Надежда Смаглий - На грани (сборник)
Санька так и замер с открытым ртом. Конечно, у него не раз мелькала мысль, что если бы эти дурацкие бумажки исчезли, было бы лучше. Не только маме, но и всем! Но сжечь…
Он представил мамины глаза, когда она увидит этот ужас. Его даже передёрнуло! А маму стало так жалко, что внутри что-то ворохнулось, словно воробушек влетел в грудь. Но тут же мелькнуло – отец! Папка…
А Прошка тем временем бубнил, будто убеждая самого себя:
– И что она сделает? Поплачет, повоет, может, и отлупит разок. Может, и не разок. Мог бы потерпеть – отец же вернётся. Мы к нему съездим и всё расскажем – точняк вернётся! Да и что здесь такого? Люди не на такие жертвы идут ради родных. Или думаешь, она тебя сожжёт на костре, как ты, то есть мы, деньги?
Внезапно и Саньке мысль показалась не такой уж дикой. Действительно, что может сделать мама? Отлупит? Велика беда! Первый раз, что ли? А как он прошлый год свалился с дерева, и бок весь был синий. Болело так, что слёзы сами катились. Вытерпел же! Просто так, за собственную глупость, а тут – отец снова будет дома! Да об этом он и не мечтал! Ради этого можно вытерпеть что угодно. Санька прищурился и задумчиво забарабанил пальцами по столу.
– Ты, правда, думаешь, отец вернётся?
– Да ты чего! Сам же говорил, что он ушёл из-за денег!
– Ну, да.
– Тогда даже не сомневайся. Точняк! Давай разрабатывать план?
– Что его разрабатывать? Послезавтра воскресенье, и мама поедет на рынок, как всегда. Ключ от погреба в столе лежит. Приходи.
Решение было принято, но настроение у мальчишек словно улетучилось. Они ещё посидели, повздыхали, разговаривать больше ни о чём не хотелось. Собрали вещи и побрели домой.
На следующий день Санька остался дома и никуда не пошёл. Он ходил за матерью как привязанный, всё пытаясь угадать, как она отреагирует на такую страшную пропажу. Несколько раз прятал нужные ей вещи, мама ворчала и искала их. Не найдя, вроде не сильно расстраивалась, а сетовала на то, что память стала плохая. Иногда Саньке было настолько её жалко, что мелькала мысль отказаться от своей затеи. Но вспоминался отец, и он снова и снова прокручивал в мыслях план действия.
Вечером, не дожидаясь, пока заставят, навёл порядок в комнате, накормил и напоил скотину, подмёл двор. В общем, крутился на глазах у матери весь день и вечер. И, видимо, до такой степени изумил необычным поведением, что у неё даже закралась мысль – не хочет ли сын у неё что-либо попросить? Тем более он за целый день ни разу не запиликал на своей гармошке. Это было так странно!
Вечером они пили чай на веранде, и вдруг мама спросила:
– Шурка, если бы у тебя было много денег, куда бы ты их потратил?
Санька изумлённо вытаращил глаза. Неужели о чём-то догадалась?
– Ну-у… не знаю… Может, купил бы флейту, – наморщил он лоб, пытаясь вспомнить, где была мама, когда они с Прошкой шептались на кухне.
Мама посмотрела на него с интересом.
– Зачем тебе флейта?
– Как зачем? Играть.
– Зачем играть?
– Нравится мне.
– Как может нравиться такое бесполезное занятие?
Ну как маме рассказать, что музыка звучит внутри? Что в груди словно появляется какой-то ком, он всё разрастается и разрастается, потом поджимает под самое горло так, что перехватывает дыхание! Он больно и тяжело ворочается внутри, и ни о чём больше не думается. Он ждёт, пока Санька заиграет, и только тогда становится невесомым и выкатывается из груди вместе со звуками! Как такое объяснить маме? Никак.
И он ответил коротко: – Нравится и всё.
Выражение глаз матери изменилось – в них появилось непонимание и раздражение.
– Иди спать, – сказала она устало, – одинаковые вы с отцом, неисправимые чудаки. И нет никакого смысла начинать всё заново.
Санька не понял, о чём говорила мама, но, если и сомневался недавно в их плане, сейчас решил окончательно.
Часть 5. Выбор
В воскресенье как всегда мать собралась на рынок. Вытащила из погреба собранную за неделю сметану и творог, забрала утреннее молоко и, наказав сыну следить за хозяйством, пошла на остановку.
Санька вышел во двор и поёжился от озноба. Холодный резкий ветер гнал по небу рваные чёрно-сизые облака, обрушивая на деревню промозглый холод. Засыпанный разноцветными листьями мокрый двор навевал тоску, и хотелось быстрее спрятаться в дом. Даже не верилось, что пару дней назад они купались!
