Уве Тимм - Руди-Пятачок
— Что это вы такое делаете? — спросил он подозрительно.
— Сами видите, — нашелся папа. — Хлопаем по свинье.
— Что значит — «хлопаете по свинье»?
— Разве вы не знаете? Ну, свинью сажают в машину и каждый проходящий мимо может за одну марку похлопать ее по заду.
— Зачем?
— Как это «зачем»? Это же приносит удачу! Старичок порылся в кошельке и выудил одну марку.
— Только побыстрее, — торопил папа. Старичок протянул папе монетку, похлопал Руди и пошел дальше. Но он еще пару раз обернулся, может, потому, что мы слишком громко смеялись. Тем временем Руди, которому было неудобно так висеть, стал тихонько повизгивать.
— Ну, и как теперь прикажете его вытаскивать? Тут подошла мама.
— Что стряслось? — спросила она.
— Руди застрял.
— Нам нужна доска.
Но кто, скажите на милость, держит доски в городской квартире? Где мы ее возьмем?
На этот раз выход из положения нашла Цуппи:
— А может, гладильная доска подойдет?
— Нет, — сказала мама. — Только не наша гладильная доска!
— Решайте же! Нам надо поскорее убрать Руди с улицы, — торопил нас папа.
Тогда мама сдалась. Мы с Бетти помчались в квартиру, притащили гладильную доску и пристроили ее на задний бампер. Почувствовав твердую почву под ногами, Руди очень осторожно, шажок за шажком, вышел по гладильной доске из кузова. Постояв чуть-чуть на улице, он медленно направился к входной двери. Вдруг в подъезде зажегся свет, и тут же раздался тревожный сигнал Бетти. Значит, кто-то выходил из дома. Куда девать Руди? Поскорее спрятаться за автомобилем? Но толстый Руди был слишком неповоротлив. Оставалось одно: затолкать его за куст рододендрона — туда, где когда-то прятался грабитель. Но куст оказался для Руди слишком маленьким. С одной стороны торчала его морда, а с другой — толстая задница с хвостом-завитушкой.
— Проклятие! — прошептала мама. — Ну-ка, становитесь все в ряд!
Мы живо выстроились в линеечку, тесно прижавшись друг к дружке, словно собирались спеть тому, кто вот-вот должен был выйти из подъезда.
Входная дверь распахнулась, и появился господин Шустерберг. Он сразу же нас заметил и замер на месте: мы стояли на аккуратно подстриженном газоне, что, само собой, было строжайше запрещено.
— Что это вы там делаете? — спросил он в конце концов.
И в этот самый миг Руди просунул свой пятачок между папиных ног. Господин Шустерберг снова застыл как громом пораженный. Мы испугались, что у него случился удар и он потерял дар речи.
Но тут у него вырвался стон и он прошипел:
— Что, снова свинья? Вы, видно, решили устроить в моем саду свиноферму? Что у вас за страсть такая к свиньям? — А потом как закричит: — Если вы без свиней жить не можете — воля ваша, но только не в моем доме! Вон отсюда немедленно!
И тогда папа сказал:
— Хорошо, господин Шустробег, раз так — мы съезжаем!
Из-за этого Шустробега господин Шустерберг взъярился так, что у него даже голос пропал, он потряс кулаком и прорычал:
— Вон, вон, вон!
Во всем доме стали открываться окна, люди выглядывали узнать, что стряслось, и видели, как мы стоим на газоне с толстой свиньей и как бушует господин Шустерберг.
Все пропало.
— Пойдем, Руди, — позвал папа. — Пойдем домой: сначала под душ, потом зубы чистить, а потом в постельку.
Наш папа такой: вроде тихоня тихоней, но если уж распалится, то удержу не знает, и его не остановишь.
Как ни в чем не бывало мы прошествовали мимо кипевшего от злости господина Шустерберга и вошли в дом.
Оказавшись в своей квартире, мы просто попадали от смеха: ну и здорово же у папы вышло! Обозвал господина Шустерберга — Шустробегом!
Папа утверждал, что он это намеренно, но на самом деле он часто путает слова, так что, может, и на этот раз просто оговорился.
А потом, поскольку всем нам нужно было успокоиться, папа и мама нажарили картофельных оладий. Руди тоже досталось три штуки. Он вмиг их слопал, а в придачу сожрал еще яблоко, картофелину и два старых банана. И все никак не мог наесться!
— О господи! — пробормотал папа. — Да его никогда не накормишь!
— Что теперь будет с Руди-Пятачком? — поинтересовалась Цуппи.
— А с нами что будет? Придется до конца месяца съехать с этой квартиры.
Всю нашу радость вмиг как ветром сдуло. Мы приуныли: жаль было уезжать. Все же здесь у нас был маленький садик, где можно было играть.
— Да, непростая задачка, — вздохнул папа. — Ведь нам еще надо как-то эту скотину пристроить.
