Елена Усачева - Время верить в чудеса
Леха Гусев был знаменитостью всего района, его опасались мамочки и обходили стороной участковые милиционеры. Как в лучших комедийных фильмах злодея изображают невысоким коренастым уродцем, так и Гусев был каким-то карикатурным. Невысокий, крепкий, с рябоватым прыщавым лицом, с тяжелым носом, тонкими губами и немного одутловатыми щеками. Он был некрасив, но в нем чувствовалась сила, за которой все остальное не очень-то замечалось.
Приличные девчонки (а Иринка себя с Пат именно к таким и причисляла) с такими гулять не могли. Но что-то, видимо, у Пантелеевой в голове переклинило, раз она оказалась рядом с Гусевым.
— Вы поглядите, какие люди! — протянула Шурка демонстративно громко, словно перед ней была не Иринка Сапожкина, а какой-нибудь эстрадный певец, заблудившийся в пространстве и времени и непонятно как оказавшийся в их краях. — Что ты здесь делаешь, подруга?
— Я? — растерялась Иринка.
Ей, конечно, хотелось рассказать Пантелеевой и о ссоре с Граном, и о том, как несправедлив мир. На то ведь они и подруги, чтобы выслушивать друг друга и давать ценные советы…
— Где твой хвостик? — между тем захихикала Шурка. — Куда сестру подевала? В пруду утопила?
Упоминание о пруде натолкнуло Иринку на что-то знакомое. Пруд… осока… палка… А, Крошка Енот!
Губы сами непроизвольно растянулись в улыбке:
— Я уток кормлю.
— Чем же? — нахмурилась Пат, недовольная ее улыбкой.
Иринка оглянулась — хлеба она так и не купила, под руками ничего подходящего не было… кроме коробки с тортом.
— Вот чем кормлю!
Сапожкина дернула язычок на упаковке, открывая торт. Зашуршала обертка, руки сразу стали коричневыми от шоколада.
— Кудряво живешь! — присвистнул Гусев, делая несколько шагов вперед, словно желая отобрать торт у Иринки, которая уже вовсю крошила его в воду.
Получившие сладкое угощение утки довольно закрякали.
— Ты чего, совсем с крышей рассталась? — зло прошипела Пантелеева, дергая Сапожкину за локоть. — Сидела бы лучше дома да к урокам готовилась.
— Я, значит, должна к урокам готовиться, а ты будешь с Гусевым гулять? — повела плечом Иринка и отправила половину торта в воду. — Зачем ты меня обманула? У Грановского не сегодня день рождения!
— Ой, подумаешь… — фыркнула Шурка, оборачиваясь на Гусева. Ей, видимо, и самой было не очень удобно, что ее увидели с Лехой. — Пошутила я! Вы же друзья! Как ты могла не знать, когда он родился?
Правильно, хотя бы такие даты Иринка запомнить могла. А вот о дне рождения сестры она вспоминала чуть ли не в сам праздник. Про подарки можно и не говорить. Аленка жила и без ее знаков внимания.
Пантелеева сощурилась, снова фыркнула и начала хохотать.
— Так этот торт был для него? — протянула она, снова оглядываясь на своего спутника, только теперь уже с желанием сделать его свидетелем позора подруги.
— Нет, этот торт был уткам! — Коробка полетела в пруд, и уже готовые ко всему утки стали с удивлением ее щипать. — И завтра я встречусь с Атосом! — Иринка вплотную подошла к Шурке. — А ты гуляй со своим Гусевым!
— Ну, мы еще посмотрим, как ты завтра встретишься… — негромко произнесла Пантелеева и нехорошо улыбнулась.
Глава 4
Где живет Баба-яга?
Домой Иринка возвращалась в ужасном настроении. Поведение Пат взбесило ее. Как она смеет перебегать ей дорогу, когда сама, собственными руками, разрушила свое счастье? Вот пускай и целуется с Гусевым! По всем законам тактики и стратегии Смехов должен теперь целиком достаться ей, Иринке.
И где только Пантелеева раздобыла эту «птицу», гуся этого? Иринка бы с ним не то что под руку идти, разговаривать не стала бы! А Шурка, видимо, любовь с ним крутить решила. Ой-ой-ой, знаем мы ее любови! Наверняка просто лишний раз хотела показать Иринке, что она ее круче.
Ничего, подруга, завтра все решится. Завтра настанет тот самый час Х, после которого Земля начнет вращаться в другую сторону…
Сапожкина шла, шаркая ногами, сбрасывая с дорожки прошлогодние листья. Она и сама не понимала, что ее так во всем произошедшем расстроило. Равнодушие Матвея? Уверенность Ваньки? Шурка с ее вечной ухмылкой на лице?
Иринка перебирала своих друзей, как карточки. Мысленно их тасовала, то одни соединяя вместе, то другие. Ни о чем не подозревающего Атоса она то на центр воображаемого стола прикладывала, то перемещала его на край. Пыталась представить, а как будет, если вообще без него обойтись. Или если он будет рядом не с Иринкой, а с Шуркой.
