Астрид Линдгрен - Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Она сидит перед ним такая толстая, неуклюжая, с таким зареванным и счастливым лицом, что дядя Нильссон, глядя на нее, не выдержал. В глазах у него появился лукавый блеск, и он сказал:
- Слушай-ка, маманя! Ведь это значит, что на будущий год, когда Линд снова потребует от нас денег, тебя снова можно выгодно продать!
Но тут вступается Аббе:
- Нет уж, дудки, папанечка! На будущий год мы лучше продадим тебя, если повезет найти покупателя!
МАМИН ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Каждый год в день маминого рождения папа ведет все свое семейство фотографироваться к фотографу Бакману. Рассмешив их всякими шуточками, чтобы все смотрели весело, господин Бакман залезает с головой под большое черное покрывало, которым накрыт фотоаппарат, и оттуда командует:
- Теперь не двигаться! Смотрите сюда, дети! Сейчас отсюда вылетит птичка! Раз, два, три!
Птичка еще ни разу не вылетала. Этому привычному обману даже Лисабет перестала верить. Потом они получают семейную фотографию, с которой смотрит семья, совсем не похожая на ту, какую они привыкли видеть дома.
Фотографию мама вставляет в альбом с золотой застежкой и зеленым плюшевым переплетом, который хранится на книжном шкафу. Иногда Мадикен достает его и просматривает фотографии. Там она видит себя годовалую, двухлетнюю, трехлетнюю и так далее до семи лет.
- Вообще-то я даже представить себе не могу, что была когда-то такой крошкой, - говорит Мадикен, показывая на себя двухлетнюю.
- А я вот представляю, - говорит Лисабет. - Ха-ха! Ты была тогда еще меньше, чем я теперь.
Они сидят у Альвы на кухне. Сегодня Альва что-то печет, потому что завтра у мамы опять день рождения. В честь него завтра ей подадут кофе и вензель с кардамоном прямо в постель, как только она проснется.
Альбом лежит на кухонном диване, на всякий случай под него подстелили полотенце. Девочки стоят перед ним на коленках и со всей осторожностью рассматривают фотографии - с таким роскошным альбомом нужно обращаться бережно.
Лисабет не понимает - отчего ее нет рядом на карточках, на которых Мадикен снята годовалой и двухлетней малюткой.
- Тебя и не могло там быть, ты тогда еще не родилась! Тогда в Юнибаккене еще не было никакого Пимсика, - говорит Мадикен. - Тебя тогда вообще не было на свете.
- Вот дурочка! Я была, - говорит Лисабет. - Я просто не захотела сидеть рядом с младенцем вроде тебя. И я ушла в ларек за леденцами.
- Да ну тебя! Ты еще скажи: "Была, да сплыла". Тоже мне, Пимсик несчастный! - дразнится Мадикен, покатываясь от хохота.
Лисабет из себя выходит от обиды. Альва принимается ее утешать и говорит, что она тогда была ангелочком и жила на небе. Услышав это, Лисабет просияла:
- Да! Я была ангелочком, а иногда летала в ларек за леденцами, и все другие ангелы на небе радовались, когда я прилетала обратно с полным карманом леденцов, чтобы всем хватило.
"Здорово Лисабет это придумала! - думает Мадикен. - Из этого получится хорошая игра".
- Слушай! А давай играть, как будто мы с тобой обе еще не родились, живем на небе и угощаем других ангелов леденцами.
- Леденцами и мятными лепешками! - радостно предлагает Лисабет.
И вот Мадикен и Лисабет на несколько часов превратились в добрых ангелов-хранителей. Они ухаживают за маленькими ангелочками на небе и каждые пятнадцать минут кормят их леденцами и мятными лепешками.
Потом они попросили у Альвы два кусочка теста и испекли два крошечных вензелька для своих любимчиков - самых маленьких ангелочков Альмиры и Пальмиры. Но когда Альва вынула вензельки из духовки, они оказались настолько соблазнительными, что Лисабет не удержалась и сразу съела свой вензелек.
- Мой ангелочек не любит вензелей с кардамоном, - объяснила Лисабет и, чтобы Пальмира не обижалась, накидала ей вместо вензеля целую горсть воображаемых леденцов, которые та, по словам Лисабет, просто обожает.
В этом году мамин день рождения пришелся на воскресенье, это очень здорово. За целый день можно напраздноваться до полного удовлетворения. В воскресенье Альва встала спозаранку, нарвала фиалок и сплела два веночка для Лисабет и Мадикен, а когда надела им на головки и увидела, как они стоят перед нею с веночками и в белых ночных рубашечках, она подумала, что девочки и впрямь похожи на ангелочков.
- Ну вот. Только крылышек еще не хватает! - говорит Альва.
