Дик Кинг-Смит - Мыши Мартина
Мартин бросился к ванне.
Катберт и Друзилла сидели рядышком и пили воду из маленькой лужицы. Мартин уронил на дно ванны принесенную еду, пошел и сел рядом с отцом. Большие передние лапы кота были мокрые.
— Привет, пап, — начал Мартин. — Теплый сегодня вечерок, правда? Решил немного освежиться в пруду?
— Они пить хотели, — буркнул Паг.
— Но как ты догадался, что нужно сделать?
— Она сказала.
Мартин лег и весело заурчал.
— Лучше сам убери эту ухмылку с лица, а то это придется сделать мне.
— Да, папа. Извини, папа. И знаешь, папа…
— Что?
— Спасибо, папа!
Глава десятая
На помощь!
В течение двух следующих недель Паг частенько наведывался в сарай повидаться со своим странным сыном-мышеводом. Иногда Мартина не оказывалось на месте, и тогда Паг проводил время, беседуя с Друзиллой и Катбертом. Он был всегда очень вежлив, и мыши думали, что он, похоже, рад их видеть, хотя иногда и сглатывал слюну.
За это время Друзилла снова заметно округлилась.
— Ты толстеешь, — заметил как-то Мартин. — Может, я тебя перекармливаю?
— Ради бога, Мартин! — возмущенно фыркнула Друзилла. — Мне казалось, я тебе все объяснила. Катберт, скажи ему сам.
По красивому лицу Катберта скользнула довольная улыбка.
— Мы ожидаем прибавления семейства.
— Ну конечно! — воскликнул Мартин. — Какой же я глупый! Поздравляю, Катберт! А когда?
— Уже скоро. Примерно через неделю.
— Вот хорошо! Уже недолго ждать.
— Ах, вот как? Недолго ждать? — ледяным тоном произнесла Друзилла. — Очень надеюсь, что у вас хватит терпения. Это ведь, должно быть, так утомительно — сидеть и ждать. Тем более что мне-то решительно не о чем волноваться: подумаешь, родить какой-то десяток-полтора младенцев в холодной тюрьме, в антисанитарных условиях и почти публично. Да мне просто сказочно повезло!
— Вот так всегда, — заметил Паг, когда Мартин рассказал ему об этом разговоре. — Ты спас ее от меня, добыл ей мужа, кормишь их от пуза. Если это не повезло, то не знаю даже, как и назвать.
— У нее опять будут мышата, — радостно сообщил Мартин.
— Ум-м, — облизнулся Паг. — И когда?
— Примерно через неделю. — Он с подозрением взглянул на отца. — Папа, ты же не?..
— Нет-нет, сынок, — заверил его Паг. — Конечно нет, они же твои любимцы. Но все равно, думаю, мне лучше сюда пока не приходить. Ну, ты понимаешь, подальше от искушения… Ничего нет вкуснее…
— Нет-нет! — испугался Мартин. — Я даже думать об этом не могу. Они же такие крошечные, такие беззащитные…
— … такие мягонькие, — продолжил Паг. — Вот именно.
Он встал и потянулся.
— До встречи, мой мальчик. Надеюсь, у вас все будет хорошо.
Но получилось не совсем так.
* * *Уже на следующее утро Мартин принес мышам вкусный завтрак — орех для Катберта, а для Друзиллы, которая в последнее время стала очень привередлива в еде, стащил в огороде спелую клубничину. Они сидели и разговаривали, когда в сарае внизу послышались шаги, собачий лай и голос человека.
— Боб, ну что ты так шумишь? Там что, кошка на чердаке?
— Кошка, там кошка! — заходился лаем колли. — Ох, если бы я мог до нее добраться!
— Не бойтесь, — прошептал Мартин. — Собака сюда не доберется.
— А человек? — возразила Друзилла. — Он наверняка найдет нас. И убьет меня и моих нерожденных детей. Бедняжки, им не суждено увидеть свет дня!
— А как же насчет меня? — осторожно поинтересовался Катберт.
— И тебя тоже, разумеется, — отмахнулась Друзилла. — Мартин, да скорее же! Спасай нас!
В этот момент лестница скрипнула под ногой фермера. У Катберта сдали нервы.
— На помощь! — пронзительно завопил он.
— Вы только послушайте этот писк! — ворчал, поднимаясь наверх, фермер. — Мышей-то развелось!
Мартин отчаянно пытался что-то придумать. Двух мышей сразу не унесешь. Придется делать выбор.
С криком «Женщины и дети вперед!» он ринулся в ванну, схватил Друзиллу и выпрыгнул наружу. Как можно быстрее и аккуратнее он отнес ее в самый темный угол, оставил там и вернулся за Катбертом. Тот все еще метался в панике по ванне и истерически вопил: «На помощь!» Мартин не сразу смог поймать его.
