Елена Ильина - Обыкновенные девчонки (сборник)
— Смотри, смотри! — сказал он товарищу.
На листке бумаги четко оттиснулся синий кружок со звездочкой посередине, а на ободке ясно отпечатались слова: «Пионерская почта».
Тем временем Дед Мороз продолжал вызывать ребят, а подарки вручала им Снегурочка — Люда Князева. Она была в белом полушубке и в белой шапочке.
— Ученику пятого класса! — провозгласил Дед Мороз, передавая Люде что-то похожее на толстую книжечку или на коробочку. — Отличнику Решетникову Сергею!
Люда подняла Сережин подарок высоко над головой, и в руке у нее блеснул круглым, выпуклым глазом электрический фонарик.
Немного смущенно, чуть вразвалку, Сережа подошел к Снегурочке. Он не торопился. Чувствовалось, что он нарочно идет так медленно, чтобы не быть похожим на младших ребят, которые бегом бежали за подарками. Он сказал «спасибо», взял фонарик и с тем же нарочито равнодушным видом пошел назад.
Катя обернулась и посмотрела на Сережу.
— Видишь, Бульба, лампочка тут не больше пяти ватт, а как ярко горит! Это все от рефлектора и выпуклого стекла, — вполголоса сказал Сережа, внимательно разглядывая фонарик. — А батарейки нет. Зато есть ручная динамка.
— Ручная динамка! — повторил Алик. — Вот это да-а!
— А у тебя что? — спросил Сережа. — Компас? Дай-ка посмотреть. Ничего себе, стоящий… Летом, в походе, пригодятся и компас и фонарик.
И Катя невольно позавидовала этим мальчикам, что они пойдут в настоящий поход, где понадобятся и компас и фонарик.
— А ну-ка, где наш баянист? — раздался вдруг голос Деда Мороза. — Тащи-ка сюда свой баян.
С места поднялся Алик. Он прошел между двумя рядами стульев и скрылся за дверью.
А тем временем Снегурочка уже раздала последние подарки. Кате и ее подругам достались бумажные кульки с мандаринами, конфетами и орехами.
Но не успели девочки развязать кульки, как из боковой двери в комнату уже протиснулся баян, а за ним показался и Алик.
Он сел на стул возле самой елки и принялся не спеша перебирать пальцами лады. Сначала он как будто только прилаживался, тихонько спрашивал о чем-то свой баян и, склонив голову набок, прислушивался, что тот ответит ему. Потом вдруг решился, откинулся назад, тряхнул светлым хохолком и громко заиграл что-то такое веселое, задорное, что всех так и подняло с мест.
Дед Мороз взял за руки Катю и Настю, Снегурочка протянула руки Ане и Вале, другие девочки — остальным Катиным подругам, и ребята закружились в хороводе. А в середине стояла, расставив мохнатые лапы, широкая и очень густая елка. Она так и поблескивала фольгой и серебристыми клочьями ватного снега.
Но вот музыка утихла. Катя едва успела передохнуть и пригладить растрепавшиеся волосы, как перед ней очутился Юра Белов.
— Ты председатель совета отряда Екатерина Снегирева? — спросил он.
— Я. А что?
— Распишись.
Юра протянул Кате карандаш и телеграмму с таким видом, будто он, по крайней мере, уже лет десять служил почтальоном.
— Пометь время получения, — сказал он.
Катя пометила, но не стала распечатывать телеграмму, а бросилась к девочкам и Оле. Оля распечатала, и все увидели настоящий телеграфный бланк, только очень маленький. На нем было написано карандашом:
«Новым годом товарищи москвичи желаем здоровья успехов просим выступить нашем концерте
Дед Мороз Снегурочка»— Выступить? — с тревогой повторила Оля. — Пойдемте-ка, девочки, посоветуемся.
Девочки выбежали из комнаты и, окружив Олю, начали советоваться, кому выступать. Откуда-то появилась и Маша.
— Ну что, будете выступать? — спросила она. — Мы хотим вам целое отделение отвести. Первое будет ваше, а второе — наше.
— Ой, целое отделение! Это слишком много, — сказала Оля. — И почему первое? Лучше мы потом.
— Да нет, ведь вы — гости. И к тому же мы своих столько раз видали и слыхали, что нам уже надоело… Вы не стесняйтесь!
— Хорошо, мы подумаем, — сказала Оля.
— Ладно, думайте. Только скорей! — ответила Маша и ушла к своим ребятам.
— Олечка, — с жаром сказала Катя, — конечно, у нас хватит номеров на целое отделение. Ну вот, давайте считать: Нина Зеленова будет танцевать, Аня Лебедева сыграет, Стелла и Лена Ипполитова могут читать стихи… А мы с Настей можем спеть, если уж очень понадобится. Как ты думаешь, Настя?
