Александр Пискунов - Волчий уголок
Оставшуюся половину дня они трудились. Славику поручили нарезать побольше лапника. Отец подсказал, что возле мохового болота, где больше солнца, есть елки, у которых лапки растут у самой земли и имеют хорошие иглы. У елей-соседей нижние ветки давно засохли и годились только в костер.
Славик постарался, натаскал целый ворох еловых и сосновых лапок. Сам догадался наломать ольховых веток с крупными листьями. Попались ему возле болота и густолистые березки. Отец одобрил. Он сам заготавливал колья и жердочки для остова шалаша. Дядя Петя где-то драл лыко. Славик хотел помочь отцу, но тот отослал его за мхом. Объяснил:
– Даже дядя Петя заготавливает ивовую кору и другой вязальный материал: топор-то у нас один.
За мхом пришлось идти в болото. За густым валом из ольхи, лозняка, елочек и малинника открылось совершенно ровное моховое болото, со стороны озера тоже огражденное деревьями. На самом болоте росли кое-где низкие кривые сосенки, ближе к краю – такие же недоразвитые березки.
Славик смело зашагал по пружинистому мху, но скоро остановился: ботинки начали выдавливать из него воду.
Мох легко вытягивался из земли целыми прядями. Сверху он был сухой, белый. С отгнивающих корней текла вода.
И мху Славик натаскал целую кучу.
Отец не забывал руководить строительством.
– Сделай веник, очисти площадку от сучьев, подмети. Мох разложи на просушку. И таскай ветки и мох хоть до бесконечности. Пригодятся.
Славик поразился. Куда им столько веток. Позднее он понял, что отец был прав. К концу строительства и дядя Петя находил время, чтобы принести охапку лапника или какую-то сухую траву и длинные зеленые листья рогоза.
Отец продумал все заранее. И как делать шалаш, и какого размера.
– Стоять в полный рост в наше балагане не придется, зато сидеть и лежать – сколько душе угодно, – говорил он, быстро обмеряя место застройки палочкой с зарубками через дециметр. Ее он сделал за минуту, прикладывая спичечный коробок.
– Проще было бы сделать шалаш классической формы… В виде чердака, – пояснил он Славику. – Всего две плоскости, а не четыре, но мне не нравится. Будут стеснять наклонные стены. Даже в лесу хочется жить в вертикальной конструкции.
– Чтобы было удобнее прислоняться? – предположил дядя Петя.
Отец строго посмотрел на него.
Славик следил за строительством и сначала никак не мог сообразить, что же получается. После одного из рейсов за мхом он увидел уже почти готовый скелет их будущего жилья.
В качестве двух углов отец выбрал две подходящие крайние от леса елки, на месте остальных загнал в землю толстые суковатые столбики. Забить глубоко не удалось – он укрепил их у основания тонкими колышками с четырех сторон. Между ними установил более высокий и тонкий столбик, как раз посредине предполагаемого входа, и второй такой же между елками – основой задней стенки. Они должны были поддерживать двускатную крышу. Углы он соединил тонкими жердочками, из таких же сделал решетчатые стенки. Ни одного сучка на столбиках он не срубил до основания. Многие из них теперь пригодились, на них он клал жердочки. Где сучка не было, отец топором делал трещину и вгонял туда вместо гвоздя плоский длинный клинышек, способный заменить сучок. Все соединения связывал корьем, где покрепче, где и послабее.
Вдвоем с дядей Петей они быстро закончили решетчатую конструкцию и начали заплетать ее лапником и ветками с листьями.
Славик обошел сооружение со всех сторон. Подивился, как быстро они установили что-то похожее на палатку или собачью будку больших размеров.
– Погоди, – сказал отец, когда и Славик стал засовывать между жердочек ветку, – тебе будет ответственное поручение.
Он залез вовнутрь, загнал там несколько колышков попарно и между ними уложил один на один все те же ровные сухостойные еловые стволики. Отделил низенькими оградками узкую полосу у одной боковой стенки и пошире у другой. Посредине остался проход шириной в полметра.
– Что это будет? – удивился Славик.
– Не видишь, что ли? Кровати… – Односпальная дяде Пете и двуспальная нам с тобой. Заполняй места матрацев лапником. Да постарайся. Чем лучше уложишь, тем мягче будет спать. Сверху травку положи, что дядя Петя принес. Веточки выбирай тонкие и укладывай каждую, а не вали как попало.
Славик «стлал» постели столько же времени, сколько взрослые заплетали стену и крышу. К концу работы внутри стало намного темнее и уютнее.
– Хватит на сегодня, – наконец сдался Славик.
Отец поддержал его.