Когда он наконец взобрался на комод с Катбертом в зубах, фермер был уже на чердаке.
— А Боб-то был прав, — сказал он. — Тут действительно кот. Да еще какой! Судя по всему, он так же ловко ловит мышей, как и все дети Дульси Мод. Вот молодец!
Он протянул руку, чтобы погладить котенка по голове.
Мартин, испугавшись, что сейчас у него отнимут Катберта, свирепо зарычал.
Катберт, решив, что рычание относится к нему, немедленно упал в обморок.
— Ну вот, одной мышью меньше, — довольно кивнул фермер, увидев в зубах кота безвольно обвисшее тельце. — Ладно, ешь ее спокойно.
Он повернулся и стал осторожно спускаться по лестнице.
Мартин положил неподвижного Катберта на пол и принялся вылизывать, пытаясь привести беднягу в чувство.
Как раз в этот момент появилась переваливающаяся с боку на бок Друзилла (к этому времени она была уже совсем круглая). С того места, где она пряталась, было слышно кошачье рычание, а теперь, к своему ужасу, она увидела, что Мартин облизывает ее мужа, как это часто делают кошки перед тем, как съесть свою добычу.
— Убийца! — завопила она. — Ты сделал меня вдовой и осиротил моих нерожденных детей! А еще притворялся другом! — Она повернулась и, спотыкаясь, побрела прочь.
Глава одиннадцатая
Номер восемь
— Погоди, Друзилла! — крикнул Мартин. — Ты не поняла. Катберт жив, правда, Катберт?
Или нет? А вдруг он умер от страха?
— Катберт, да скажи же мне что-нибудь! — испугался котенок.
Но Катберт ничего не ответил.
Может, ему стало плохо? Остановилось сердце? Как теперь его снова запустить? Он ничего не знал о том, как следует оказывать первую помощь, но, может быть, Друзилла знает? Она всегда такая уверенная и деловитая.
— Друзилла! — закричал он. — Вернись! Катберту может понадобиться искусственное дыхание. Иди скорее сюда!
Но ответа не было.
Оставив Катберта, Мартин бросился на поиски Друзиллы. Он лихорадочно искал ее среди старых ящиков, корзин и прочего мусора, которым был завален чердак, но так и не нашел.
Наконец он вернулся посмотреть, что там с Катбертом.
Но Катберта не было.
* * *Весь остаток утра Мартин искал своих мышей, звал их по имени, но все напрасно. Мест, где можно спрятаться, разных дырок и щелочек было предостаточно. Мыши не отзывались.
Он бросил последний взгляд на ванну, возле которой провел так много счастливых часов, где было так много разговоров, где родился первый выводок мышат единственного в мире кота-мышевода. Уже скоро, думал он, у Друзиллы будет новый выводок мышат, таких розовых и пухленьких. А он их никогда не увидит, не сможет наблюдать, как они растут, не будет носить им еду, не услышит, как тоненькие голоса говорят ему:
— Спасибо, дядя Мартин.
«Наверно, я могу поймать другую мышь и посадить ее в ванну, — подумал он, — но это будет не то. Никто не может сравниться с моей Друзиллой».
Он никак не мог забыть их последнюю встречу, когда она назвала его убийцей и горько бросила в лицо:
— А еще притворялся другом!
— Я твой друг, Друзилла, и всегда буду другом, — сказал Мартин. Но ответа так и не дождался. Тяжело вздохнув, котенок повернулся и покинул чердак.
Еще какое-то время Мартин возвращался сюда, приносил еду и оставлял на полу, но она так и оставалась нетронутой. Друзилла и Катберт перебрались в другое место. Но куда?
Он пытался узнать о них на ферме.
— Вы не видели моих мышей? — спрашивал он и получал самые разные ответы.
— Мыши? — спросила овца (может даже, это была та самая овца, которую он уже встречал, — они все выглядели одинаково).
— Да.
— Полевые?
— Нет, вот только не надо опять то же самое!
Корова, которую он тоже спросил, ответила «му-у»,
Мартин так и не понял, было это «да» или «нет».
Когда он добрался до свинарника и задал этот вопрос борову, в ответ получил: «Не будь таким занудой!» — что тоже изрядно озадачило котенка.
Расстроенный Мартин решил не обращаться за помощью к кроликам, любимцам фермерской дочки. «Будут только пялиться на меня», — подумал он и отправился попить к утиному пруду. Единственный плюс — после исчезновения мышей ему больше не надо было мочить лапы. Пока он пил, к нему подплыла утка.
— Ты не видела моих мышей?
— Твоих мышов?
— Не мышов, а мышей. Двух.
— Двух мышов?
— Ладно, проехали, — рассердился Мартин.
Утка покачала головой и уплыла прочь, растерянно бормоча:
— Мышей, мышов…