Наверное, Смехову в тот момент сильно икалось, потому что думала Сапожкина о нем всю дорогу из парка до дома.
А ведь они с Пат ни разу не разговаривали с самим Матвеем! Играть — играли, о спорте и о его достижениях в боксе расспрашивали, но Иринке даже в голову не приходило, что, устраивая баталии вокруг парня, не мешало бы его об этом предупредить. Если хотя бы одна подошла к нему и сказала, что Матвей ей нравится, вполне возможно, вопрос первенства решился бы сам собой.
С мыслей о Смехове Иринка незаметно перескочила на размышления о неправильном устройстве мира, где хорошим и добрым всегда достается пригоршня обид, а злым и коварным выпадает радоваться жизни и получать бонусы.
Нет, наш мир, определенно, несовершенен и уж точно несправедлив по отношению к Иринке. Его нужно изменить. Причем срочно. Потому что с каждым прожитым днем Сапожкина путалась в нем все больше, теряя остатки того понимания, что у нее было до того. Раньше добро и зло были очевидны, даже родительские желания были объяснимы. Сейчас же Иринкина жизнь все больше превращалась в присказку «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
А она не знала, куда идти. Ей казалось, что если Матвей все-таки обратит на нее внимание и наконец оторвется от своей игрушки, то все станет ясно. Может быть, еще и поэтому она с таким нетерпением ждала завтрашнего дня.
Завтра… Да, завтра все решится! Она либо проиграет, либо выиграет…
Сапожкина была до такой степени зла, что пролетела двор, добежала почти до подъезда, не заметив, как с качелей навстречу ей кто-то поднялся.
— Ира!
От этого голоса Сапожкина вздрогнула.
Не вовремя появилась сестра, ох, не вовремя! Аленке бы сейчас досталось на орехи, но вслед за ней с других качелей спрыгнула долговязая тощая фигура… Гран?
— Где гуляла? — растянул он пухлые губы в улыбке.
В его очках отразилась недовольная Иринкина физиономия.
— Уток кормила, — буркнула Сапожкина, мгновенно теряя весь свой боевой дух. Гран? Пришел? К ней? — А вы чего тут?
— Мама сказала, что хлеба от тебя не дождаться, вот мы и пошли, — вылезла вперед Аленка.
Сапожкина сурово поджала губы. Если бы не Гран, Аленка сейчас точно получила бы по полной программе!
— Слушай… — Ванька почесал затылок, собираясь с мыслями. — Я к тебе зашел, а тебя нет. Ты чай предлагала попить, вот я и… — Он кивнул на качели, где на покинутом сиденье покачивалась упаковка с вафельным тортом.
— А хлеб мы сейчас купим, — деловая Аленка полезла в карман, откуда появилась мятая сотня, — и домой пойдем. Мы тут уже давно гуляем.
— Ты, того… не сердись… — Грановский старательно отводил глаза. — И… и приходи в понедельник на соревнования в бассейн. Типа, за меня поболеешь.
— Типа, поболею, — уклончиво ответила Иринка.
А сама не смогла сдержать довольную улыбку — всегда приятно, когда перед тобой извиняются, признавая свою неправоту, даже если это всего-навсего неуклюжий Гран.
Ванька в ответ улыбнулся еще шире. А следом и Аленка разулыбалась, лишний раз подтверждая правило Крошки Енота — улыбайтесь, и вам улыбнутся в ответ.
Примирение с Ванькой, конечно, было приятным моментом не очень удачно начавшегося дня, но оно не могло изменить Иринкиных планов — ей хотелось отомстить зазнавшейся Пат. Пускай не считает, что она самая лучшая девчонка в их классе!
Гран чинно посидел у них за столом, попил чаю, поговорил с мамой — она Ваньку обожала и все время ставила Иринке в пример. И добрый-то он, и заботливый, и хорошо учится, и спортом занимается, и говорить может нормально. Не то что Иринка — шумная, взбалмошная, лентяйка, два слова нормально связать не в состоянии.
На все ее претензии Сапожкина только уныло качала головой. За это-то сравнение она и готова была занудного одноклассника убить. Так вот прямо сейчас встала бы да треснула его по башке разделочной доской. То-то жизнь бы потом началась мирная…
Иринка уже пожалела, что они помирились.
— Ира, давай поиграем, — вертелась вокруг нее сестра, когда Гран ушел.
Но Сапожкина занялась очень ответственным делом — стала готовиться к завтрашнему дню. Сначала она будет с Атосом на улице, потом пойдет к нему домой. Для улицы следует потеплее одеться, а то с синим носом и выбивающими дробь зубами она будет плохо смотреться. Для гостей же надо что-то покрасивее, чтобы Матвей забыл про уроки и не мог от нее глаз отвести.