«Самая та погодка для нашего плана» – мрачно подумал Санька. Он быстро переделал кучу мелких дел, что наказала мать, и вздохнул облегчённо – свободен! Долго сидел в своей комнате, перебирая семейные фотографии. Потом позвонил Прошке. Тот примчался почти мгновенно, словно стоял за калиткой и ждал сигнала.
– Что так поздно? Хотели же с утра провернуть, а сейчас почти обед! Не передумал? – спросил он, еле переводя дыхание.
– Нет, просто дел было много, – хмуро ответил Санька и отвернулся, чтобы не видно было, как у него трясутся руки. Не рассказывать же другу, что почти целый час разглядывал фотографии родителей, сомневаясь в принятом решении. Наказания он не боялся, жалко было маму.
Они взяли на газовой плите спички, в столе ключ и отправились на задний двор. Тяжёлая дверь погреба открылась легко, но заскрипела так громко, что ребята даже присели от страха, оглядываясь по сторонам. Потом скользнули внутрь. Там было темно, пахло соленьями, травами и плесенью. Шагнув на ступеньки, Санька закрутил головой в поисках выключателя.
– Ты что, забыл, где включается свет, тоже мне хозяин! Давай быстрее! – зашипел сзади друг, держа дверь приоткрытой, чтобы проникал дневной свет.
– Мама сюда сама ходит, – пробормотал он, – лучше дверь держи, умник, а то захлопнется!
Наконец увидел выключатель и зажёг свет.
– Фух! – выдохнул Прошка, – я думал, что в этом коридоре и света нет. Ну и темнотища!
Друзья спустились по ступенькам, и попали в просторное помещение.
– О-го-го, ничего себе! – удивился друг, увидев полки, заставленные банками с соленьями и вареньем, – запасливая у тебя мама!
– Деньги ищи, – проворчал Санька, оглядываясь. Он пытался угадать, где мама может их прятать. То, что здесь – знал точно. Видел не раз как, вернувшись с рынка, она шла именно сюда. Да и слышал, как говорила бабушке: «Зачем мне сберкнижка? У меня свой банк, то есть банка в надёжном месте».
Санька обошёл погреб, заглядывая за бочки и ящики, но ничего похожего на банку, в которой могут лежать деньги, не увидел. Осмотрел полки, но и там стояла только закатка да всевозможные бутылки. Он даже поискал лопату – вдруг мама каждый раз банку закапывает? Лопаты не было.
«Здесь, похоже, только заготовки на зиму и никаких денег» – разочарованно подумал Санька и тут увидел в дальнем тёмном углу на самой верхней полке металлическую коробку! Чуть в стороне стоял стул. «Мог бы догадаться», – подумал он, подтянул стул и снял коробку.
– Что там? – топтался рядом Прошка.
Это была большая металлическая банка, окрашенная, видимо, кисточкой в синий цвет и аккуратно перевязанная ажурной тесьмой.
– Ну, чего ты стоишь, как столб? Давай в темпе! – подпрыгивал от нетерпения друг.
Санька открыл крышку – она! Банка была набита доверху. Деньги, перетянутые чёрными резинками, были сложены аккуратными стопками и завёрнуты в целлофан. Их было так много, что Прошка от удивления даже присвистнул: «Ё-моё, вот это богатство!»
Санька молча разглядывал такие ценные для мамы бумаги и вспоминал разбитую посуду и огромное количество денег, разбросанных по полу. В тот день от них уходил отец. Из-за этих бумажек. Увидел он и себя, сидящего на подоконнике малыша, который не мог поверить в такую несправедливость.
Он вытряхнул содержимое банки прямо на пол и снял с пачек резинки – получилась огромная куча разноцветных купюр. Санька решительным шагом направился за ведром, обходя бесконечные бочонки с соленьями, банки с салом, ящики с овощами. Прошка не мог сдвинуться с места, с ужасом глядя на огромную кучу денег, которую они собирались сжечь.
– Слушай, такая прорва деньжищ! Я не знал, что их так много… – растерянно протянул он, – может, ну их… эти деньги… а, Сань? – голос друга неожиданно сорвался, и он пискнул, словно испуганный мышонок.
Санька с грохотом поставил ведро.
– Мать их никогда не будет тратить, понимаешь? Ни-ког-да! Я слышал, как она говорила бабушке, что больше не может взять деньги из банки, лучше обойдётся или ещё заработает. Бабушка заплакала и сказала, что она больная и ей надо лечиться! А отец говорил, что мы словно в болото живём, а я этого не хочу! – Санька почти со злостью посмотрел на друга, словно тот был виновен во всех бедах его семьи.
– И вообще, чего рот разинул? Складывай бумагу в ведро, чтобы не разлетелась, когда будет гореть, а то ещё сами вспыхнем.
Прошка, видя в глазах друга лихорадочный блеск, не обиделся, понимая, как тому тяжело. Он взял целую пригоршню денег и задумчиво помял хрусткую бумагу.