То, что он назвал Руди «скотиной», было плохим знаком: значит, он опять начинал на него злиться.
— Ну что-нибудь придумаем, — сказала мама. — У нас ведь еще одна неделя отпуска в запасе. Вот завтра с утра и начнем поиски новой квартиры.
Папа сердито зыркнул на Руди, тот лежал на ковре, словно огромный мешок с мукой.
Глава 15
Последнюю неделю отпуска мама и папа с утра до вечера искали новый дом. Они читали объявления в газетах, ходили к маклеру и осматривали квартиры. Оказалось, не так-то легко найти подходящее жилье подешевле (ну, потому что папа ничего не зарабатывает), при этом с маленьким садиком, да к тому же хозяин не должен возражать против свиньи. Ясное дело, это многовато все сразу.
На четвертый день, когда родители вернулись вечером домой, мама в изнеможении опустилась на стул в кухне. Папа вскипятил чай и вздохнул:
— Ничего не получится. Со свиньей нас никто не примет. Как же надоело! Постоянно одно и то же: все спрашивают — сколько у вас детей? И узнав, что трое, большинство сразу говорит: нет. А те, кто все же не возражает, интересуются потом, нет ли у нас каких-нибудь домашних животных в придачу. Дескать те, у кого есть дети, обычно заводят еще и всякое зверье — так они считают. И они правы. Тогда мы отвечали: да. Собака? Нет. Кошка? Нет. Кто же тогда? Свинья. — Папа закурил трубку и закашлялся: — Ну, и на этом все заканчивается.
— Но один-то все-таки поинтересовался, что это за свинья, — напомнила мама.
Папа выпустил дым через нос.
— Да. И когда ты ему ответила: миленькая чистенькая домашняя свинка, он только пробормотал: ну-ну. И все. А потом объяснил, что сдал бы нам квартиру, будь это вьетнамская свинка — они не больше спаниеля, очень спокойные и едят совсем мало.
— Руди уже тоже стал есть меньше, — вставила Цуппи.
— Если пять кило картошки — это немного…
— Прекратите, — рассердилась мама, — мы обязательно найдем выход. В крайнем случае можно опять поселить Руди в деревне.
Впрочем то, что господин Шустерберг решил нас выселить, имело и свою положительную сторону: теперь мы могли спокойно входить с Руди в дом и выходить на улицу. Утром и вечером мы выводили его на прогулку, как собаку. Это было необходимо, ведь он накопил столько лишнего жира. Ему надо было больше двигаться и меньше есть. Когда Цуппи его выгуливала, она надевала на него вместо ошейника папин кожаный ремень. Папа об этом, конечно, не догадывался. Но только этим ремнем можно было обхватить толстую шею Руди. К ремню мы пристегивали длинный кожаный поводок и так выходили из дома.
Однажды мы отправились в Хагенбек — это гамбургский зоопарк.
Кассирша сначала не хотела продавать нам билеты, потому что туда не пускают даже маленьких собачек, но мы ее все же уговорили, и она нас пропустила. Ну и переполох вышел!
Люди сбегались, едва нас завидя, словно никогда свиней не видели. Ясное дело, свинья, которую дети прогуливают по зоопарку на поводке, куда интереснее, чем запертые в клетках львы и тигры. Хорошо, что папа и мама нас не видели!
Всю дорогу мы спорили, кому вести Руди на поводке, но на детской площадке нам всем разом захотелось на большие качели. А куда Руди девать? Тогда мы просто привязали его к дереву. Он лежал в тенечке, и школьники, которых привели на экскурсию, угощали его бутербродами.
В зоопарке Руди увидал в клетке бородавочника и страшно удивился. Надо же: какая странная свинья! Бородавочник, который до этого лежал себе и дремал, тоже проснулся, встал и с любопытством оглядел Руди.
В последний день каникул мы поехали с Руди в Бланкензее, это на Эльбе. Как мы туда добрались? Очень просто. Сначала на электричке, потом на метро. Руди мы купили детский билет и пристроили его в собачьем отсеке. А к Эльбе мы уже спустились пешком по песчаному берегу.
К этому времени Руди немножко сбросил вес, так что вновь носился как угорелый. А сколько всякой всячины он вырыл из песка: старый башмак, коробку из-под кекса, противогаз, две пары сломанных солнечных очков и ржавую игрушечную машинку! У свиней отличное чутье. Нам рассказывали в школе, что во Франции их используют для сбора трюфелей. Трюфели — это самые дорогие в мире грибы, у них превосходный вкус и запах. Свиньи с особо чуткими носами — их так и называют «трюфельные свиньи» — ищут грибы, которые растут под землей. Стоит такой свинье начать рыть землю, и сопровождающий ее человек понимает: она учуяла гриб. Ясное дело, свинье хочется самой сожрать такой лакомый кусочек. Но гриб ей не достается, что, конечно, свинство.