Альва помогла девочкам вышить для мамы салфетку. Получилось очень красиво, хотя, если приглядеться, можно отличить, где крестики, которые вышила Лисабет, где те, которые вышила Мадикен, и где - Альвины. Альвиных - больше, но это не считается. Салфетка аккуратно завернута в красивую бумагу.
Папа, конечно, тоже встал рано. Он приготовил для мамы много пакетиков и большой букет роз. Розы он принес вчера из города и припрятал до утра в подвале.
Все вместе они отправляются к маминой спальне: папа с букетом роз, Мадикен и Лисабет несут пакеты, а Альва держит перед собой поднос с кофейником и вензелем. Появившись на пороге, они запели:
Вот пришли мы к нашей миленькой Кайсе,
Чтоб так крепко обнять,
Как мы любим ее.
Так - тралля-ля-ля-ля,
Так - тралля-ля-ля-ля!
Так крепко обнять,
Как мы любим ее!
Мама сидит на кровати и весело смеется. Сразу видно, что сегодня она себя не жалеет. Сегодня выдался хороший денек, и погода, как всегда, прекрасная.
- И как это ты умудряешься добиться, что в твой день рождения всегда бывает хорошая погода? - удивляется папа.
- Все очень просто, звоню Деду Тучегону и заказываю у него по телефону десять мешков солнечного света, - говорит мама.
Дед Тучегон может послать любую погоду. По крайней мере, так думает Лисабет. Но Мадикен смеется. Она-то уж знает, что Дед Тучегон есть только в сказке, которую мама иногда рассказывает девочкам на ночь.
Но как бы там ни было, а погода с утра стоит прекрасная, и неважно, кто ее наколдовал. А теперь пора одеваться во все самое нарядное и отправляться к Бакману.
Ателье фотографа Бакмана находится в Кожевенном переулке. Он работает без выходных, фотографирует и в будние дни, и в воскресенье. Но сегодня к Бакману нужно успеть пораньше. Потом он уйдет удить рыбу - это его любимое воскресное развлечение.
Неторопливым шагом все четверо - мама, папа, Мадикен и Лисабет - идут по городу. Улицы еще безлюдны, воздух по-утреннему прохладен, но день, по-видимому, будет жаркий, уже сейчас чувствуется, как припекает солнце.
Вот показался домик Линус Иды - самый маленький во всем городе. Мадикен высматривает, не покажется ли ее лицо в окошке с алыми геранями, но. Ида так и не выглянула. Наверное, она еще не проснулась. Только шмели уже проснулись и гудят среди пионов в ее палисаднике. Мадикен и Лисабет с удовольствием заглянули бы к Линус Иде на минутку и послушали бы, как она играет на гитаре. Но им сейчас некогда, потому что надо успеть сфотографироваться.
А вот и богадельня. Там уже никто не спит. Несколько маленьких старушек выглядывают из окон на тихую воскресную улицу. Мадикен и Лисабет помахали им рукой, и старушки тоже помахали в ответ.
- Они мне нравятся, - говорит Лисабет. - Особенно я люблю Нанну Нютт, она такая смешная, когда плачет.
- Ну как тебе не стыдно! - говорит Мадикен. - Нанна Нютт ведь не виновата, что она такая странная.
- А разве я говорю, что она виновата? - говорит Лисабет.
Мама напоминает девочкам, чтобы они никогда не называли этот дом богадельней, надо говорить - "дом престарелых". Это его правильное название.
- А люди все равно говорят "богадельня", сколько им ни объясняй! - говорит Мадикен.
Жалко всех, кто здесь живет, думает Мадикен. А больше всех жалко Линдквиста, потому что он немного тронутый в уме и ни с кем не может поладить. Он живет отдельно, в маленькой лачужке, на задворках, и к нему никто не ходит, все его боятся, кроме директрисы, хотя Линдквист почти всегда ведет себя смирно и вежливо. Только изредка он делается злой и тогда сам не знает, что творит. Поэтому, если Линдквист выходит на улицу, все запираются в домах, а мамы учат своих детей удирать от Линдквиста, как только он покажется. Ведь Линдквист - ужасный силач, и кто знает, что он может выкинуть, когда на него найдет помешательство.
Папа говорит, что Линдквист раньше был не таким. Когда-то у него была жена и маленький ребеночек, но однажды его жена бросилась с ребеночком в реку, и они оба утонули. Когда Линдквист это узнал, то пришел в страшное отчаяние, он от горя потерял разум. С тех пор он и начал чудить.
В глухом деревянном заборе, которым окружена богадельня, есть дырочка, и можно видеть домик на задворках, в котором живет Линдквист. Мадикен и Лисабет с трепетом заглянули в нее и скорее побежали догонять папу и маму.