– Если дождя не будет, переночуем прекрасно, а завтра доделаем по-настоящему.
Он поглядел на небо, на деревья, отбросившие длиннющие тени на озеро.
– Что здесь плохо – заката мы никогда за лесом не увидим, – он начал глядеть на лес позади шалаша и склонять голову то в одну, то в другую сторону, словно надеялся найти хоть какой-то просвет в стене деревьев.
– Зато восходы над озером нам будут видны прямо из шалаша, – отозвался дядя Петя.
– Вставать надо слишком рано, чтобы их видеть, – с сожалением сказал Славик. Он вытащил из кармана штормовки компас.
Шалаш стоял входом на юго-восток, где за озером на пригорке желтело неубранное поле, окруженное слева крупным приозерным лесом, справа – олешником и лозняком возле пойменной низины. Там где-то протекала речка. Они пришли берегом с юга. Юго-запад и запад были непроницаемо заслонены горой и лесом. Северную сторону загораживали от болота невысокие ели и ольхи.
Невидимое солнце садилось, желтым светом осветило противоположный берег замершего озера.
Втроем он начали осматривать шалаш.
– Прием здания госкомиссией, – торжественно заявил дядя Петя.
Отец оставался серьезным, начал объяснять, словно дядя Петя был настоящим председателем настоящей комиссии.
– Завтра доделаем крышу, да и стены уплотним.
Он осторожно покачал шалаш. Тот слабо подался.
– И укрепим сильнее. Пока как будто дождя и снега не предвидится.
– Нормально! – крикнул из шалаша Славик. – Нигде даже не светится. А постель какая… – Слышно было, как он повалился на зашуршавшую подстилку.
– Завтра солнце поднимется – увидим, что за решето соорудили, – сказал с усмешкой отец.
Славик вылез из шалаша.
– Дядя Петя, по уставу положено всем предсказать погоду на завтра. – Он только что придумал это и знал, к кому обратиться, чтобы не получить отказа. – И температуру воздуха надо определить на глаз.
– Скорее, спиной, – заметил отец.
Славик не понял.
– У человека спина лучше всего чувствует холод. Я по ней температуру определяю, а не на глаз. Градусов 18 по Цельсию будет.
– Двадцать, – тут же сказал Славик.
Дядя Петя не торопился.
– Пожалуй, Славик ближе к истине. Погода должна остаться прежней. Нет никаких признаков перемены.
– Я все записываю. – Славик уселся прямо на землю и записал температуру и прогноз. – Вы тоже записывайте, как договорились.
– Запишем, запишем, – успокоил его отец. – Пока нам важнее костер и ужин. Голодный, как волк.
Дядя Петя пошел за водой. Отец взялся рубить дрова из того хвороста, что остался после строительства. Славик стал разжигать костер. Он по привычке пошарил по карманам в поисках бумаги, но вспомнил, что она в рюкзаке. Да и несолидно было лесным жителям, какими они стали разжигать костер бумагой. Под елкой он нагреб сухой иглицы, собрал остатки сухой травы, наломал еловых веточек. Трава загорелась, он присыпал ее иглицей, навалил сверху палочек. Из нагромождения тонкой струей повалил белый густой дым…
Славик уселся рядом на землю в ожидании веселого трескучего пламени. Дым между тем шел все слабее и слабее. Он палочкой шевельнул кучку. Внизу отдельными искорками догорали травяные стебельки. Он начал дуть. Искорки засветились ярче, но и гаснуть стали быстрее. Дуть сильнее не имело смысла.
Славик оглянулся на отца. Тот возился возле шалаша, заправлял торчащие ветки.
Ни одной бумажки не затерялось в кармане. Славик вспомнил, что сухую траву он положил сверху на постели. Ничего страшного, если он возьмет горстку, завтра добавит втрое больше.
До шалаша он дойти не успел. Отец откуда-то вытащил и бросил ему свернувшийся в трубку кусок бересты.
– Не торопись, зажигай по всем правилам. Настрогай палочек султанчиками… Помнишь? – сказал он с самым безразличным видом, будто и не видел неудачной попытки сына.
Славик так и сделал. Выбрал палочку в палец толщиной и начал нарезать с нее стружку, не отделяя ее полностью. Из гладкой палочки получилось подобие белой елочки. Он не поленился сделать пять таких «елок» и обставил ими бересту. Сыроватую иглицу он вообще отбросил. Как оказалось, она не только на растопку не годилась, но и после не хотела нормально гореть в жарком огне, давала мощный столб белого дыма.
На этот раз огонь занялся сразу, желтые язычки весело запрыгали по палочкам. Отец положил нарубленные крупные дрова. Через несколько минут огонь взвился чуть ли не в рост человека.
