Александр Пискунов - Волчий уголок
На травянистом открытом кусочке берега, который они постоянно видели со стоянки, он сел и стал рассматривать в бинокль, лес, их берег с шалашом, северо-западный лесной угол озера.
Интересно было видеть их шалаш, почти незаметный невооруженным глазом на фоне затененного леса. Если бы он не знал про стоянку, то мог не обнаружить ее даже в бинокль. Конечно, дым костра выдавал их днем, а огонь – ночью. Но если бы они жили в яркой разноцветной палатке, их видели бы за версту круглый день.
Дядя Петя стоял с удочкой в руках. Другая лежала на рогульках рядом. Он не ловил больше с плота. Объяснял, что с ним больше волокиты, чем удовольствия и результатов. Смешно было смотреть на человека, который не знает, что за ним наблюдают. Вот он вздрогнул, напрягся, начал сгибаться за лежащей удочкой, но тревога оказалась ложной, и он выпрямился, стал вольно. Он напоминал неподвижную цаплю, которая тоже ждет рыбку в камышах. Славик не дождался, когда он поймает, опустил бинокль.
Он пошел обратно. На этот раз сел на бугре, отделявшем поле от болотистого приречного луга. Осмотрел болото, кусты, лес за ними. Далеко над речкой кругами парила хищная птица. Больше ничего интересного не попало в окуляры.
Крупная птица быстро пролетела вдоль кустов и села на сухой сучок ольхи. Славик схватил бинокль. На сучке сидел голубь сочного стального цвета с желтым клювом и белым кольцом на шее. Он настороженно посматривал в сторону Славика. Дядя Петя показывал ему летящих вяхирей, но разглядеть вблизи неподвижного ему раньше не удавалось. Вяхирь сидел недолго. Понял, что выбрал неудачное место для отдыха – на виду у посторонних. Бросился вниз, чтобы на подъеме не лопотать крыльями и беззвучно помчался вдоль кустов. Похоже. он осторожничал, не хотел без нужды вылетать в открытое поле.
Славик хотел встать и идти дальше, но заметил, как крупная толстенькая пчела молча приземлилась и исчезла в траве. Он приметил место посадки. Там ничего не увидел. Он ковырнул ножиком подобие маленькой кочки из сухих травинок, свитой среди стебельков и корней и ничем не отличавшихся от других. Тонкое звенящее жужжанье послышалось из глубины. Славик отодвинулся немного и стал потрошить свитую в комок травяную ветошь.
Когда-то в деревне они с другом нашли похожее гнездо диких пчел и в нем несколько восковых чашечек, склеенных вместе. Правда. меда в них не обнаружили.
Две пчелы, похожие на мохнатые шарики, вылетели из гнезда и с негромким знакомым гулом стали кружить над Славиком. Он замер на минуту. Пчелы как будто не замечали его. Он смелее ковырнул ножом и увидел бочок желто-бурых сот…
И в это время в плечо словно воткнули с размаху раскаленную иглу, смоченную в кислоте…
Он вскочил, захлопал ладонью по укушенному месту. Пчела звеняще зажужжала над самым ухом. Он кинулся бежать, хныкая от обжигающей боли в плече. Вообще он не боялся боли, но на этот раз жгло так сильно, что изо рта сам по себе вырывался то ли стон, то ли крик, превращающийся на бегу в заурядное хныканье.
Остановился возле речки. Долго прислушивался, смотрел вверх, тер укушенное место. Он снял рубашку. На плече вздулся бугорок с красной меткой укуса. Болело уже не так сильно.
Минут пять он дул на бугорок, затем надел рубашку и пошел на откос, где видел бессмертники среди редких сосен. Он нарвал два больших букетика сухих желто-розовых цветочков, перевязал каждый лычком в двух местах.
Отца увидел, когда спустился вниз. Он тоже шел с букетом. Его цветы были большие, нежные: над каждым стеблем с узкими листьями красовалась пирамидка из светло-красных цветков и нераскрывшихся бутонов.
– Это маме? – недоверчиво спросил Славик. Слишком слабыми были цветочки, чтобы довезти их невредимыми до города.
– Этот иван-чай нам на чай, – отец дал ему понюхать цветы. – Нашел вырубку, видно, весной тракторами разворотили, и на ней вырос запоздалый кипрей. Цветет в полную силу, когда основной давно пух по ветру пускает.
Славик не почувствовал никакого запаха.
– Ну как же, медом пахнет, – отец долго втягивал воздух. – Сильнейший медонос. В Сибири говорят про заросли кипрея: если всадник там проедет – сапоги его в меду. Мы и листочки, и цветочки в чай пустим. Получится с медом, точнее. С нектаром.
Дядя Петя встретил их торжественно.
