге стоит небольшой компьютер с памятью и дисплеем. И называем мы своего учителя Черным Компьютером не потому, что фамилия его Чернев, а потому, что задачи он решает почти как ЭВМ. Вообще-то он вовсе не черный. Наоборот — белый, даже чересчур, худой и бледный, костюм висит на нем, как на вешалке. Он носит очки в толстой роговой оправе и поэтому сильно смахивает на Вуди Алена, того американского артиста, который еще и сценарист, и режиссер, и кинозвезда — всё вместе, то есть, как считает моя мама, законченная гармоническая личность.
Но хватит уже описаний, все равно их почти никто не читает.
Итак, мы с Кики пришли в Берлогу. Черный Компьютер встретил нас у самой двери и, хотя был бледнее обычного, весь так и сиял.
— Ты где пропадаешь, Энчо? — спросил он.
— В… в… С-софии, — промямлил я, заикаясь.
— А Машина брошена? — Глаза у него лихорадочно блестели, как при температуре выше сорока по Цельсию. — Чертежи принес?
— Не-е-ет, — заблеял я.
— А вот это, знаешь ли, нехорошо, — огорчился он. — Надо свои обязательства выполнять… — И тихонько добавил: — Тем более что у меня маловато времени…
«Почему это маловато? — подумал я. — До конца учебного года еще пропасть времени».
Тут мне вспомнились слова Росицы относительно вечного двигателя, и я спросил:
— Товарищ Чернев, как же мы создаем Перпетуум мобиле, когда его создать невозможно?
— Почему ты так думаешь?
— Ну… а закон сохранения энергии?
Он засмеялся, закашлялся, прикрывая рот рукой, вынул из ящика таблетку, проглотил и только тогда ответил:
— Видишь ли, Энчо, несмотря на этот закон, сотни ученых пытались создать вечный двигатель.
— Но не смогли, верно?
— Верно, не смогли. Я тоже считаю, что создать вечный двигатель невозможно.