— Ой, я, кажется, охрипла, девочки! — откашливаясь, сказала Настя. — Боюсь, что у меня ничего не выйдет. Вот послушайте сами.
И она сдавленным голосом с трудом пропела:
В саду ягода-малинка,
Калинка моя…
— В самом деле, никуда, — сказала Оля. — И где это ты простудилась, Настасья? А ты, Катя, можешь спеть? Одна?
— Нет, одна я никогда не пела. Ну да это ничего. И без нас с Настей обойдутся. Аня сыграет…
— А я с собой нот не взяла! — испуганно прошептала Аня.
— Но ты же иногда играешь и без нот.
— А сейчас я, кажется, все забыла.
— И я не могу танцевать! — решительно заявила Нина.
— И ты не можешь? Почему не можешь? — растерянно сказала Оля. — Девочки, да что же это будет? Тогда надо прямо сказать, что от выступления мы отказываемся. Только это ужасно неловко. Думали-думали и придумали, что ничего не умеем… — Она сердито посмотрела на Нину: — И что это с тобой приключилось? Ты же в балетном кружке учишься, в городском доме пионеров! Даже в Большом театре выступала.
— Да-да, ты там танцевала школьную польку! Я помню! — закричала Катя. — Вот ее и станцуй!
Нина даже руками всплеснула:
— Что ты, Катюша! Знаешь, сколько там народу участвует — и девочек и мальчиков?
Все помолчали.
— Ну а кроме этой самой польки, ты ничего-ничего не умеешь? — спросила Валя.
— Как это — ничего! — обиделась Нина. — Еще довольно много танцев умею… Например, испанский танец и неаполитанский — тарантеллу. Только для тарантеллы нужен костюм, а здесь у меня ничего нет.
Девочки огорчились.
— Что же ты не взяла его с собой! — укоризненно сказала Лена. — Постой, а может, что-нибудь и здесь найдется? Я сейчас у Маши спрошу.
— Ничего не найдется! — так же упрямо ответила Нина. — Это же итальянский народный танец. И костюм нужен итальянский — коротенькая широкая юбка и корсаж со шнуровкой.
— Ну, юбка-то, наверно, здесь нашлась бы, — сказала Настя. — А вот корсаж со шнуровкой навряд ли…
— А если без корсажа и без шнуровки? — осторожно спросила Валя. — Без них никак нельзя станцевать эту самую… тарантулу?
Нина сердито засмеялась:
— Какая еще там тарантула! Конечно, станцевать все можно, но получится совсем не то… И еще у меня для этого танца нет тамбурина, бубна. Понимаете?
— Можно, в крайнем случае, в поднос стучать — тоже очень звонко получится, — предложила Ира.
— Сама стучи!
— Ну а испанский танец? — неуверенно спросила Оля.
— Для испанского танца нужно фигаро… И кастаньеты, чтобы щелкать.
— А ты щелкай пальцами, — не унималась Ира.
— Да не умею я!
— Ну, так мы будем щелкать, а ты только танцуй.
Но Нина упрямо замотала головой и отошла в угол.
— Привереда! — крикнул ей вслед кто-то.
— Если ничего не понимаете в танцах, так и не говорите! — чуть не в слезах ответила Нина.
Все с укором посмотрели на строптивую танцовщицу.
— Такая была всегда тихоня, — сказала Настя, — а вот какая оказалась! И корсаж ей нужен, и фигаро какое-то, и кастаньеты, и тамбурины, и мандарины…
— Мандаринов мне совсем не надо! — крикнула Нина. — Вы просто хотите, чтобы все надо мной смеялись. Чтоб я провалилась!..
И, отвернувшись к стене, она всхлипнула. А из комнаты уже доносились нетерпеливые аплодисменты и топанье ног.
— Скорей, скорей, нас торопят! — сказала Катя и, заглянув в приоткрытую дверь, с ужасом увидела, что в комнате уже все переменилось. Под потолком горит большая яркая лампа, публика расселась по местам, крышка рояля поднята.
— Ну что же вы, девчата? — сказала Маша, вбегая в коридор. — Я уже объявила, что в первом отделении выступают наши гости.
— Анечка, родненькая, миленькая! — бросилась к подруге Катя. — Пойди сыграй! Будь настоящим товарищем! А мы пока постараемся что-нибудь выдумать…
Аня заколебалась.
— Что же мне сыграть? — спросила она.
— Что хочешь! — сказала Оля. — Только не подведи нас. Играй, да подольше! Ну, ступай!
И Аня пошла. Она так нерешительно, так осторожно подходила к роялю, словно опасалась, что сейчас из-под него выскочит тигр. Катя с волнением следила за ней. Неужели Аня так боится? Или она нарочно идет медленно, чтобы протянуть время?
Но вот Аня все-таки подошла к роялю, опустилась на круглую табуреточку, оглянулась на дверь, за которой стояли ее подруги, и одернула на коленках платье.