– Какая идиллия, робинзоны с цветами. Как сказал поэт: «Имеющий в руках цветы, плохого совершить не может».
Славик молча протянул ему один букетик кошачьей лапки.
– Ты бы немного рыбки приготовил для подарка домашним, – сказал отец.
– Стоило бы подвялить, – неуверенно проговорил дядя Петя.
– Давайте-ка мы устроим коптильню, – предложи отец.
– Долгий процесс… – с сомнением покачал головой дядя Петя.
– Мы упростим и ускорим.
Видно было, что отец загорелся идеей.
– А рыба хоть есть? – спохватился он.
– Есть немного, – скромно улыбнулся дядя Петя.
– Тогда солите покрепче и вывешивайте на козлы.
Он взял топорик и ушел в лес.
Через час процесс шел полным ходом. Отец завалил костер охапками сырых ольховых веток и чурбанов. Дым валил толстым белым столбом. Отец двигал сооруженную Славиком рогулю, чтобы подвешенные рыбки попадали в дым. Сначала ветерок все крутился между деревьев и клонил дымовой столб то в одну, то в другую сторону. Позже ветер стих, и дело упростилось.
– На нашей примитивной коптильной установке получится рыбка полувяленая, полугорячего, полухолодного копчения, – говорил отец, подбрасывая для аромата веточку можжевельника. Он палкой постоянно тревожил костер, мешая ему разгореться как следует.
Славик все норовил сверх нормы навалить олешника. Нравился ему густой белый дым, уходящий в сторону и легко проникающий в густоту елок.
– Что ты все чешешься? – заметил отец.
Славик рассказал, как искал мед.
– Шершней задумал тревожить, – укоризненно покивал головой отец. – Хорошо, один жигнул… А ты знаешь, что если бы тебя пять-десять шершней укусило, то мог бы и помереть.
Славик усмехнулся. Этого он не боялся. Там всего летало двое. Да он бы и убеждал. Но и одного укуса было довольно. Сильно кусалась дикая пчела, не то что домашняя.
За делом они кое-как поужинали и дождались темноты. Рыбу оставили над костром на ночь – подсыхать над остывающими углями.
Глава тринадцатая
В сторону улетевшего зимородка
Сошла земляника. Черника поспела.
В лесу чистота и уют.
А птицы чирикают только по делу,
Но, песен, увы, не поют.
В. БерестовЗа грибами. Встреча с «грибниками». Серые лисички – деликатесные грибы. Заблудились. Помог зимородок. Клюют лягушки. Рябиновая ночь.
Из дневник Славика
Птицы, с которыми познакомился впервые:
Зарянка – маленькая, с оранжевой грудкой, молчаливая, не боязливая. Любит наблюдать за грибниками.
Чомга – шея у нее, как будто зверек с белым животиком стал на задние лапки. День и ночь сидит на воде на середине озера или ныряет.
Камышница. Как большой черный цыпленок. Ходит по травинкам над водой и постоянно кивает головой и постреливает вверх коротким хвостиком. Сзади два белых пятна.
Желтая трясогузка. Эта тоже дергает постоянно хвостом, но он у нее длинный.
Желна. Видел ее огромное дупло и щепки, оставшиеся после строительства. Такие долотом не сразу отколешь.
Глухарь. Только пер. Большое, черное с белыми пятнышками.
Зимородок. Светится голубой звездочкой.
Вяхирь. У него белое колечко на шее, но не замкнутое.
Птицы, которых видел: ворона, грач, галка, ворон, сорока, чайка озерная, чомга. большая синица, кряква, чирки, цапля серая, поползень, лунь, зяблик, гаичка, дятел пестрый, аист, сойка, горлинка, ласточка деревенская, вяхирь. Чибис. Ополовник, камышница, трясогузка белая, трясогузка желтая…
Из дневника отца
Заварил букет кипрея. Есть кое-какой аромат медовый, но больше привкуса и запаха зеленой травы. Обязательно сушить для чая. Попробовать сушить после ферментации, как некогда делали из него капорский чай.
Из дневника дяди Пети
Сидел тихо с удочками. Шорох возле тростника… Выпрыгивает горностай. Сам коричневый, брюшко белое. Прыгнет разочек, станет на задние лапки, посмотрит на меня, прыгает дальше. Но все же раздумал приблизиться, или не заинтересовал я его. Повернулся и ускакал в тростник.
Утро выдалось серое, тихое.
– Не клевая погода, – определил Славик.
Дядя Петя не согласился. Ему нравилось утро. И отец был доволен.
– Самая грибная погодка. При солнце как-то неинтересно грибы собирать и трудно.
– Почему? – удивился Славик.
– Трудно заметить среди солнечных зайчиков. Идешь за грибами?
